Жребий брошен

Папка с документами свалилась на пол, а Магнус чуть не влетел лбом в переднее сиденье, когда водитель резко затормозил. — Простите, Босс, — промямлил тот, виновато втягивая голову в плечи, и несмело махнул на дорогу. — Дети… Магнус чертыхнулся сквозь зубы, глядя на весело перебегающее улицу стадо гогочущих студентов. Дети… Он в их возрасте уже лет пять как ушёл на вольные хлеба, два из которых барыжил краденой техникой. Да и вообще — долбаная осень! Начало учебного года, все валят в Дублин на учёбу, город кишит такими вот тупоголовыми «детьми», а дождь, который и летом лил раз в неделю — вот уж точно волшебный ирландский климат! — становится просто непрерывным. Ладно, дождь Магнус любил. Даже очень любил — как единственную радость, которая не стоила ему ни денег, ни времени, ни нервов… Но именно сегодня он готов был ненавидеть весь белый свет, потому что его личная заноза в заднице (и по совместительству первый помощник) испоганил настроение с самого утра. С тех пор как все узнали, что этот засранец — омега, тот оборзел ещё сильнее. Ну разумеется, легко быть борзым, когда у тебя под боком есть двухметровый бывший морпех, который может начистить рожу любому недовольному. Вот только Магнус не любой! И наглости терпеть не будет! А если ему говорят: «Магн, я понимаю, что ты старый, но не настолько же, чтобы бояться интернета» — это наглость чистой воды! Во-первых, не такой уж он и старый. Всего-то недавно исполнилось сорок три (Даррен, маленькая сволочь, подарил аппарат для измерения давления). Во-вторых, интернета Магнус не боялся — он ему не доверял. Конечно, можно переслать важные документы по электронной почте, как и советует его, видите ли, прогрессивный — чёрт бы побрал этих тридцатилетних — заместитель, но кто гарантирует безопасность данных? Да чего уж там, после того как предателем клана оказался его собственный муж, а Даррена похитили и чуть не уложили в гроб сообщники Фрэнка, Магнус начал ожидать нападения из-за каждого угла. Так что это даже не обсуждалось. Никакого интернета! Даррен приедет в штаб, и Босс лично передаст ему все документы. — Кажется, я отравился… — прозвучало утром в телефоне таким мертвецким голосом, что сомневаться в правдивости слов не приходилось. Хотя, седьмое пекло! Этот омега почти пятнадцать лет выдавал себя за бету! — Так что если ты хочешь, чтобы я заблевал тебе весь кабинет, то пожалуйста — я приеду! Вот же змеёныш. Траванулся небось вместо Томаса своим же ядом, а Магнусу теперь страдать. Ему — Большому, чёрт побери, Боссу! — собирать манатки и пилить на другой конец города, в домик у самой набережной, где поселился со своим мужем его повёрнутый на море помощник. — Жди в машине, я быстро, — рявкнул Магнус водителю и вылез на улицу под прохладные — вот что он говорил про климат? — капли моросящего дождя. Входная дверь дома семейства Моран-Макларен была синей. Нет, Магнус узнал это не сейчас, а ещё во время новоселья больше года назад, но сейчас всё равно взбесился, будто видел её впервые. Хренова влюблённая парочка! Да когда эти двое вместе, на них смотреть без приступа эпилепсии невозможно. Томас так и обхаживает своего личного паразита: шарфик ему повязывает, обед с собой готовит, чтоб упаси боже не забыл поесть, и каждый раз, думая, что их никто не видит — до тошноты нежно целует. Нет, ну сколько можно? Магнус полагал, что это пройдёт за пару месяцев брака. Срам! Дверь открывали тоже, казалось, специально как можно дольше, чтобы вымотать последние оставшиеся нервы. А когда замóк наконец-то щёлкнул, и рецепторы уловили слабый запах сирени, Магнус готов был разразиться целой гневной тирадой. — Нет, Дар, ты надо мной просто изде…! — он осёкся на полуслове глядя на