Луноликая: В Эпоху Войны

— И почему мне не нравится этот взгляд? — пробурчал под нос Кенджи, смотря на меня из-подо лба с прищуренными глазами. — Потому что Учиха что-то задумала — поёжился Тобирама, не зная куда деваться от моего пронзительного взгляда. — О, ты не такой дурак, Сенджу — ехидно, с долей одобрения кивнул Нара — Наши мысли схожи, значит на опережение действуем сообща. — Угу. Я отвлекаю, ты обездвиживаешь и толкаешь в то опасное озеро. «Спелись птенчики, — язвительно засмеялся Курама — Готовься обороняться, сопля. Тандем Нара-Сенджу сживёт тебя со свету» С унылым вздохом наружу вырвался кашель, отозвавшейся в груди болью, а в горле першением, будто тупые когти поскреблись. «Кажется я забыла выпить подарок Айнона» — то ли себе, то ли рыжику мысленно проскрипела. «Ну и дура! — взволнованно рыкнул — Живо глотай!» «Вы только посмотрите кто забеспокоился» — насмешливо хмыкнула, но всё же достала небольшую, размером с пятидесяти граммовый стакан, колбу, где горкой сложились несколько десятков цвета рвоты пилюль. Противная вещь, но действенная. Не хуже таблеток Орочимару. «Не хочу помирать раньше времени» — со сталью в голосе отрезал Курама. «Ты хотел сказать — уходить на перерождение?» «Я не ошибся» Похоже, что всё сложнее, чем я думала. «Нужно выбираться из этой пещерки и надрать зад тому Намикадзе. Я ему все патлы вырву, хохолок заставлю без соли сожрать, а руки в задницу засуну» — кровожадно изрёк Курама, весь нахохлившейся, как воробей, в подсознании. Снова вздохнула, проглотила пилюлю с противным привкусом. Она чуть было не застряла в горле. Ох… Полностью согласна с Курамой. Этот наглый красавчик начинает неприлично досаждать, хн. Покушений, тем более не однократно повторявшихся, я не прощаю. Но вначале стоит разобраться с пещерой, которая, на удивление, несколько глушит чакру, а если прикоснуться к стенам, то и вовсе отбирает возможность пользоваться ей. Что-то подсказывает — покосилась на переплетённые цветы хиганбаны и лотоса вирированные на полу — что судьба с мирозданием буквально ткнули носом в очередную загадку наследников. Да, именно во множественном числе. Хиганбана, полагаю — знак Бога Смерти. Логично предполагать, что лотос, являющейся символом жизни и счастья, как-то относиться к Богине Жизни. С каждым шагом всё страньше и страньше. И куда идти? Вверх слишком высоко — без чакры подниматься несомненное самоубийство, которое мне не позволит совершить треклятая хиганбана. Сзади меня всего два выхода/входа. Что примечательно — действие шарингана далеко не проникает. Одна тьма, как терпкое полотно, окутывает сантиметры, метры, километры муравейника. Это заставляет волноваться за Неджи. От мерзкого паука я избавилась, но там мало того, что целое полчище подобных, так ещё и Намикадзе притаился. А Неджи с высокой вероятностью потерял сознание. Зажмурилась от пронзившей догадки, сосредоточившись на нашей связи, что так упрямо звенела на периферии всё время, будто напоминая о себе, чтобы я ни за что про неё не забыла. Новости оказались лучше, чем я думала. Цепь беспокойно звенит, тянясь вверх, но не похоже, что с дражайшим соперником не всё в порядке. С другой стороны — это как посмотреть. Ладно. Полагаю, грози ему опасность, то, как и в прошлом, я смогла бы почувствовать. Пока разбиралась с Неджи села там же, где и стояла, скрестив ноги. Стоило мне раскрыть глаза, как я с тоской вспомнила про неловко мнущихся неподалёку Нара с Сенджу. Свалились на мою голову, тц. — Ты…— неловко почесал нос Тобирама — Ты спасла его… Спасибо. Я тогда и шевельнуться не… — Всё в порядке — резко обрубила его оправдания, нервным движением почесала левое плечо, которое от близкого нахождения с кислотным, булькающим озером стало нестерпимо жечь, далее хмыкнула — Не могла же я остаться безучастной. — Что? — меж его бровей образовалась недовольная складка — Насколько я мог понять вы давние недруги. Логично, если человек не станет спасать врага. Твои действия сбивают столку. — Какие мы прагматичные, хн — губы против воли скривились, а перед глазами, будто сценки из фильма на перемотке, пронеслись наше с Неджи времяпровождения со всеми счастливыми, злыми и печальными моментами. Особенно в мозг въелся тот спич, что прокричал Неджи совсем недавно, во время последнего просветления сознания в доме Адель-сан. Неджи-тян такой смешной… — Но знаешь, котёнок, ты ошибёшься, если дашь своему врагу умереть от глупости. Если ты его уважаешь, конечно. — А ты уважаешь Неджи? — Да — незамедлительно ответила, без всяких раздумий — Есть за что. Почесала шрам на лице указательным пальцем. Посчитав, что в достаточно степени загрузила юного Сенджу, попыталась встать. Провал. Кажется, я ноги отсидела. — Тобирама, помоги нашей нежданной союзнице — лениво зевнул Кенджи — Надеюсь, твои высокие принципы не помешают. От открытого издевательства котёнок мгновенно встряхнулся. Вместе со скрипом зубов он приблизился ко мне, провёл едва светящимися ладонями по ногам. Я не мешала, а лишь пристально вглядывалась в чёрные дыры вместо глаз Нара. Как всегда — ничего не прочитала, ни одну эмоцию. А вот скучающий мусор наоборот — едва улыбнулся, будто ему сложно, или попросту лень, управлять мимикой. Вот же противный человечишка, хн. Сколько раз мы будем сталкиваться? Надоело. Наши переглядывания прервало шипение Тобирамы, отскочившего от меня за три метра. Его ладони покраснели, задрожали, будто в волнении, а лицо скривилось. Серебряные локоны нещадно лезли в глаза, чем сильнее раздражали хозяина. В подсознании гнусно хихикнул Курама, мне же внезапно вспомнилось про удивительные сенсорные способности будущего Второго Хокаге. Судя по всему кое-кто наконец смог почувствовать подселенца с ядовитой чакрой. — Даже спрашивать боюсь — шипел Тобирама, медленно поднимаясь на ноги. Молчаливо последовала за ним, отряхнулась