***
Она собиралась долго и сбивчиво, путая, на каком пальце носит кольца, ни зная никакого покоя взглядывая в зеркало, вслушиваясь в звенящее эхо коридоров замка. Магия искрила, выбиваясь из неё всполохами; внезапно затушив пламя в спиртовке под фульгором. Значит, сейчас. Пора.***
Йеннифэр вошла в библиотеку, выпуская из горстей подол платья. Лютик сидел напротив двери, а Цири подле него, оба в протёртых кожаных креслах. Цири смотрела на Лютика во все глаза, полностью развернувшись к нему. Сумрак читального зала укрывал Койона, Весемира и Геральта. Репертуар Лютика отвечал интересам маленькой девочки, ещё верящей в сказки, и напрашивался вывод, что ведьмаков сюда не звали — они стеклись сами, заворожённые чудесной музыкой. Йеннифэр так и осталась стоять у входа, оперевшись спиной о стену. Лютик пел о некрасивых принцессах и отважных драконах, о королевне, по ночам обращающейся в птицу, о невесте подземного змея и бескрылой фее. Наконец, он увлёк долгую историю об эльфийской колдунье и простом человеке, в веках сочетавшихся счастливым браком, об узах, соединивших в целое чёрное и белое, и родовом пророчестве, обязывающем каждого из потомков отыскать половину своего сердца по первому звуку имён. ...И чары были непростые да́ны, И каждому, кто будет после всех, Найти любовь по звуку одному, Узнать его, как отблеск, в шуме битвы, Средь вьюги и пылающих костров, Так станет звук, что имя начинает, Проклятьем новым, как и есть любовь. Лютик драматично перебрал струны, высекая угасающую мелодию, и на пару мгновений остался в окружении затаившей дыхание тишины. — А это всё правда? — полюбопытствовала Цири, нетерпеливо подбирая под себя ногу. — Ну, пророчество? — Кому как, — помедлил Лютик, рассвечиваясь доброй улыбкой. — А ты? — Цири всё равно выглядела огорчённой. Лютик нервничал; Йеннифэр замечала по стянутым пальцам над декой, но его лицо и голос не выдавали этого. — Я искал специально много лет и не находил, а как нашёл, так не понял сразу. Не переживай, чему суждено сбыться, случится само собой. — Эх, — вздохнула Цири. — Ци-рил-ла, — задумчиво произнесла она, как если бы колокольчик звякнул в траву. — Трудно же мне придётся, если так. Кого я встречу на букву «ц»? Не знаю ни одного. Тебе очень повезло, твоё имя тоже редкое. А как её зовут? Южана? Юфеми? Его улыбка окаменела, вся жизнь мгновенно истекла из неё. — Звук, Цири, не буква. Некоторые гласные... содержат в себе два звука. Общий звук с Юлиан — это не только Юта или Юстина, но ещё и Елица, Янка, Йоланта... — Лютик поднял на неё, стоящую у стены в извечном чёрном одеянии, невозможно синие, ярко блестящие глаза, — и Йеннифэр. Кружилась голова. Йеннифэр сухо сглотнула. — Ну, вот теперь ты всё знаешь. — Лютик потерял собранность, с каждым словом всё глубже вплавляясь в кресло. — Достаточно крепкое? Хватит, чтобы разъединить? — Уже... — Йеннифэр осипла, с силой ударила ладонью по своему лбу, чтобы немного отрезветь. — Уже хватило. Мне... — Она замолчала, сама толком не зная, как ей. — Мне плохо. Да, мне плохо. Я... должна побыть одна. Йеннифэр возвращалась в лабораторию, не разбирая пути — ноги сами несли её. В беспросветном мареве всё слилось одним цветом и шумом собственной крови в ушах. Она летела по лестницам, на ходу выдирая шпильки из волос, нисколько не чувствуя боли. Холод пробирал до костей даже в лаборатории. Только здесь она понимала точно, что делать. Не очнувшись, Йеннифэр снимала с полок необходимые компоненты, чутьём составляя зелье. Она всем нутром знала, что ей нужно, и как достичь этого из того, что есть под рукой. В миг всё было готово, оставалось только решиться. Напоследок расстаться, отступить как отпустить.