белое, даже какое-то посеревшее лицо. — Седьмое пекло, да что ты такое сожрал? Мышьяк? — И тебе день добрый, — еле выдавил из себя Даррен и вдруг упёрся плечом в дверной косяк, когда Магнус уже хотел шагнуть за порог. — Не знаю, ел всё как всегда… Наверное, желудок слабый, а Томас кормит меня как ягнёнка на убой… Я уже в брюки не влезаю! Пора разводиться… — Да уж, помню его мясной пирог. Я тогда еле из-за стола встал. — Боже, не надо про пирог, — Даррен вдруг зажал рот ладонью, — и про еду вообще… Боже… Снова… Магнус успел только моргнуть, а Даррен сорвался с места и рванул вглубь дома, оставляя растерянного альфу стоять в дверях. — Дар? — как-то неуверенно позвал Босс. Ответом послужили только довольно характерные, не самые приятные на свете звуки. — Дар, может, врача вызвать? — Дарри, что, опять плохо? — послышался чей-то незнакомый голос, и через секунду в коридоре возникла невысокая фигурка. — Ой… Здравствуйте… Магнуса словно молнией ударило. Это был тот самый омега, брат Томаса, которого он заметил на свадьбе. И который стоял сейчас прямо перед ним и пах… воздухом, насыщенным озоном, влажной землёй, мокрыми листьями, росой на полевой траве… Пах дождём. Пах так безнадёжно прекрасно, что в глазах темнело, а кровь начинала громыхать по перепонкам. Происходило что-то странное и непонятное. Но в кои-то веки, а Магнус почему-то был точно в этом уверен — правильное. Со дня свадьбы омега изменился: стал румянее и свежее, некогда впалые щёки приятно округлились, да и в остальных местах всё… подросло. Седьмое пекло… Да какое там пекло?! Небеса! Внезапно до дрожи в мышцах захотелось приблизиться к этому неземному существу. Запустить пальцы в светлые пушистые волосы, коснуться нежной персиковой кожи и заставить её покраснеть… от смущения и от слишком настойчивых ласк. Как заворожённый, Магнус шагнул вперёд, но в тот же миг омега, взвизгнув, отскочил. Где-то вдалеке хлопнула дверь, а через пару секунд в коридор примчался позеленевший Даррен с полотенцем в руках. — Что такое?! — обеспокоенно затараторил он. — Уилл? Все в порядке? Уилл не ответил. Только кивнул, потупив взгляд в пол. Даррен как-то странно выдохнул и, подойдя к нему, вдруг загородил его собой. — Магнус, ты прости, — негромко начал первый помощник лидера, — но Уилл неважно себя чувствует, да и я, как видишь, не в лучшей форме… Давай мне документы, а остальное обсудим в следующий раз. Ноги будто приросли к земле. Магнус стоял как вкопанный, не в силах выдавить ни слова, и ошалело пялился на всё ещё виднеющееся из-за плеча своего заместителя хрупкое тельце. — Магнус? — повторил Даррен настойчивее, протягивая ладонь за папкой с бумагами, в которые он отчего-то так отчаянно вцепился. — Магнус? — прозвучало уже за спиной, а нос вдруг учуял йодистый и солёный запах морского бриза. — И ты здесь? Видел твою машину… Какими судьбами? В коридоре сразу стало тесно, когда в него вошёл Томас. Он быстро скинул куртку и сразу прошёл к двум омегам, собираясь поцеловать мужа в щёку, но застыл. — Дарри, ты заболел? Я позвоню Альфреду! — Просто отравился, — отмахнулся Даррен. — Слушай… Следующие слова Магнус не разобрал — помощник прошептал их Томасу на ухо, после чего тот резко повернулся, смерив Босса внезапно напряжённым взглядом. — Магнус, спасибо, что завёз Даррену документы, — натянуто поблагодарил Томас, двинувшись навстречу, и просто выдрал папку из рук. — Прости, мы заболели. Кишечный грипп. Я провожу тебя. Давай. Что-то странное творилось в голове Магнуса О’Доннела, который по всем законам логики, физики, да хоть самой термодинамики должен был взорваться и наорать на обнаглевшего солдафона. А на Даррена — рявкнуть и припугнуть отчислением из клана. Хотя чего уж там, после того