от пыли и каменной крошки. — Пора выбираться от сюда — обвела «союзников» тяжёлым взглядом — А пока мы гуляем по местным достопримечательностям вы расскажите что здесь делаете. В особенности меня интересует твоя история приключений, котёнок. — Пф! — независимо фыркнул Тобирама, внутренне поёжившись. Кое-кому в моём обществе некомфортно настолько, что сама гордость намекает на скорейший побег. Малыш не знает как ко мне относиться: с одной стороны я его ни раз унижала, Учиха, опять же, с другой спасла Неджи, его друга и практически брата. Какой милый тигрёнок. Надо бы наглядеться пока он не вырос в независимого, горделивого Седжу Тобираму. — Надеюсь Сенджу достойно тренируют дух своей ребятни — задумчиво протянул гласные Кенджи, развернулся на пятках к двум проходам и с тяжким вздохом потёр шею — Чувствую в этом приключении из меня высосет все соки эта жестокая женщина. — Хн, у меня пока всё хорошо со слухом, сонный мусор — прошла мимо него, толкнув плечом. — Вы двое…уже невыносимы — выдохнул Тобирама, но поспешил за нами. *** Не могу сказать точно сколько времени мы бродили по этим…катакомбам, как оказалось, отделанным внутри в стиле древних египетских строений. Или римских. Я в этом плохо разбираюсь. Либо эти двое меня в конец достали настолько, что мозг отказывается работать. Не важно. Я могу попросту таким образом оправдывать свою необразованность, даром что в школе отличницей щеголяла. В любом случае место оказалось любопытным, но масштабным, если так можно называть катакомбы. Все в пыли, древней паутине, от которой меня передёргивает, многие, в прошлом прекрасные, скульптуры покрылись тонкими трещинами, грязью прошедших лет. Ранее яркая отделка стен, с выбитыми точной рукой мастера рисунками — целыми историями, покрылась слоем чего-то неопознанного мной, перекрывающего всю прелесть стараний скульптора. Растущие цветы давным-давно увяли, превратившись в сморщенные, потемневшие кучки шлака; настенное оружие, выполнявшее роль экзотического украшения, с редкими картинами казались хрупче фарфора — дотронься пальцем и они рассыплются. В воздухе висел гниющий запашок с кислыми, вызывающие тошноту, нотками. Единственное, что оставалось неизменно свежим — хиганбана, переплетённая с лотосом. От них будто вся мразота отталкивалась. То и дело замечала с десяток тараканов и пару крыс. Это настораживало. Подобная шваль обитает там, где есть чем поживиться, значит катакомбы не так уж и нелюдимы. Неестественное скопление крыс с тараканами заметила не одна я. Даже мелкий Тобирама почуял неладное, но в любом случае сделать ничего не могли. Идти дальше — единственное решение. Эта прогулка продолжалась до тех пор, пока тишину не прервало урчание живота. Наши с Кенджи взгляды синхронно скрестились на резко краснеющим Тобираме, который, как ни в чём не бывало продолжил идти с нарочно каменным выражением лица. Тут в голову пришла мысль. За всё время мелкие засранцы хранили молчание и не соизволили сдаться с поличным. Вот и шанс спокойно расспросить их, а не сосредотачиваться на одном окружении с ожиданием подставы в виде активной ловушки. За столько лет могло и выдохнуться, но мало ли. Придя к нехитрому умозаключению, с тихим хмыком села на пол, чуть не чихнув от поднявшегося облака пыли. Кенджи уныло оглядел, судя по всему, зал нехилых размеров — точно в нём какие-то собрания проводились или поклонение одной неизвестной личности, судя по стоящей посередине статуи с отвалившейся рукой, замызганным грязью лицом и построенными вокруг неё рядами каменных сидений. На полу под ней выглядывает уже знакомый рисунок хиганбаны с лотосом, повсюду расставлены потухшие факела, стены оплетают завязшие лозы с потерявшими жизнь розами. Атмосферно. Кенджи повалился на грязнющие сидение, закинул ногу на ногу и подпёр кистью подбородок, с искрой интереса во тьме глаз взглянул на меня. Особенно уделил внимание хиганбане на лбу. Мне было глубоко фиолетово на его подозрения — в любом случае ни на что путное не додумается, потому повернула голову с вскинутой бровью к замершему Тобираме. Полагаю он мысленно проклинает свой живот за неуместные серенады. Была бы я чуть человечнее или имей на толику больше сострадания, то незамедлительно предложила бы вечно кочующий в барсетке сухпаек, но увы и ах! Подождём пока проклюнется интересная мне информация. — Итак, котёнок, раз собственный живот предал тебя, предлагаю сдаться и рассказать зачем в столь нежном возрасте попёрся за Неджи — мирным голосом заговорила я. Однако отклика не нашла. Тобирама насупился, всё больше походя на тигрёнка, чем знатно меня повеселил. Кенджи метался между мной и им с на удивление заинтересованным лицом. Попкорна не хватает. — Это секретно — буркнул юный Сенджу — И ничего я не попёрся! Он всего лишь сопровождал меня до назначенной точки. О как. Интересно. Неужели Бацума совсем головой тронулся — отправлять девятилетнюю соплю на миссию? Да в одиночку. Ладно Таджима — он Учиха с подтекающей крышей, но чтобы Глава Сенджу? Забавно. — Что же ты сделал, что тебе вручили сомнительную честь стать самостоятельным шиноби? От моего снисходительного тона его покоробило. Желание отвечать угасало как огонь свечи под дождём. Вон как лицо скисло, хн. — Я вот тоже думаю: как клан Учиха упустил диковинку в твоём лице — ленивым голосом внёс свою лепту Кенджи — Вроде бы и сильная, но рядышком никто из соклановцев не гуляет. Выгнать эти глазастики не могли. Проворонили бастарда? Насколько я знаю Учиха на лево не ходят — всё исключительно в клане. — И что, бордель для них запретная зона? — не удержалась от вопроса. — Ну почему же? — загорелся в глазах лукавый огонёк, но тон по прежнему был тягуч и ленив — Предохраняющие печати от красноволосых на что? В крайнем случае понёсшую женщину тихо убирают. О~ Как я могла не догадаться? Сарказм, к