Шиперское царство 2.0

      Звонкий звук разбитого стекла прозвучал на весь дом. Кто-то прибежал на место проишествия. Их лику предстали Чашечка с Пшикой и разноцветные осколки того, что раньше можно было назвать вазой. Пшика выглядела несколько виновато, именно она врезалась в Чашечку с вазой, потому что не смотрела вперёд. А Чашечка смотрела на осколки, а в голове мелькали воспоминания о трудностях с лепкой, узорами, покрасом и запеканием, а теперь это все лишь осколки на полу. – Упс.. Чах, соррян, я не заметила. – извинилась Пшика, подняв взгляд на Чашечку. Та выглядела так, будто сейчас расплачется, но потом та глубоко вздохнула, подняла голову и с максимально спокойным голосом сказала: – Ничего страшного, новый слеплю. – Чашечка пошла за веником и совком, чтобы убрать осколки. На душе кошки скребли, но ей нельзя просто взять и разрыдаться из-за вазы, пусть она и потратила приличное время на её создание.       Спустя где-то часа два или три, Чашечка пошла за новой краской для керамики. Недавно прошёл дождь, было сыро, а Чашечка надела платье и уже жалела об этом, но домой возвращаться не хотелось. Вдали уже показался автобус, что тормозил у остановки и Чашечка начала бежать, чтоб не опоздать. Подскользнувшись, та не удерживается и падает прямо в лужу. Брызги грязи отлетают в стороны, платье мокнет и пачкается, а автобус уже уезжает с остановки. Становится так обидно, что слезы вновь вот-вот проступят, но Чашечка их сдерживает, поднимается и идет домой. – Чашечка, все нормально? – спрашивает Стëрка, как только та заходит в дом. – Да, все нормально, подумаешь, упала, хех. – Чашечка выдавила нервную улыбку и такой же немного нервный смешок. Оставляя за собой мокрые следы, Чаш дошла до своей комнаты и сняла своë любимое платье, что теперь выглядело отвратительно. Так ещё и автобус уехал. – Нет, я не должна плакать, я сильная, я справлюсь. – прошептала Чашечка для собственного утешения. Ей нельзя расклеиваться, по крайней мере перед всеми. Она надела первые попавшиеся домашние вещи и, взяв промокшее платье, пошла в ванну, чтобы кинуть его в стирку.       Еще спустя полчаса настал обед, все жильцы спустились в их кухню-столовую, где их поджидали макароны с куриным мясом и томатной пастой. Всем понравилось, вкусно и просто. После того, как Чах съела свою порцию макарон, она подошла к холодильнику и открыла его, в поисках пирожного, что осталось со вчера. Да вот только того там не оказалось. – Ребят, а где пирожное? Ну, которое я вчера не съела. – с опаской поворачиваясь к обеденному столу, спросила Чашечка, уже догадываясь, что его кто-то съел. – А, так это твое было. Прости, я не знал. – извинился Курасан, неловко отведя взгляд в пол. Услышав странные, похожие на всхлипы, звуки, он поднял на неё взгляд. – Все нормально? – Да, все отлично. Я пойду проверю платье. – сказала Чашечка с улыбкой, на глаза уже навернулись слезы и она поспешила уйти. Бутылыч смотрел ей в след с сочувствием, а потом он решил догнать ее. Ожидаемо она забежала к себе и даже не заперла дверь. Бутылыч сначала тихо постучался, а потом зашëл с вопросом: – Чашечка, все точно в порядке? – Все просто отлично, все просто.. – Чашечка сидела на полу около кровати и пыталась улыбаться, но ничего не получилось, слезы предательски выступили на глазах, а потом скатились по щекам. В носу защипало. Бутылыч хотел что-то спросить, но Чашечка начала громко плакать, закрыв лицо руками. Бутылыч сначала испугался, а потом запаниковал. Он не знал что случилось, не мог подобрать слов поддержки. – Ничего не отлично! Ваза разбита, платье грязное, краску не купила, так еще и мое пирожное съели! – Бутылыч осторожно присел неподалёку от Чашечки, поглаживая ту по плечу. – Почему же ты не сказала, что это все тебя расстаивало? – спросил Бутылыч, чувствуя себя крайне неловко из-за слез Чашечки. Тот не любил слушать чей-то плач, видеть чьи-то слезы, отчасти из-за плохого умения поддерживать людей. – Я просто не хотела.. Не знаю, показаться слабой? – выдохнула Чаш, убрав руки от лица и отвернувшись. Бутылыч молчал и Чашечка молчала, лишь изредка всхлипывая. Нужных слов не находилось, как бы Бутылыч не старался. – Если бы ты сказала, что тебя что-то растраивало, то ты не показалась бы слабой. – спустя время сказал Бутылыч, наконец подобрав хоть какие-то слова. Чашечка повернулась к Бутылычу, утирая слезы. – Да, да, ты прав, нельзя копить все в себе. – со вздохом сказала Чашечка. Бутылыч пожал губы, задумываясь. – Ты можешь говорить о своих проблемах мне. Я, конечно, не то чтобы психолог, но если ты будешь кому-нибудь выговариваться, то тебе станет легче. Вот сейчас например, ты рассказала мне о своих обидах, тебе же стало легче, да? – с мягкой улыбкой сказал Бутылыч, смотря на Чашечку. Та кивнула, признавая, что на душе действительно лучше. Слезы сошли на нет, все стало спокойнее. – Спасибо... – глядя в потолок, сказала Чашечка, искренне улыбаясь. Бутылыч тоже улыбнулся, глядя на девушку.