как Магнус лично орал, что его никто никуда не отпустит, такие угрозы не имели смысла… Верхняя губа Магнуса уже поползла вверх, готовясь оскалить перед Томасом острые клыки, как вдруг из-за спины Даррена выглянуло перепуганное лицо. Удивлённое, смущённое и — Магнус разочарованно выдохнул — лишившееся прежнего очаровательного румянца. Непонятная волна накрыла Магнуса с головой. Будто он попал под ливень, когда бежал домой из школы в самом конце мая. Сердце трепещет от предвкушения близящихся каникул, а дома ждёт любимый вишнёвый пирог, который обещал приготовить папа, провожая сына на уроки. И сейчас ему так мокро, так холодно и так хорошо, что просто словами не выразить. Что хочется или рассмеяться в серое пасмурное небо, или разрыдаться от бессильного счастья вместе с ним. — Босс? — посторонний голос, словно фальшивая нота в симфонии, заставил дёрнуться и заскрежетать зубами. Магнус резко оказался на Харбор-Стрит. Перед домом с синей дверью — запертой и призывающей забарабанить по ней кулаком. Но затем в памяти возникало испуганное лицо, небесно-голубые глаза и щёки, с которых схлынула краска… Всё-таки он слабак. Или дурак. Или и то, и другое сразу. Именно об этом думал Магнус, садясь в свою дорогущую холодную машину — об этом и об омеге, пахнущем дождём.

***

«Уилл, ты уверен, что всё в порядке?» — поочерёдно спрашивали то Томас, то Даррен усаженного на диван и награждённого чашкой какао омегу. Тот только кивал, сёрбая сладкий, слишком горячий напиток, и растерянно разглядывал свои полосатые домашние штаны. Учебный год начинался через два дня. Все единодушно пришли к решению, что Уилл погостит у старшего брата перед заселением в свою личную, арендованную ему Томасом и Дарреном квартиру. Оба, конечно, настаивали на покупке, но Уилл отказался сразу. Ему было до ужаса совестно: от того, какой заботой окружали его эти двое, какое внимание уделяли, сколько времени тратили — которое, между прочим, могли посвятить друг другу! Уилл же всё понимал, не маленький уже. Да и только слепой не заметит, что творится между этой парочкой. После свадьбы прошло месяцев пятнадцать, а кризис первого года семейной жизни им и не снился. Томас, вон, смотрит на Даррена всё ещё, как в день венчания. И Даррен, хоть ёрничает и постоянно язвит, но дома так и льнёт к мужу ласковым урчащим котом. Как же Уиллу было неловко. До горящих щёк и покрасневших кончиков ушей. Во-первых, замечать все эти вороватые касания и скомканные поцелуи. А во-вторых, осознавать, что из-за него молодожёны вынуждены прятаться по углам в собственном доме. — Уилл… — Даррен держал его за руки, сидя на коленях перед диваном, — я даже не думал, что он зайдёт! Рванул в туалет, а он попёр в дом… Прости, что всё так получилось. — Я в порядке, честное слово. Просто… не ожидал, что столкнусь с… ним. — Конечно, он же взрослый альфа, — закивал Даррен. — И запах ещё такой сильный. А в колледже все будут твоего возраста. Руководитель группы — вообще бета… — Дарри, — Уилл положил ладошку на сжавшие его запястье пальцы, — всё хорошо. Просто перенервничал от неожиданности. Всё в полном порядке. Наверное… наверное, мне лучше пойти вздремнуть. В глазах Даррена мелькнуло недоверие, и Уилл тут же отвёл взгляд. Всё-таки муж Томаса слишком догадливый и проницательный. Ему лапшу на уши не навешаешь, как брату. Но сейчас, к огромному облегчению юного омеги, Даррен только выдавил улыбку и кивнул, говоря, что поспать будет хорошей идеей. Уилл выдохнул. Он не врал — он просто не хотел нагружать молодую семью лишними заботами. И именно поэтому не сказал ни слова о том, что ощутил себя падающим на мягкую подушку растущей в лесу мяты, когда увидел в коридоре высокую и грозную фигуру незнакомого альфы.