слову. — Думаю, если бастарды и есть, Главе клана придётся старательно их поискать — с лёгким прищуром посмотрела на заинтересованно наклонившего голову Кенджи — Некоторое время назад кто-то лишил их основного склада с продовольствием, что с большой вероятностью ухудшит положение клана. Возможно ли, Сенджу решили сменить тактику? — Что? — вскинулся Тобирама. Его щёки покраснели от возмущения, ладони ногти впились в кожу ладоней, а в розовых глазах бушевала едва сдерживаемая буря. — Говорю — Сенджу перешли от прямых действий к тайным набегам. — Мы не опустимся до вашего уровня — скрипнул зубами — Не смей наговаривать на нас, дрянная Учиха! Какой милый мальчик, хн. Умный, сообразительный, но ребёнок, пускай и видевший смерть. Сенджу работают на прямую? Без диверсий? Не верю! Война чем хороша — она раскрывает многое в человеке, все его неведомые грешки — уж их-то в древнем клане предостаточно. Иначе и детей на поле не пускали бы, и хранили как Цербер Врата Ада. Насколько я знаю — а узнать успела многое — Сенджу превосходит численностью Учиха и посылать детишек на смерть вовсе необязательно… С одной стороны. С другой же на войне никогда не знаешь когда преимущество станет погибелью. В боях многие умирают, но и остаются сильнейшие. Однако многие таланты не выдерживают натиска врага и родного клана, от чего по итогу уходят в мир иной. О чём я? Точно. Сенджу вполне могли насолить Учиха простенькой диверсией и скинуть её на другой клан, фальсифицировав улики, указывающие на, к примеру, Нара. Итог: сталкивание двух сильных кланов. Нет, Учиха, несомненно, могли заподозрить главного врага, но до этого Сенджу особо не показывали себя в роли хитрого серого кардинала. Потому возникает логичный вопрос: зачем? Какие цели преследовали Сенджу? Если это вообще они сотворили. Хм. — Ну, не обижайся, котёнок~ Твой клан небезгрешная овечка, пора признать и понять это. Хотя странно — одного из наследников не посвящают в детали, учитывая, что ты можешь считаться практически взрослым после первой стычки. О! — ударила кулачком по раскрытой ладони, сделала удивлённое догадкой лицо, будто совершенно не замечая как постепенно закипает Тобирама — Может тебе не доверяют? Возможно и отослали на миссию, чтобы убрать из клана подальше во время активного развития событий. А что? Умненький Тобирама несмотря на свой возраст достаточно внимателен. Будет печально, если всё пойдёт крахом, если он узнает то, что ему не предназначено знать. — Нет… Не правда… Ото-сан со старейшинами в таком случае отослали бы и других детей, женщин, инвалидов…— зло шептал он, перебиваясь на неуверенное шевеление губами. По правде говоря, я бы тоже не стала рассказывать ребёнку о своих планах, тем более связанных с противостоянием врагу. Вряд ли дело в недоверии или неуверенности в Тобираме, но какая разница? Он ребёнок, поэтому не до конца понимает все детали. — Хн, как будто те, кого ты назвал могут как-то помешать им. — Хаширама-нии остался в клане… — С чего ты взял, что его сбросили со счетов, как и тебя? — Итама… — Милый кролик — наивная душа. Что он заподозрит? А даже так, неужели вмешается? У него есть такие же, как у тебя, благородные принципы? — поведала свой краткий анализ о его брате. Всего несколькими словами я вселила в проницательного Тобираму тонну сомнений и неуверенности. Одни догадки, а какой результат — загляденье. — Бедный, бедный котёнок~ — сочувственно пропела, собираясь продолжить спектакль, как вмешался учтённый до этого фактор: — Успокойтесь уже — устало помассировал переносицу, хмуро взглянул на приобрётшего прежний цвет лица, растерянного котёнка — Тобирама, она же тебя дурит, как ты не понимаешь? — Ч-что? — он огромными глазищами от осознания вперился на меня. — Ох, сколько же от вас проблем…Разве стал бы твой отец давать сложную миссию без доверия к тебе? А Хаширама, тот ещё обалдуй, с дружбой с Мадарой. Бацума первое время точно постережётся связывать его с Учихами. Даже косвенно. Тот инцидент, диверсия, никоим боком не связана с Сенджу — вам в последнее время и без Учиха своих внутри клановых дрязг хватает. Не прошло и нескольких секунд прежде чем Тобирама, вновь покрасневший, кинулся на меня с кунаем. От одного взгляда на моё довольное, ничуть не приунывшее от разоблачения, лицо приводило котёнка в ярость. К сожалению, но потасовке не суждено было состояться. — С каждым мгновением, проведённым в вашем обществе я устаю всё больше — тоскливо заныл Кенджи. Он, подобно тени скользнул между нами и крепко сжал запястья — Тобирама выронил кунай, а я расслабила кулак. При должном желании мне не составило бы труда провести атаку, убрав с пути сонного мусора, но зачем? Не хватало тратить силы на мелкого Тобираму с Кенджи. И если первый не сможет оказать достойного сопротивления, то про второго точно утверждать не берусь. — Разойдитесь, бойцовые петухи — приказал Кенджи, мягко отпустил запястья. Тобирама часто дышал, пытался совладать с собой, привести эмоции в покое — получалось плохо. У него аж капилляры в глазах полопались от напряжения, хн. Что же, иметь во врагах Тобираму я не планирую. Без этого проблем по самую макушку. С лёгкой ухмылкой и под настороженный взгляд Нара, готового в любой момент вмешаться, достала последнюю конфету. Таких по меньшей мере несколько десятков лет не произведут. Ах~ Я такая щедрая душа~ — Берегла для себя, но что поделаешь — легкомысленно пожала плечами, кинула Тобираме - Прими в качестве извинения, котёнок. — Отвратная попытка — пробурчал красный, как рак, от злости он, но конфету, после одобрения Кенджи, взял в рот — И вкус мерзкий. Как и думал — вы, Учиха, извращенцы. Как можно подобное есть? Но не выплюнул. Однако… …Наш беспечный разговор прервался звоном колокола, после которого землю существенно тряхнуло, как корабль в шторм. Я с Кенджи едва удержались на ногах, но Тобираму с вскриком повело назад. — Тобирама!