***
Химико не понимает, что чувствует, но точно знает, что в ней навсегда осталась ненависть. Это чувство отвращения ко всему живому стало родным, но никогда не тёплым, только испепеляющим и сжигающим. В сознании Химико так много ненависти и больше ничего, дальше — пустота и холод. Но на поверхности всегда ненависть и злоба, безграничная ярость, не дающая ей покоя. Сознание Химико похоже на случайные мысли и воспоминания, ничего не стоящие по своей сути, но такие дорогие для неё самой. Время искажено и Химико не понимает, что её окружает, но не впервой. Так было всегда. Так отвратительно. Время — абстрактное понятие, ничего не стоящее. Химико не может сосредоточиться на чём-то одном, всё путается и путается. Не похоже друг на друга, меняется и смешивается, насмехается над Химико. Всё смеётся над ней и её неспособностью собраться воедино, над её страданиями и попытками восстановить рассудок. Как глупо, как отвратительно, как мило и смешно. Химико перестала понимать, где она. Всё вокруг смешалось, как и её мысли и чувства, как и воспоминания. Химико ничего не понимает, слышит смех над своей тупостью где-то в стороне. Как глупо, как тупо, как смешно. Точно. Где она? — Где я? — Голос приглушённый, искажённый её больным рассудком и звенящий в тишине, отскакивающий от стен и потолка. Комната. Она в коробке, закрытой коробке без выхода и окон. Химико заперта, заперта, заперта. Мысли бегут со скоростью света, отскакивают от стен, как и звуки. Мысли обрывистые, ломаные, сломанные. Мысли сгнившие, как и сама Химико. Снова отвлеклась. — В полиции, милая. Милая женщина с зелёными волосами в хвосте и изумрудными глазами нежно улыбается ей, такая странная. Никто не улыбается Химико, Химико — плохой человек, ей нельзя улыбаться. Химико так много нельзя. Химико всё запрещают, ведь она — отвратительный человек, мама никогда не врёт. Мама горит где-то на окраине сознания. Мама говорит, что Химико нельзя врать. Поэтому Химико говорит прямо. — Вы странная. Женщина тихо смеётся. Над ней? Над ней, над ней, над ней. — Милая, можешь рассказать, что случилось? Что случилось? Огонь, кровь, кровь, внутренности. Так отвратительно, смешно и карикатурно. — Я убила их. Химико смотрит на свои руки, сжимает их. Верно, она виновата. Она виновата. Вину никогда не смыть, вина будет жечь её вечность и пару веков, вина — клеймо. Химико — плохой и эгоистичный человек. Убийца. — Милая, ты ни в чём не виновата. Добрая женщина продолжает успокаивающе улыбаться ей, обнимая. Объятия — проявления привязанности, Химико запрещено обнимать. Точно. Эта женщина обнимает Химико. Странная. — Я убила их. Убийца. Убийца. Убийца. Мысли кричат громче тишина и звука, света и шума.***
Время застопорилось. Химико не ощущает его совсем. Месяца и года проходят, как по щелчку пальцев, молниеносно. Химико не понимает, почему всё такое быстрое, Химико кричит и всхлипывает, умоляет дать всё обдумать, но ничего не выходит. Никогда не выходило. Стены здесь серые, атмосфера серая, всё — серое. До невозможности. Голова болит, глаза горят от слёз, но всё серое, всегда будет, всегда-всегда. Химико сходит с ума, медленно и размыто, но всё серое. Навсегда и навечно. «Приют — милое место». Химико повторяет одно и тоже, надеясь поверить. Надеясь, что в итоге станет правдой. Не выходит, не выходит. Почему? Химико плачет и кричать уже не может, медленно сходит с ума, устала и обезвожена. Химико повторяет, но уставший мозг не верит. Никогда не поверит во что-то такое глупое. Время не двигается. Застопорилось, как и сама Химико. Химико не помнит, сколько провела в этом сером месте, но много. Очень много. Года идут, Химико молит об остановке, но ничего не выходит. Как глупо. Сколько ей теперь лет? Что происходит? Химико оглядывается по сторонам и ощущает звенящую пустоту. Внутри ничего, всё сгорело. Сгорело. Точно. Как её милые братья и сёстры, как её милые родители, как милые служащие её дома. Так одиноко. Химико хотела бы домой, но её дом сгорел. Навсегда и навечно. Химико не замечает ничего, кроме себя. Такая эгоистка. Это ведь она виновата в их смерти. Виновата, виновата, виновата. Эгоистичный человек, боящийся умереть. Убийца. Ты убила их. Ты убила их. Ты убила их. Химико зажимает рот руками, пытается подавить крик. Слёзы бегут по щекам быстро-быстро, не останавливаясь. Химико — плакса и трусиха, ничего не умеющая, но всё равно страдающая. Как жалко и карикатурно. Химико не знает, сколько провела в сером месте, но она мечтает выбраться. Как всегда.***
— Это твоя новая семья. Химико смотрит вперёд и пытается рассмотреть детали чего-то нового. Зелёные пятна. Розовое пятно. Стоп. Её забирают? — Меня забирают? — Голос тихий и сломанный, смирившийся и отчаявшийся. Такой, что должен быть у Химико. — Да, милая. — Химико предполагает, что это сказало одно из зелёных пятен, но не уверена. Химико кивает. Она действительно рада выбраться, просто за года? месяца? не привыкла чувствовать что-то хорошее. Так странно и ново. Сестрица Кими бы гордилась ей. Химико принимает и идёт вперёд, к своей новой семье. Через сколько она убьёт и их?***