***

— Вот ведь Магнус — баран! — только сверху тихо хлопнула дверь гостевой спальни, Даррен плюхнулся на диванные подушки. — Напугал нам мальчика! — Он не хотел уходить? — нахмурился Томас, приобняв истинного за плечи. — Чтоб Магнус ушёл, не устроив мне взбучку? Не вынеся мозг из черепушки чуть ли не на улицу? Да не смеши людей! Даррен фыркнул неразборчиво, но очень красноречиво и уже потянулся за стоящей на журнальном столике чашкой недопитого какао, как вдруг его руку перехватили. — Стой, — мягко произнёс Томас, — ты уверен, что тебе можно? — Тоже заметил, что мне пора худеть? — Очень смешно, — Томас недовольно прикусил мужа за ухо и тут же погладил по слишком бледной — даже для Даррена — щеке. — Поехали к врачу, прошу тебя. Ты неважно выглядишь. — Вот, ещё один комплимент. — Дарри. — Да нормально я себя чувствую, правда. — Дарри… — губы нашли на шее метку и прижались к розоватой коже. Даррен протяжно застонал, запоздало закусив кулак, чтобы «ребёнок в доме» ничего не услышал. — Это нечестно! — гневно шикнул он, сверкнув потемневшими глазами. — Хватит вечно так делать! — Давай поедем к врачу, пожалуйста. Ну я же переживаю. — А Уилл? — Мы быстро, он и проснуться не успеет. Сидя на громадной, специально заказанной под его рост кровати, Томас с улыбкой наблюдал, как облачённый в одно нижнее бельё Даррен остервенело перерывает шкаф. — Нет, я точно тебя прибью! — зашипел он, наконец выудив из кучи барахла серые треники. — С завтрашнего дня на диету! Ни одни штаны не сходятся! Ни одни! А виноват — ты! Ну чего Даррен так разнервничался и раскричался? Ну да, немного поправился, но ему это только идёт. И, если представить, что животик стал круглее не из-за панкейков, а от того, что он носит под сердцем ребёнка… Нет, такие фантазии до добра не доводят. Уж это Томас знал наверняка: видя по ночам до боли реалистичные сны с участием беременного мужа, а утром лихорадочно пытаясь понять, где явь, а где неосуществимые грёзы. Наконец-то натянув треники и толстовку под ворчание «я похож на типичного домохозяина», Даррен заявил, что оделся. — Точно оделся? — Томас за секунду оказался рядом, скользя ладонями под плотную ткань. — Проверить не надо? — Ты, кажется, собирался везти меня в больницу? — Даррен скривил губы, на что Томас только расплылся в улыбке. Более чем за год семейной жизни ему стало прекрасно известно, насколько сильно Даррену нравится, когда к нему забираются под одежду и нежно трут сосочки между пальцев. В особенности, если Даррен уже полностью одет и готов отправиться на какую-то там свою деловую встречу. Тогда Томас подходит сзади, прижимается грудью к спине и запускает руку под одну из этих бесконечных строгих официальных рубашек. Хех, строгих и официальных… Томас успел изласкать Даррена в каждой из них (а рубашек у босса мафии ой как много). Ту, что была у Даррена любимой — тёмно-синюю — Томас вообще умудрился порвать зубами, пока они заперлись в штабном кабинете, в то время как Магнус находился чуть ли не за стенкой. Потом Томас долго выслушивал недовольное ворчание мужа, но по глазам (а после и по действиям наедине) видел: Даррену нравилось, что на него так реагируют — хотят настолько, что готовы зубами рвать рубашки. Точно так же, как Томасу нравилось стоять перед Дарреном на коленях и послушно сосать небольшой аккуратный член. Чувствовать, как тонкие пальцы сжимают его волосы, ощущать дрожь в чужих гладких бёдрах, слышать рваные хриплые стоны. А затем, когда Даррен, выскальзывал из его рта и становился на четвереньки, Томас просто терял рассудок. Маленькая белая омежья попка выпячивалась