/котёнок! — в унисон проорали мы пока на наши головы сыпалась каменная крошка и прочий мусор, в том числе и засохшие розы, с потолка и стен. Плиты под ногами невовремя сдвинулись на уровень вниз. Кенджи с хеком оступился, рыбкой нырнул вперёд, полетев прямо в темноту. Затишье не думало наступать, как это обычно бывает — прозвенел второй удар. Вместе с ним стены выдвинулись подобно шахматной доске, в хаотичном порядке. Потолок с оглушительным грохотом стал видоизменяться — из него странным образом прорывалось неведомый силуэт, разглядеть который я не успела. Зал вдруг наполнился жутким отсветом факелов неразличимых цветов — то ли красный, то ли синий, то ли зелёный. Когда сидения вокруг кряхтящей статуи собирались, как конструктор, я умудрилась схватить Тобираму за рукав и резким порывом притянула к себе, чтобы в следующий миг получить удар по макушке от выдвинутого кирпича. Перед глазами поплыло, но я до скрипа сжала зубы, с силой прижала Тобираму к груди. «Ещё потерять сознание не хватало» — пронеслась мысль. Вместе с тем я целой рукой сложила печати… И просчиталась. Чакра не отзывалась. Первая попытка оказалась последней до того, как еле успела загородить впавшего в ступор Тобираму от подозрительно активной плиты. Которая специально — могу шаринган на это поставить — неслась на нас. А дальше — удар, отчётливый хруст и темнота. *** Всё произошло чересчур быстро. «Правда что ли?» Я не успела среагировать. «А прикрыть Сенджу ты успела! Что, превращаешься из Учиха в Сенджу? Чего, раз пошла жара, Кенджи-чан не обняла? А, он же первым сгинул» Заткнись, рыжик облезлый! Какая-то хрень начала твориться буквально по щелчку пальца. Что я бы успела сделать? «Ну… Например уклониться от чёртового камня! Или не дать окончательно вырубить себя! Дуры кусок, какого чёрта ты играла роль беспомощной овцы в загоне?! Где мозги пропила?! Откуда эта заторможенная реакция?! Куда ты дела наработанные навыки?! В какую мусорку их выкинула?!» Лис импотентный, заткни варежку и изволь понять своим гороховым мозгом, что чакра в тот момент ОТКЛЮЧИЛАСЬ, соответственно, элементарно ускориться я не смогла! «О! Конечно! Как я мог забыть, что все твои навыки и РЕАКЦИЯ завязаны на чакре?! Какой я идиот!» О, Шинигами-сама, дай мне сил, хн. «Это я должен молить, а не ты, красноглазая дегенератка. Из-за тебя мы оказались в унизительном виде, в компании всякой швали, без возможности сопротивления» Закатила глаза под надоедливое бурчание лиса. Этот бессмысленный диалог продолжается не один десяток минут. Сразу как проснулась, так началось — Курама пошёл в разнос. Тихо вдохнула сырой запах, намешанный с чем-то гнилым и палёным. Знакомо. Так пахла обгорелая человеческая плоть. Похоже, нам сделали подарочек. Вот это повезло, повезло — очнуться прикованной стальными, если не титановыми, наручниками к изголовью… Хотя какому изголовью? Это голый камень в форме человеческого тела. Холодный, сырой, с острыми, раздражающими камешками под задницей. И да, я лежу абсолютно голая, как и мои соседи. Общие ощущения: нос чешется, глаза словно намылили — ни черта не видно, холод пробирает до дрожи, затылок неприятно ноет, спина ужасно саднит от недавнего столкновения — кажется, я что-то себе сломала, мелкие зубчики стола впиваются в пятую точку, и не только её. Перспективы: либо схлопнуться прямо на месте, либо уповать на спасение хиганбаны. Правда меня несколько напрягают последствия. Например чрезмерная нагрузка на тело, отчего никакие пилюли Айнона не помогут. Что сказать? Мы в дерьме. «Как всегда» — поддержал Курама. — Это ещё что? — охнул детский голос. — Сюрприз — мрачно дополнил тянущий гласные даже в таком положении Кенджи. Молчаливо согласилась с Нара. Не хотелось как-либо обозначать собственное присутствие. Атмосфера будто рот заткнула — даже до моих полуслепых без шарингана глаз доносятся отблески тёмного свечения факелов. А потолок? Какой здесь потолок~ Правда, я вижу единственный обрубок чьих-то рук. Скульптура? Замечательное архитектурное решение. Узнать бы чего от нас хотят и что это за место. — Эй, Учиха, ты здесь? — сипло поинтересовался Тобирама. — Здесь она — с громким зевком опередил меня Кенджи — Видимо голоса лишилась или в голове от камешка что-то перемкнуло. Надеюсь ты не стала инвалидом после фееричного столкновения? — Заткнись, унылый мусор — резко отозвалась, косясь в его, предположительно, сторону — Как ты мог что-либо видеть, если первым улетел? — Оно умеет говорить! — притворно восхитился он, тихо рассмеявшись. Прозвучало до ужаса безжизненно, будто из него все соки высосали. — Прекратите, оба — вмешался Тобирама, с тихим вздохом продолжил — Не время для ссор. Нет предположений где мы? — Конечно же есть, хн — с фальшивым высокомерием хмыкнула — В дерьмище. Самом натуральном. Вон, запашок не слышишь? А он есть. — Учиха! Я серьёзно! — зашипел, как тигрёнок. Как мило. — Бу-бу~ Не злись, котёнок~ У меня сердце кровью обливается. — О, Ками-сама, с кем я связался? Будь все Учихи, как ты, беспечными идиотками мой клан не напрягаясь растоптал бы вас. — Не беспечная идиотка, случаем, спасла твою шкуру? — Поэтому и беспечная, раз не догадалась уберечься, а после совершить акцию спасения, раз в душе проснулась добродетель. — Котёнок, если бы я это сделала, то некого было бы спасать. Нашу перепалку, уже в какой-то мере привычную, прервал грохот, словно металлическая плита с десяти метров свалилась. В голове какое-то время стоял шум, после отдающий тупой болью в, и без того, пульсирующем затылке. Шагов не слышно, но ощущение чьего-то присутствия не пропадает — в какой-то момент по жалящей спине пробежал холодок, а в животе что-то сжалось. Страшно. Очень похоже на первую встречу с Шинигами. Однако этот раз несколько отличается. Не настолько страшно. Зал