Разобраться бы

Чтоб чёрт его побрал. Хренов…баобаб. То, что к восемнадцати Фил вымахает до метра девяносто (и на том явно не остановится) было понятно уже давно: отец его, Сергей двухметровый…человек. И его отец, и отец отца… Если верить повести Лины, а не её же приступам смеха. Но, блять, неожиданно он как-то вытянулся. За лето, блин. На физре, где им позволяли вставать вперемешку, но очень обязательно — по росту, Илья был четвёртым. После шпалы с правда внезапным метр восемьдесят три стоял Арт, дальше — Арина, с метр семьдесят шесть, как у него. Она услужливо разделила Арта и Илью, чтоб они «вдруг не подрались». Лучше б со следующей за ним Кирой разделила, чесслово. Ситуация — прелесть. Как Фил общается с Линой и Виком, у каждого из которых рост не превышал стандартных ста семидесяти, до сих пор не заработав грыжи — загадка. В общем и целом, Илья отказывался не то, что стоять рядом с Филом, но и сидеть за одной партой. До этого они сидели за партой Черных на третьем ряду, ибо Рождественская то миленько ворковала с Ариной, то выторговывала в камень-ножницы-бумагу лучшую подругу из загребущих лапищ Арта или Вика. Скиталась как могла. А теперь возмущалась, лёжа головой на коленях всё той же Трубецкой и вознося руки к небу: «И шо? Мои старанья зря?». — Ты на что-то обиделся? Черных, максимально для себя странно, аккуратно сел на стул справа от Ильи. Но тут же преспокойно растёкся по парте и занял всё пустующее пространство собой. — Я сделал что-то не так, да? Илья зажмурился. Филипп всеми силами изворачивался, чтобы поймать взгляд своего парня, но безуспешно. Надо только подождать. В какой-то умной книжке по психологии Муромов однажды прочёл, что подобные фразы — это своего рода манипуляции, но блин… эта наивная булочка — и манипулировать? Он больше поверит в то, что… например, Виктор и Артём– геи, которые на самом деле имеют фетиши на огурцы какие-нибудь и горох, или что Арина и Лина — просто хорошие подруги, и сейчас одна не сидит на ручках у другой, весело покачивая ножками. — Нет-нет, просто… Напряжённый, Фил моментально перевёл взгляд с окна на лицо Ильи, но так, чтоб то было незаметно его движение. Но Муромов, на столе теперь имеющий только тетрадь, ручку и учебник, без бесполезной приблуды, опустил на скрещенные на парте руки подбородок и пару раз проморгался. — Просто я не знаю… Он даже подходил к Кире с вопросом, почему девочкам гетеро так нравятся парни выше их. Она поглядела на Мещерякова, с которым у них разница в жалкие десять сантиметров, на брата, который был вовсе ниже её и… пожала плечами. — Мне как-то неуютно, что ли?.. Впереди, из-за первой партой этого же, второго ряда, поднялись Арина и Лина, выглядящие слишком гармонично рядом друг с другом и под негромкий «Вальс» с телефона, кажется, Стаса, стали танцевать. — Да бля, я тебя даже поцеловать стоя не могу, о чём уж там… Он неопределённо взмахнул рукой в воздухе, когда под вопли уже другой компании — теперь уже всего класса — Алина, а именно так их стали называть, потянулись друг другу, но «случайно» промахнулись. «Горько» отменилось. Девочки, показывая «факи» всем и каждому, рассмеялись. — Действительно, это же такая проблема, — пробурчал прямо в затылок Черных, отчего Муромова пробрало мурашками. Чёрт ходячий. — И почему эта проблема выглядит так, будто ты просто всё себе надумал?.. Илья ошарашенно — но совсем чу-чуть, это же Фил, в конце концов — перевёл взгляд на уже развалившегося на спинке стула Черных. — Действительно, ты просто смотреть не умеешь… Филя. — …Это ведь так романтично, быть с разницей в росте, — продолжил Фил, лишь цыкнув на это прозвище. — Ага, постоянно смотреть на твой кадык, либо задирать голову — капец романтично, — надулся Илья, сложив руки на груди и уже-почти-отвернувшись. Фил, улыбнувшись и ещё с капельку понаблюдав за профилем на-самом-деле-обиженного Ильи, плавно потянул его к себе и положил на плечо, пригладив правой рукой волосы. — Посмотри на это с другой стороны, — тихо заговорил он. Илья прислушался. — Ты можешь класть голову мне на плечо, даже стоя… Я заметил, тебе это нравится. Муромов зарделся, что буквально ощущалось, и Фил, пообещавший самому себе переубедить парня, воодушевлённо продолжил: — Помнишь, я тебе прокатиться на спине предлагал? Ты тогда отказался, а зря, на самом деле, — хохотнул со серьёзностью в голосе Черных. Алинки вовлекли в клубок танцев уже столько людей, что пространство перед доской не выдерживало, а сами ушли лежать-сидеть на подоконник. Понимающе помахали. — Домой пойдём именно так, и это не обсуждается, — Фил кивнул собственным мыслям. — О, а ещё тебя на руки так брать очень удобно. Или садить куда, как раз на одном уровне находимся… Черных «закхехехался», пока Илья протирал лицо после фейспалма. — И если это все твои плюсы, то позволь мне огласить минусы… — начал Муромов, дав секунду Филу перебить. И он это секундой воспользовался: — Не-ет, погоди… Звучит странновато, но на этот раз без двусмысленности. Мне правда нравится вставать сзади и… ну, класть голову на твою макушку, что ли… Илья, выждав и переварив услышанное, повернулся и вопросительно уставился на Черных. Тот улыбнулся тепло — насколько мог — и оглядел лицо Муромова. Блестящие глаза, которые он тут же отвёл, веснушки уже почти не видно из-за смущения… — И только не говори, что тебе не нравится, когда я тебя со спины обнимаю, — заявил Филипп, укладывая голову Муромова обратно. — В это я точно не поверю. Илья покорно вернулся в исходное положение, обнятый за плечо теперь ещё сильнее — сильнее прижатый. — И не собирался, — только им двоим слышимо прошептал он. Высвободил правую руку, зажатую меж их боков, перекинул и робко, аккуратно… нежно — чёрт, Черных тоже хочет научится так делать — приобнял за талию. Фила парализовало. Ему нестерпимо захотелось увести Илью куда подальше от всех этих взглядов, запереться и целовать каждую веснушку, покусывать губы, и слышать стоны украдкой — случайно им раскрепощённый Илья оказался очень чувствительным — и засыпать с этим сгустком сопенья, тепла и мягкости. А вообще, Филу невероятно нравились уроки химии. Он поздно понял свою тягу к этому предмету — только в одиннадцатом классе. Вот прям сейчас, когда Елена Викторовна не пришла ни на химию, ни на последующую биологию. Домой они шли под майским солнцем, вместе, как Черных и обещал.