в немой мольбе о ласках уже иного рода, и Томас без слов понимал, чего от него сейчас хотят. Приникал губами к розовой, уже разработанной и растянувшейся специально под него дырочке и вылизывал, пока Даррен не начинал скулить, прося о большем. Именно скулить — словами ведь не скажет. «Томас, возьми меня» — не прозвучало ни разу за этот год. А Томасу было и не нужно. Ему хватало другого. Когда Даррен подкрадывался сзади к моющему посуду или готовящему ужин Томасу, кое-как оплетал тонкими руками мощное тело и становился на носочки в попытке достать до шеи поцелуем. А именно — до белеющего следа от его же коротких клыков, который он оставил ещё во время медового месяца. И для Томаса это было лучше самых пошлых слов и похотливых взглядов. — Алабай, — прозвучало совсем жалобно, и Томас снова очутился посреди спальни, лаская сосочки Даррена под серой толстовкой, — мы же так точно никуда не уедем… Томас, пожа-а… пожалуйста… Я же потом вообще на ногах стоять не смогу… Беспомощный всхлип и затрясшиеся коленки послужили прекрасным доказательством, и слегка увлёкшийся Томас нехотя вытащил руки из-под тёплой кофты. В больнице, как всегда, царила суматоха. Но когда твой будущий свёкор — заведующий отделением андрологии (свадьба Алана и Альфреда Саммерса была назначена на весну — по старой ирландской традиции Алан не хотел жениться ни осенью, ни зимой), это открывает многие двери. Врач общей практики, к которому направили Даррена, оказался приятного вида бетой с рыжеватыми волосами. — То есть, кроме тошноты, других жалоб нет? — записывая ответы в компьютер, уточнял он. — Ни болей в животе, ни диареи? — Нет, — нехотя отвечал Даррен, недовольно краснея. — Слабость, головокружение? — Нет. Хотя… Ну, может, немного закружилась голова на прошлой неделе. Ладно, вполне ощутимо закружилась. Если честно, прямо ухватился за стену, чтобы не упасть… Томас, не надо так на меня смотреть! Не рассказал, потому что ничего смертельного здесь нет… — А общая слабость? — продолжал врач. — Не чувствуете ли вы себя менее энергичным? — А кто вообще сейчас энергичный? Посмотрите в окно — дожди какие идут, осень на носу. — Хорошо… — бета задумчиво кивнул и, перестав клацать по клавиатуре, сложил руки в замок. — Когда появилась тошнота? — Пару дней назад. Сначала просто подташнивало, а сегодня — вот. Но вчера я наелся на ночь как свинья, так что причина ясна. — И давно у вас повышенный аппетит? Даррен усмехнулся. — С тех пор как мне готовит этот верзила. — Скажите, — бета посмотрел на Томаса, — вчера вы ели одну еду? Вы испытываете какое-то недомогание? — Ели одно и то же, — тут же ответил он, — но я чувствую себя как обычно. Доктор снова кивнул. — Мистер Моран, вы можете вспомнить, когда у вас была последняя течка? — Эм… — Даррен заметно смутился, — а это здесь при чём? Около… около двух с половиной месяцев назад. — Скажите, во время течки вы предохранялись? — Что?! — брови Даррена взметнулись вверх, а пальцы впились в запястье. — Я бесплоден, док. Врачи это подтвердили. И сейчас я совершенно не понимаю, к чему был этот вопрос… — Знаете, как медик с многолетним стажем я могу утверждать, что ни один диагноз не является стопроцентным, — бета развёл руками. — Хоть какая-то вероятность всегда остаётся. Тем более если речь идёт о паре истинных. — К чему вы клоните? — плечи Даррена напряглись. — Мистер Моран, вы с вашим альфой ели одну еду. Он чувствует себя хорошо, значит вероятность пищевого отравления очень мала. А все симптомы, которые вы назвали, сильно похожи на… — Стоп! — Даррен резко вскочил на ноги. — Я понял, на что вы намекаете, но… я