внезапно накрыло ярким пологом раздражающего света. Заиграла жуткая музыка, как в каких-то фильмах, когда героев приносят в жертву. Бубны батом загрохотали, тонкая, скрипучая, как старая дверь, скрипка и грубая мелодия пианино. «Что за клишированные декорации? Как будто этого кто-то может испугаться» — согласился со мной Курама. «Не скажи: свою атмосферу они дарят» «Только не обосрись, а. Стыд какой» «Хн, не беспокойся. Больше тебя нас никто не опозорит» «Пф, словно я когда-то делал что-то постыдное» «Ты родился — этого более чем достаточно» «Грубиянка!» «Нахал» Представление закончилось скоро. Судя по всему кто-то просто хотел нас напугать. Или преследовал более сложную цель? Мороз противным языком скользнул по шее, направился дальше от меня. В нос ударил шлейф загнивающей плоти. Кажется, меня чуть не вырвало. Ух… Стоило прикрыть глаза, как напряжение резко схлынуло. Оно ушло. — И зачем приходило? — нервно поёжилась, чуть не зашипев от боли в спине. Копошение отвлекло от гнетущих мыслей о полной заднице — идеи как отсюда выбраться ко мне так и не пожаловала. Не поняла, хн. Громкий щелчок со стуком чего-то тяжёлого навело на закономерные подозрения, а шикнувший Кенджи только подтвердил их. В стороне зашуршала ткань, чих котёнка сопроводил тянущий стон Нара. Я попыталась чуть приподняться, но этого и не требовалось — пара личинок шиноби подошли достаточно близко, чтобы рассмотреть их без лишнего напряжения. — Пошли, Тобирама — кивнул Кенджи со сложным взглядом смотря на безразлично приподнявшую бровь меня. Я молчала. Итак понятно, что вряд ли помогут. Да и как? Станцуют танго под бубны? Смешно. Едва ли они выбрались без помощи неизвестного существа. Тот скорее всего освободил ненужный ему мусор — судя по рисункам на стенах и полах он как-то связан со мной, значит Нара с Сенджу бесполезны. Готова поспорить, даже выйдя они за пределы зала, то не увидят желанный свет улицы. Больно запутанные лабиринты. Но если опустить их, то всё равно ничего не меняется. Существо скорее всего убьёт их — зачем оставлять в живых? А мне предстоит узнать что ему от меня нужно. — Чего смотришь, котёнок? — повернула голову на вздрогнувшего от моего взора Тобираму - Понравился вид? Извини, но стриптиз бесплатно не устраиваю. — О, сколько берёшь? — лениво поинтересовался Кенджи. — Тебе, пупсик, и всех денег мира не хватит, чтобы расплатиться. Нара усмехнулся, повернувшись спиной. Тобирама испытывал столько противоречивых эмоций, что лоб готов был покрыться чёрной корочкой. Однако ненависти в коктейле нет. Злость с изумлением — да, смятение с ожиданием — да, благодарность с недоверием — опять же, да, но не ненависть. В который раз убеждаюсь, что люди забавные существа. Особенно дети. — Не понимаю почему Неджи-сан настолько привязан к тебе, Учиха — хмуро изрёк Тобирама. — Ошибаешь… — Нет — грубо перебил он, кивнул Кенджи и шустро последовал за ним на выход. — Надеюсь, ты выживешь, Курои — серьёзно бросил, перед тем как уйти, Нара. И что значили его последние слова? «Ошибаюсь»? «Лучше бы подумала о том, как выбираться будешь. Хватит этих соплей!» Мягко надавила запястьями на наручники и со вздохом скосила взгляд в тускло освещённый коридор зала. Курама прав. Вот только как освободиться, если чакра не доступна, а одной физической силой эти наручники мне не сломать? *** От третьего лица: Двое мальчишек впопыхах, теряя последние силы, забегают в первый попавшейся проход. Дубовая дверь за ними со скрипом и лязганьем затворяется, заглушая шуршащие шаги преследователей. Нара, оглядев мрачно освещённое помещение, украшенное множеством архитектурной паутины, покрывалом пыли, извилистыми, как змеи, гравировками на стенах и мебели — его насторожил стоящий посередине верстак с загрязнённым искусственной хиганбаной и лотосом — медленно сполз по стеночке, оставляя за собой отчётливый посветлевший отпечаток. Рядом зашуршали грязные полы шторы, которым обмотался Тобирама на манер тоги. — Ты что делаешь? — лениво растянул гласные Кенджи. Перед его глазами открывалась чудесная картина: гордый представитель великого клана ползает на карачках, под верстаком, отчихиваясь от заползшей в нос пыли. Не сказать, чтобы ему не нравилось за этим наблюдать, какое-то злорадство присутствовало, но не время чушью заниматься. — Чашу для праха ищу, не видишь? — огрызнулся Тобирама. — А, ну тогда не там смотришь. Гляди на эту вазу — как под тебя сделана. Тобирама с оскорблённым видом прищурился. Пусть про чашу он отшутился, но показанная ваза, которая выглядит так, что тронешь и она развалиться, задевала тонкие струны его маленькой, в силу возраста, гордости. Он скрипнул зубами, шипяще вздохнул, успокаивая расшатанные нервы вместе с учащённым дыханием. Сердце до сих пор колотилось в груди от неожиданного забега. Стоило им пройти пару коридоров, как они наткнулись на фигуру, укутанную в странный балахон болотного цвета, расшитым знакомым узором смеси хиганбаны и лотоса. Не успел он ничего понять — до этого устало перебирающий ноги Нара схватил за запястье и с поражающей скоростью утащил за угол. Тобирама никогда бы не подумал, что станет сидеть в жуткой коморке на пару с представителем умнейшего клана, который, к слову, из нейтралитета постепенно выходит на связь с Учиха. А значит становится для Сенджу врагами. Хорошо, что ту наглую девчонку они оставили. В ином случае ситуация стала бы всё больше напоминать анекдот. Вот только смеяться совсем не хочется. Как бы живым выбраться. От мысли о Курои Цуки на его коже выступили мурашки, а в горле застрял комок. Тобирама не доверял ей, опасался, даже недолюбливал, но никак не мог закрыть глаза на спасение Неджи, того, на кого хотелось равняться. Невозмутимость, умение держать себя в любых ситуациях — даже когда устрашающая ки Главы клана давит со всех сторон, сила, своей изящностью