Химико не понимает. Её новая семья привела её в огромный магазин и разговаривает с ней. Спрашивает обо всём на свете, рассказывает о себе. И каждое слово наполнено странным теплом, рядом с ними до безумия уютно, и Химико жмётся к своей новой семье. Мэй — её новая сестра — понимающе улыбается и обнимает в ответ. Странные. Химико не понимает, почему они так добры к ней. Мэй объясняет ей, что принято в их семье, и Химико не понимает, почему они такие идеальные. До безумия понимающие, добрые и дружные. Будто сошли с журнала и почему-то решили превратить её жизнь в маленький Рай. Так непонастоящему. В реальности такого просто не бывает. Старшая сестрица Кими учила, что мир — дерьмовое место. Сама Химико этому доказательство. Мир — куча дерьма, в которой никто не бывает добрым, так почему её новая семья пытается доказать обратное? Почему они выбрали Химико? Химико не понимает, поэтому говорит прямо. — Химико не понимает. — Что ты не понимаешь, Хими-чан? — Её новый брат — Изуку — спрашивает. Мэй и её новые родители отошли в какой-то момент, Химико не обратила внимания. Химико смотрит на свои новые очки и хмурит брови. Действительно не понимает, находится в полном замешательстве. — Вы добры ко мне. Вы купили мне очки. Вы купили мне одежду, что я считала красивой. Вы накормили меня. Вы добры ко мне. — Химико не может найти в себе силы принять очки и сжимает оправу сильнее. — Вы не должны быть добры ко мне. Я — отвратительный человек. К отвратительным людям никто не добр. Изуку внимательно слушает её, кивает. И отвечает. — Твоё мышление сильно пострадало, Хими-чан. Давай поговорим об этом, ладно? Я хочу показать, почему ты не права и помочь тебе. Химико заторможенно кивает. Почему он так добр? — Химико всё ещё не понимает. — М-м-м, смотри. Во-первых, ты не отвратительный человек. Я знаю тебя только день, даже меньше, но уже знаю, что ты хорошая. Просто пострадала от тех, кто действительно плох. — Изуку внимательно смотрит ей прямо в глаза. — Кто тебе сказал, что ты отвратительна? — Мама сказала. Мама никогда не врёт. — Но почему она это сказала? — Изуку хмурит брови и искренне недоумевает. Химико задумывается, копается в воспоминаниях. Ничего. — Химико... Химико не знает. Но у мамы должна быть причина, так ведь? — Химико говорит слабым голосом, чувствует наворачивающиеся слёзы. Слишком, слишком много. Для одного дня, для всей жизни. — Твоя мама ненавидела тебя, Хими-чан. Я уверен, что ты считаешь, что это нормально, но это не так. Это из-за причуды, я прав? — Химико поднимает широко раскрытие глаза на Изуку и тот быстро отвечает. — Ты забеспокоилась, когда мы спросили тебя о причуде. Я подумал, что это одна из причин. Значит, угадал. Изуку осторожно разводит руки, и Химико падает в его объятия. Так странно, слишком много, но, может, не так плохо. Химико — эгоистичная сволочь, что может позволить себе забрать всё чужое внимание. Химико чувствует, как действительно начинает плакать и больше не может остановиться.***
У Химико никогда не было настоящей семьи. У неё были братья и сёстры, что всегда плакали. У неё были родители, что всегда кричали. У неё были бабушки и дедушки, что всегда злились. И вряд-ли хоть кого-то из них она может назвать семьёй. Химико ненавидит их так сильно. Она ненавидит братьев и сестёр за их лицемерие и понимает их желание избежать наказание, подставив Химико. Она ненавидит своих родителей за их нелогичность и насилие над всеми, но понимает их собственные травмы и комплексы. Она ненавидит бабушек и дедушек за злость и ненависть, но понимает это многолетнее насилие в их семье, длившееся дольше веков. Химико ненавидит и понимает, это нормально. Изуку так говорит. Изуку всегда прав. Ненависть в ней цвела годами и с каждым инцидентом росла и множилась, отравляла всё глубже и сильнее. Химико сходила с ума от злобы, проводила ночи в беззвучном плаче и истерике. Ревела в подушку и на утро никто не видел. Никто не хотел обращать внимание. Ненависть в ней настолько сгнила, что Химико просто устала от неё. Химико привыкает к своей новой семье мучительно медленно, но вместе с привычкой она приобретает любовь. Её злоба утихает, медленно и верно исцеляется. Химико знает, что такое глубокие травмы не заживают быстро, поэтому она подождёт. До UA у неё и её настоящей семьи ещё много времени. Химико гуляет со своими настоящими родителями и братом и сестрой и искренне улыбается, испытывает настоящее счастье. Она любит свою семью, любит свои привычки и новые очки. — Хими-чан! — Мэй бежит к ней, радостно улыбаясь. — Давай быстрее, там салют запускают! — Бегу! — Химико быстро накидывает куртку и бежит вместе с Мэй на улицу, где уже ждёт Изуку. Химико наблюдает, как в небо запускается первая зелёная звезда, потом голубая, потом красная. Тысяча искр летят по небу, переливаются и исчезают, но после появляются новые. Химико прижимается к своей семье и чувствует тепло, несмотря на погоду. Химико чувствует, что заново начинает любить весь мир.