бесплоден! Бесплоден, слышите? Я каждые три месяца сдаю анализы на гормоны. — А когда вы сдавали их в последний раз? — Как раз перед течкой. — То есть после течки вы не проходили никаких обследований и не делали тестов на береме… — Я бесплоден! Немолодой омега, сильно напоминающий Алана крашеными в платиновый блонд волосами, дружелюбно улыбался. — Это совсем не больно, — по-детски ласково говорил он обхватившему себя руками Даррену, — просто полежите на кушеточке. Тот ничего не ответил, хотя Томас видел, что ответ у него имеется — и причём очень выразительный. Не справившись со слишком упрямым пациентом, бета в конце концов вызвал на подмогу акушера-андролога, с заметным облегчением перекинув свою заботу на чужие плечи. — Позовите Саммерса! — всё же вырвалось у Даррена, когда врач-омега бережно взял его под локоть и потянул к устрашающе массивному УЗИ-аппарату. — Доктора Альфреда Саммерса! Он вам всё объяснит! — Доктор Саммерс сейчас занят, — невозмутимо пояснил омега, застилая кушетку свежей одноразовой пелёнкой. — Позже мы обязательно его позовём. А сейчас — давайте сделаем УЗИ? От него вам ничего не будет. Просто ляжете, я намажу вам животик гелем… — Хватит говорить со мной, как с психом! — недовольно шикнул Даррен. — У вас нет права принуждать пациентов к лечению, вы знаете это? Врач снова миролюбиво улыбнулся и включил УЗИ-аппарат. Спустя ещё пару минут уговоров, состроив недовольную мину и глянув на Томаса в поисках поддержки, Даррен всё же стащил с себя толстовку. И тогда-то Томас впервые уставился на его живот… повнимательнее. Из головы разом исчезли все мысли, кроме одной: как он мог не замечать? Это же было так очевидно, так явно, так бесспорно! И абсолютно невозможно… Бесплодие. Бес-пло-ди-е! Как?! Как Даррен может лежать сейчас на кушетке с приспущенными до лобка штанами и вздрагивать от прикосновений вымазанного холодным гелем УЗИ-датчика? Это же сон, верно? Опять всего лишь сон? Саммерс ведь ясно сказал, что если продолжить приём подавителей — способность иметь детей будет утеряна навсегда… — Судя по всему, уже двенадцать недель, — врач-омега заулыбался шире, и Томас судорожно схватил мужа за руку. — Беременность протекает хорошо, малыши абсолютно здоровы. — Малыши?! — Даррен дёрнулся, а кисть Томаса, кажется, тихо хрустнула под сжавшими её тонкими пальцами. — Близнецы, — безмятежно пояснил доктор. — На таком сроке сложно сказать точно, но… — он надавил датчиком на какую-то точку под пупком, — скорее всего — альфа и омега. Да, очень на это похоже… Перед глазами Томаса замелькали воспоминания. Даррен, который за обедом запросто стал съедать сразу две порции. Даррен, чьи соски вдруг покраснели и набухли в последние несколько недель. Даррен, чьи ягодицы и живот так аппетитно округлились. Боже… Томас идиот. Томас полный идиот! Чуть ли не всю сознательную жизнь мечтал о детях, стойко выдерживая издёвки ровесников-альф, и теперь — хоть плачь, хоть смейся! — прозевал почти три месяца беременности своего собственного мужа. Пусть и видел его голым каждый божий день! «Знаете, Томас, врачи — не боги, — скажет ему Саммерс при следующей встрече. — Даже медицина не способна объяснить всё, что происходит с человеком, а феномен истинности так и вовсе остаётся для неё тайной за семью печатями. Скорее всего, несколько течек, проведённых с истинным, помогли организму Даррена… возродиться. Такое случается. Но крайне редко». — Рожать будете в середине марта, — снова зазвучал мелодичный голос врача-омеги, — чудесное время. Главное пить достаточно витаминов на протяжении всей зимы. Томас сильнее