и красотой ввергавшей в шок, восхищённое оцепенение, холодный ум с умением во что бы то ни стало держать данное слово — вот те черты, которые Тобирама желает перенять. Тем более поражает связь подобного человека с…с какой-то Учихой. Немыслимо странная, с раздражающей загадочностью и не уступающей Неджи силой, пускай и несколько грубой, в отличие от его, разрушительной. Бросить её Тобирама не может. Он считает, что обязан отплатить за спасение Неджи, а значит придётся вернуться. Один вряд ли справиться, придётся как-то уговорить Нара. Кенджи в тоже время пустынно осматривает стены коморки. Ужасное предчувствие требует драть ноги отсюда, но ведь некуда. Позади преследователи, умеющие, он уверен, каким-то образом отслеживать их. Получается, сидеть одним придётся недолго. Как выбраться? Был бы тут его отец… Но кого нет, того нет. Кенджи сам вызвался в одиночку выполнить эту миссию, чудом сошедшуюся с целью Тобирамы, поэтому нечего жаловаться. Кенджи устало протёр лицо. В голове невольно появились туманные, тёмные, как грозовое небо, глаза. Что-то внутри дрогнуло. Наверное это сожаление и разочарование. Не то чтобы он не понимал отсутствие всесилия у кого бы то ни было, но надежда… Дама живучая. Впрочем, это не отнимает у неё притягательности. Его забавляет любовь этой девушки издеваться над другими в любой ситуации. Возникают в таком случае ли у него мысли о её спасении? Пожалуй…нет. Мило, забавно, интересно, но с кровью вбитые учителями и отцом приоритеты не дадут сменить акценты. В конце концов, пока Курои не настолько ему нравится. Кенджи напрягся, услышав нарастающий гул. Вздрогнувший Тобирама не успел опомниться, как вслед за нежданным союзником их прижали к стене с глухим стуком. Послышался треск костей, а за ним и рваный вдох. Перед ними буквально материализовался неясный силуэт в том самом балахоне. Лица не видно — оно спрятано за капюшоном, а ощущение от незнакомца проносят холодок меж лопаток. Кенджи нахмурился, едва видимая складка образовалась между бровей. Существо молчало. Словно чего-то ожидало. — Зачем ты освободил нас? — прохрипел тонким голоском Тобирама. Вопрос остался без ответа. Он покосился на усиленно шевелящего извилинами Нара. Осмотренная за пару секунд комната, а точнее близлежащий мусор — загвазданные кровью тряпки, сухие травы, обветшалый топчан и, как косметический столик в пыточной, верстак. Тело скованно верёвками, не позволявшими и пальцем шевельнуть без адской боли. Казалось, что ситуация безнадёжна. Из неё нет выхода. м Вы же…— взял на себя слово Кенджи — Что-то хотите от Курои? Существо молчаливо склонило голову к плечу. Верёвки на Нара суть ослабли, показывая заинтересованность владельца. Кенджи покосился на поджимающего губы Тобираму, чуть пошевелил пальцами. — Это связано с хиганбаной? Курои слишком упрямая. Готов поспорить, она не расскажет вам ничего даже под пытками — криво усмехнулся, медленно тянясь к прихваченным и спрятанным между складок штор наручниками, продолжая заговаривать зубы собеседнику — Интересный феномен, хочу сказать — умение считывать мельчайшие эмо… Каменная крошка, деревянные ошмётки с нежданным пологом пыли сбили Кенджи. Его затея использовать особенность наручников сковывать чакру на высасывающих её же верёвках потерпела крах, так и не дойдя до исполнения. Руки непроизвольно, как выдалась возможность, схватили Тобираму, а туловище само прикрыло мальчишку. Острые звуки, будто сам воздух разрезают, смешались с взрывом, от которого двое клановых отлетели прямо в чьи-то сжавшие их руки. Сдавленное дыхание, дрожь в воздухе — ощущение оседающей на кожу пыли, щепок, крошки пропало. Всё ещё с зажмуренными глазами Кенджи сжимает плечи Тобирамы, когда чувствует как их посадили на пол. Вязкая слюна застряла в горле, в животе что-то ухнуло. Рядом сидел сгорбленный, в таком же шоке, Тобирама. А впереди тем временем, невесомо облокачиваясь о стену, с обнажённым нагамаки и висящем на поясе шароваров катане, которую наполовину прикрывает однотонное хаори, стоит Курои Цуки с непроницаемым выражением на лице. Тобирама прищуривается на равнодушно смотрящего на него мужчину. Его лицо почти полностью прикрывает капюшон с тканевой маской, одни глаза ярко горели неестественно голубым светом в полутьме помещения. — Как ты освободилась? — крякнул Тобирама. Кенджи в тоже время пристально, нагло разглядывал откуда ни возьмись появившегося мужчину. Неужели он помог? Но как? Цуки задумчиво сжала рукоять нагамаки. Её глаза — единственное, что отличалось в ней красотой — холодно сверкнули. Их будто коркой льда покрыли. От подобного взгляда, понимания собственной ничтожности для этого человека, спина ощутимо намокла. Тобирама сжался то ли от накатившего чувства беспомощности, то ли от стыда за самого себя или же из-за нарастающего негодования. Поднявшаяся деревянная рука Цуки, с тонкими трещинами, выбитыми от чужих кулаков впадинами, замерла. После пары секунд прислушивания она внезапно, оскорблённо цыкнула, кивнула незнакомцу и шустро покинула помещение через незримый для Нара и Сенджу выход. Кенджи неловко, расстроенно взлохматил колтун волос на голове. Как же неудобно — практически ничего не видеть. Без элементарных факелов это и неудивительно. — Итак — медленно поднялся на трясущиеся ноги Нара — Что будем делать? Ему не хотелось знать куда побежала Цуки, интересовало одно — выход. В отличие от Тобирамы, который разумно промолчал. Знал, что его мнение мало что значит в этой ситуации. Однако оба понимали, что решающим словом обладает этот неизвестный спаситель, как предположил Кенджи, последователь Курои Цуки. *** Изуна, следуя бурчанию Курамы и интуиции, ворвалась, хотя скорее вползла, в тот самый зал, где их держали всего час назад. Огромное, на удивление, чистое помещение напоминало палату поклонения увеличенной версии. На входе, где она стояла, взмывали вверх, к невидимому для неё потолку, ветвистые колонны с уже знакомым орнаментом. По кругу рассредоточены похожие поддерживающие постройки, между которыми лестницей вверх шли узорчатые плиты с расстеленными коврами и стоящими рядом факелами, источающими ядовитые оттенки всей палитры цветов. Изуна с приоткрытым от восхищения и благоговения ртом подняла голову. Пускай потолка не видно, но ощущение бескрайнего неба на рассвете, когда облачное утро борется с ярко-звёздной ночью, не пропадало. Из туманного потолка по всему помещению тянулись чаши, на которых грозно играл огонь, помимо них толстые цепи вели взгляд на конец зала, где держали ритуальные, как для принесения в жертву, столы. Именно на них Изуна, Кенджи и Тобирама лежали. Между столами возвышалась статуя Святой Девы. По крайней мере Изуна именно так представляла благословлённую или избранную Богами девушку. Она опустила взгляд на стоящую перед статуей, укутанную в болотного цвета балахон, фигуру. Его костлявые, просвечивающиеся ладони сложены в молитвенном жесте, ноги согнуты в коленях. — Кто ты? — шёпотом спросила подошедшая ближе по ледяной кирпичной дорожке Изуна — Зачем позвал?.. Юная наследница в замешательстве уставилась на лоб Девы. На нём твёрдой рукой мастера выбит знак лотоса. — Её звали Лота — тихий бат разрушил полотно тишины, заставляя Изуну прислушаться — Она была нежна, красива, благородна и мягка, несмотря на редкость улыбок на красных, как вишня, губах в начале пути. — Лота? Знакомое имя… Изуна припоминает какую-то старинную китайскую легенду, рассказанную ей Стратегом в редкие моменты тишины. Как сейчас слышит размеренный голос названного брата: «В давние времена у берегов озера Ханки жила красавица по имени Лота. В тех краях она славилась белизной лица своего и тем, что никогда не смеялась. Лишь улыбка, её красных губ, вспыхивала изредка, внезапная как падающая звезда. Неразделённая любовь терзала ей душу не давая радоваться. Лишь белая берёзка на берегу Ханки, такая же белоснежная как Лота, утешала девушку. Милый сердцу юноша, охотник Энтой, любил другую и даже не смотрел в её сторону. Ему нравилась высокомерная гордячка Эйна. И чтобы завоевать её сердце Энтой отправляется за таким подарком, подобного которому нет во всём мире. Ровно год на поиски дала ему Эйна. Долго ли коротко ли, а год минул, а свадебный подарок всё не находился. Отчаяние завладело охотником, и решил он утопиться. А Лота будто сердцем чуяла, что так будет, и прежде Энтоя бросилась в воды Ханки и превратилась в распрекрасный белый цветок. Именно это и спасло Энтоя. Увидел он цветок, да краше которого нет во всём белом свете, и понял, что это и есть, единственный в своём роде, свадебный подарок для Эйны. Вернулся радостным и счастливым в деревню юноша, а в руках его был неповторимый белый цветок, дающий своему обладателю небывалые силы. Цветок своей нежностью и цветом походил на Лоту, и такая же любовь исходило от него, поэтому был он назван Лотосом. Энтой с Эйной сыграли свадьбу, прожили долгую жизнь и у них было много детей. И всю жизнь рядом с ними был Лотос, всегда свежий, чистый и прекрасный. Запомни, Рина, никогда не становись слепой от любви, как Лота, никогда не жертвуй собой ради химический процессов, происходящих в организме и приносящих то трепетное чувство. Иначе это обернётся против тебя» Иронично, учитывая, что по итогу Изуну сдал властям любимый человек. Собеседник, пока та упала в свои мысли, не подумал повернуться, продолжая с тоской вглядываться в правильные, идеальные черты лица Девы, словно ожидая момента, когда та распахнёт элегантные, как крылья бабочки, ресницы и растянет пухлые губы в ласковой улыбке. — Есть легенда про Любовь и Лотос. Редко кто узнаёт, но она правдива и является отражением истории жизни благородной Лоты. Изуна озадаченно вгляделась в черты лица статуи. Она начинает догадываться кем является на самом деле эта Дева, но до сих пор не понимает почему её увековечили в этом месте. — После смерти Энтоя госпожа Лота возжелала последовать за возлюбленным, но потерпела неудачу… — И оказалась перед лицом Богини Жизни. — Верно. Матушка Жизнь доверила свою единственную дочь нам — Гармонии — пустые глаза первый раз за весь разговор прямолинейно вонзились в Изуну, как тысячи острых клинков — Наш клан почитает Смерть и Жизнь, Шинигами и Матушку, не видя между ними никаких различий. Один забирает жизнь, вторая дарит её. Многие боятся господина Шинигами, поэтому часто забывают, насколько они зависят друг от друга: если исчезнет смерть, то некому станет отправлять души в круговорот и населённые вселенные переполняться, произойдёт настоящая катастрофа; уйдёт жизнь — всё превратиться в пепел; исчезнут оба — окончательно нарушится равновесие. Даже само мироздание не поможет исправить ошибку. По скуле Изуны скатилась нервная капля, со звонким шлепком ударившаяся об пол. Её ладонь вспотела, а сердце лихорадочно билось в груди. — Э-это же невозможно, не так ли?...