стиснул ледяную руку в своих ладонях, но Даррен даже не шевельнулся. Только тяжело и часто дышал, пялясь в потолок стеклянным взглядом. — Вы могли бы оставить нас наедине? — тихо попросил Томас доктора. — Пожалуйста. Стоило постороннему человеку уйти, как на глазах Томаса выступили предательские слёзы. Положив голову мужу на грудь, он просто слушал ускоренный стук. Слушал и боялся. Боялся начать разговор. Боялся узнать, что Даррен совершенно не рад детям, которых Томас за какие-то несчастные пару минут успел полюбить всей душой. Что Даррен не хочет этих крох, а совсем наоборот — собирается сделать аборт. Сердце Томаса сжалось. — Нет, ты не мог хоть как-то попридержать коней? — вдруг послышался негромкий голос, и Томас тут же взглянул на Даррена — всё ещё лежащего на кушетке и закрывшего лицо обеими ладонями. — Что? — Двое, — прохрипел Даррен, — двое, алабай. Не мог одного? Ну что ж у тебя всё выходит таким… большим! Даже потомство! Его руки наконец-то опустились, и на Томаса уставились карие глаза. Блестящие и влажные. — Дарри… — он бросился к мужу, прижавшись губами к мокрым щекам, — пожалуйста, не нужно плакать… Чтобы ни было дальше — мы со всем справимся. Вместе. Слышишь? — И с двумя спиногрызами сразу? — горько усмехнулся Даррен, смущённо вытирая покатившиеся капли. — Боже, если они унаследуют мой характер, то возиться с ними будешь сам! Да и судя по нашей семейной жизни, ты питаешь слабость к тем, кто портит тебе кровь… — Постой, ты хочешь… — Томас замер, — оставить их? Скулы Даррена побелели, а брови сошлись на переносице. — Да, хочу, — наконец выдохнул он. — Может, я такой же глупый омега, как и все?.. Инстинкты диктуют мне сделать из своего тела инкубатор, а я только рад стараться? Чёрт его знает… — зажмурившись, Даррен покачал головой. — Раньше, если я и думал о детях, то как-то… абстрактно, что ли? А эти, — он накрыл ладонью живот, и Томас сразу последовал его примеру, — эти дети… не знаю… они… — Наши, — тихо подсказал Томас, аккуратно поглаживая округлый животик, — они наши. — Да, — растерянно кивнул Даррен, — наверное. — Точно наши, — Томас засмеялся, — маленькие алабаи. С твоими карими глазками. — Чёрт, да плевать на глазки! Я молиться буду, чтобы они были похожи на тебя! Наша семья не выдержит ещё двух таких заноз как я и папа! Вместо ответа Томас засмеялся и чмокнул мужа в пупок. — Мне кажется, я что-то слышу… — пробормотал он, прижавшись ухом к животу. — Ага, как мой желудок переваривает утренний омлет, — фыркнул Даррен. — Болван, они же ещё совсем маленькие. — Да? А мне почему-то кажется, что тот, который омега уже дразнит своего братишку. — Очень смешно. Господи… — Что? — Магнус! Он же не переживёт эту новость! Вернее, даже две маленькие новости… Томас приподнялся и обхватил лицо мужа ладонями. — Знаешь, Магнус — это последнее о чём тебе следует сейчас думать. — Конечно, думать нужно о том, пролезут ли вообще через меня твои дети, алабай! — Даррен обречённо застонал. — Ещё и сразу двое… Нет, я всю жизнь буду тебе это вспоминать! — Договорились, — Томас заулыбался и, поцеловав его в лоб, внимательно взглянул в тёмные глаза. Такие же, какие будут у его детей. — Всю жизнь. Губы коснулись губ. Нежно и ласково. Будто в самый первый раз — хотя ни один из них уже не мог сказать, какой именно раз был первым. Ведь по меньшей мере три их поцелуя заканчивались тем, что Даррен попросту сбегал. Но сейчас — после всех страхов, сомнений и испытаний — Даррен был здесь. В кабинете акушера-андролога и в крепких руках Томаса. С обручальным кольцом на пальце и парочкой крошечных алабаев под сердцем.