Ни смерть, ни жизнь не исчезнут. В груди Изуны вспыхнуло синим, леденящим, пламенем пожар сомнений. Ничто не вечно — такова истина. Хранители ведь нужны не только для стабилизации состояния наследника? Да ещё и целая пара. Изуна не знала о творящимся ужасе на уровне Богов, иначе полностью бы осознала всю степень ужаса, семимильными шагами приближающейся к ней. Насколько глобальны проблемы ей предстояло узнать. Взор собеседника вновь обратился на Деву. — Госпожа Лота, как и госпожа Луноликая, оставили после себя отпрысков. Обе от своих хранителей, что является не только чудом, но и бедствием. Одним этим проступком они самолично пошатнули равновесие. -— о есть мы не должны были рождаться — кристально ясно поняла Изуна, внутренне содрогнувшись. Он отрицательно мотнул головой, с давящей на сердце печалью в голосе продолжил: — Либо вы, либо никто. — В смысле? «Разве Луноликая или Лота не могли душами…не знаю как это происходит, соединиться с любым человеком? У первой и чувства к кому-то были. В чём проблема?» — Ограничения — просто пояснил собеседник — Кто-то стремиться нарушить равновесие и существенно навредить мирозданию. Если это случиться… Даже я не знаю что произойдёт. Запомни, наследница Шанигами, всё обратиться в прах, если ты или наследница Матушки рассеетесь. Не позволь злоумышленникам добиться своей цели. Найди дочь подруги Луноликой, помоги ей выжить — только вместе вы сможете вернуть всё на круги своя. Стоило последнему напутствию раствориться в эхе зала, как прозрачная фигура с туманом исчезла в пространстве. Изуна, выбитая из колеи, подняла голову к переливающемуся рассветными и ночными цветами потолку. Спокойствие с тишиной не продлились долго — помещение начало трещать, греметь, факела падать, распространяя яростный огонь по всему помещению, плиты пошли толстыми, ветвистыми зигзагами, больше всего сосредоточившись под ногами наследницы Шинигами. Как на зло, сознание Изуны от переполнявших раздумий замедлилось, но тело рефлекторно попыталось отскочить от внезапно образовавшегося разрыва. Стоило её носку ступить на тонкую щель, как она, будто бумага, разорвалась под Изуной. Землетрясение совмещалось с грохочущим гвалтом, которых сопровождал клокочущий вой пламени. Казалось, стихия оплакивает последнего покинувшего последователя «Гармонии», как и всё в этих катакомбах. Не одни стены, но и потолок отбросили все преграды, собственными силами строя могилу для последователя — он стал сыпаться подобно тонкому льду. Начался настоящий камнепад. «Изуна!» — зарычал в подсознании Курама, всем нутром почувствовав леденящий холод ужаса. Пора уже признаться хотя бы самому себе — Девятихвостый каждый раз умирает в критических ситуациях, видя как буквально на грани Изуна уходит из лап собственного предка. Уйдёт ли и сейчас? Словно у неё есть выбор. — Чёрт, хн — прошипела сквозь зубы. Попытка отпрыгнуть могла бы удастся, но невовремя начавшейся камнепад помешал. Огромный обломок задел до сих пор болящую спину Изуны. Из её рта вырвался сдавленный вздох с кашлем, выбитым из груди. Чакра практически не слушается, а хиганбана словно долбиться во лбу, пытаясь выбраться и захватить тело. Изуна приземляется на расщелину, обнажая клинок и…проваливается, успевая лишь разрубить единственный обломок. «ИЗУНА!» — Цуки! /Курои! — барабанят сквозь давящий на уши шум пара мальчишечьих голосов. — Изуна-сан! — сопровождает их в этом хоре певчий крик. Запястья обеих рук хватают твёрдые ладони. Перед её прищуренными глазами вылезли два лица: оба испачканные в пепле, грязи и крови, с тонкими царапинами и синяками. Чуть дальше промелькнула пара обеспокоенных ярко-голубых глаз, после к общему шуму настоящего ада присоединилось тяжёлое дыхание. «Хоть где-то оказались полезны» — с потайным облегчением рыкнул Курама. Изуну осторожно вытянули из бездонной, тянущий свои костлявые пальцы, пропасти. -Как ты их не потеряла ещё? — прищурился на мечи чихнувший Тобирама. — Хн… Спасибо — тихо прошептала себе под нос Изуна, никак не ответив на вопрос Сенджу. Она встала вслед за ними, прижавшись спиной к спине настороженного Айнона. Губы эльфа непроизвольно дрогнули в облегчённой улыбке сразу, как только лопатки почувствовали тепло чужой спины. Тут же проклюнулось сожаление с мыслью: «Я не должен был её отпускать одну» — Отсюда будет хлопотно выбраться — протянул гласные в своей излюбленной манере Нара. Чёрные глаза оглядывали пространство то ли со страхом, то ли со скукой, то ли с досадой. И зачем понёсся за Тобирамой? Мог же спокойно уйти. Полнейшая нелепица, да дурость. Кенджи на краю сознания решил, что в заднице, как сказал бы отец, геройство сыграло или молодая кровь взбурлила. Тобирама нервно сжал ладони в кулаки. Он чувствовал настоящую беспомощность перед огненной стихией, что ввергало в ярость. Но не было чувство сожаления — будущий Второй Хокаге не жалел о спасении Учиха. Они выберутся из этого места. Тобирама уверен в этом как никто другой. В груди цвела уверенность в их совместной силе, если не во всесилии. Разве может стать по другому? Перед четырьмя шиноби царило настоящие безумие, походящие на Ад. Весь зал осыпается подобно карточному домику, земля дрожит так, что на ногах нелегко оставаться, а единственный выход, после прихода Сенджу, Нара и Айнона, оказался плотно завален обломками потолка, стен, колон и перекрыт плотным полотном воющего, подобно одинокому волку в полнолуние, пламени. Дышать с каждым вдохом труднее - дым паразитирует лёгкие, в горле горит горький привкус, глаза невыносимо щиплет и приходятся часто моргать, что ни капли не улучшает состояние, а кожа буквально полыхает от жара огненных, агрессивных языков огня. — Ты прав, уставший мусор. Чтобы вдохнуть свежего воздуха придётся попотеть, хн — язвительно высказалась Изуна, смахнула с подбородка лениво стекающую каплю пота. — Игра на время — глухо прозвучал голос Айнона. — Точно — кивнул Кенджи, непривычно повысивший голос из-за мешающего разговаривать шума — Либо задохнёмся от дыма, либо сгорим, либо нас придавит камнями, либо провалимся. Либо увидим долгожданное солнце. — Лучше луну — хором исправили Изуна с Тобирамой. Первая больше предпочитала ласковые, неяркие лучи и прекрасную красоту ночи, а второму на всю жизнь хватит жара и тепла, испытанного в катакомбах. — Или так — нервно рассмеялся Нара, неловко почесал шею чёрными от пепла пальцами. «Надо же, никогда не знаешь кто в последний момент придёт на помощь» — напоследок заметила Изуна, прежде чем потонуть в танцующем аду совместно с Нара, Сенджу и Айноном. Для этой компании встал, как никогда, жизненно важный вопрос: Как отсюда выбраться? А выберутся ли они вообще?