Луноликая: В Эпоху Войны

Приоткрыла глаза после нескольких часов кошмарного сна. Встала, размяв затёкшие мышцы и в который раз за последние дни пристально вгляделась в вязь фуин. Был бы со мной Утаката уверена, первым бы нашёл разгадку даже без теоретической базы. Коротко вздохнула, помассировала виски. Чем дольше я здесь сижу, тем тяжелее думать. В пределах способностей я просканировала местность, в которую меня заточили, а точнее тюрьму. Всё намекало на это: от множества камер с карцерами и пыточными до заплесневелой столовой и кабинета начальника. Плюс: я нашла два ярких очага чакры, буквально слепивших шаринган. Минус: я не знаю что делать. Можно схватить Кураму и телепортироваться, благо резерв восстановился, но после прыжка он снова станет цифрой с отрицательным знаком. Помимо этого я беспокоилась об Исобу. Наша клятва не предполагает выручку одного из нас, но это…это же хвостатый. Я не могу позволить каким-то зажравшимся идиотам неволить его. Убить в честном бою — да, но не запечатать в младенца, который в будущем превратится в изгоя. Джинчурики быть, конечно, в любом случае, однако не сейчас. Наверное. Подкатила ближе к решётке, с прищуром вглядываясь в каждую загогулину. Благодаря интересному чтиву на ночь я хорошо прокачала теорию фуин, так что могу сказать где предположительно нужно поддеть вязь, чтобы та распалась. Всё дело в практике. Это же тончайшая работа, требующая невообразимой концентрации и способности на определённом уровне управлять чакрой. Был ли у меня подобный уровень? Едва ли. Чакры много даже после заключения связи с Агатом и Нептуном, когда та значительно просела. С помощью ежедневных тренировок контроль на приличном уровне, но достаточном ли — это предстоит выяснить на практике. Если не найдётся принц на белом коне и не спасёт мою тушку в ближайшее время: Ашина с его псинами подготовили почву и убрали мешающие барьеры Мито. Эта информация позабавила скучающую меня. Вот почему старый мусор поссорился с молодым мусором, хн. Фора на размышление кончилась. Пришла пора действовать, а плана как не было, так и нет. С кряхтением пересела ближе к углу, противоположному от соседа-скелета, взяла остро заточенную кость, ещё в начале заключения позаимствованную у жмурика, с мычанием под нос стала повторно обрисовывать сложившуюся ситуацию: что имею, что в перспективе могу сделать — последствия от этого и выгода — затем рассчитанный результат. — Прямо как учил Утаката в своё время с Кио — мрачно усмехнулась, проводя последнюю закорючку. Всё исключительно на знакомом мне шифре. Который в этом мире, пусть и не времени, знает только Шикамару. Хн… Снова обратила взгляд на решётку. Вновь на закорючки. А в голове пустота. Задумчиво почесала шрам на лице, хмыкнув от замигавшей в голове идеи. Самоубийственной, пожалуй, идеи. *** Меня больно толкали кончиком какого-то посоха в лопатки, ворчливо приговаривая: — Быстрее! На тебе весь мир не сошёлся, чтобы заставлять нас ждать. Старик привёл меня в обширное помещение, сверкающее левитирующими факелами. Зал, предположительно ритуальный, пуст, не считая огромной туши злого Курамы, у которого глаза наливаются жаждой крови. Он скован непонятными мне фуин, его тело, с хвостами в частности, сжимали золотые цепи напряжённо стоящих старейшин. Те сложили незнакомую мне печать и с каким-то предвкушением наблюдая за моим приближением. Они располагались кругом, в середине которого встал Ашина, недалеко от рычащего нецензурщину Курамы. Я нахмурилась. Помнится когда меня отводила к Кураме Луноликая тот был сковал по другому, да и место… Хн, возможно его переправили после выходки Мито или для запечатывания. Откинула лишние мысли в сторону. Не на том сосредотачиваюсь. Меня заставили встать перед высокомерно хмыкнувшим Ашиной на колени. На его превосходящий взгляд снисходительно приподняла бровь, едва скрыв усмешку. Ничего, дед, мы ещё посмотрим кто сядет в лужу. Несмотря на, казалось бы, подходящую атмосферу для пафосных речей Ашина молчаливо хлопнул в ладоши и шлёпнул ими по полу. Под ногами от его рук расползлась змейкой фуин печать, охватывающая вместе со мной ещё и Кураму. Ашина стал что-то шептать вместе со своими псами. Его палец прикоснулся к моему лбу, вычерчивая кровью фуин, адским огнём оставившим свой отпечаток. Прохладный ветер от взметнувшейся ки трепал грязные волосы, наводил приятные мурашки по телу. В ушах стоял жужжащий гул вместе с яростным рычанием сопротивления девятихвостого лиса. Вот чакра неутихающим ручьем текла по каналам и вот, будто перегородку пустили. Ощущение оцепенения конечностей привело в осадок пока на лбу разгоралась то ли хиганбана, то ли печать, вторую часть которой Ашина начертил на животе, где расположен очаг и печать четырёх символов, поставленных мне ещё Минато. «Как и думала, хн. Старый мусор блокнул чакру» — пролетела мимолётная мысль. Свет от печатей становился всё интенсивнее, яркость превращалась в насыщенное пятно, почти ослепляла параллельно возрастанию силы. От густоты энергии факела ударились в безумном мигающем танце, температура повысилась настолько, что по виску скатывались капли пота, а давление и жжение на лбу невозможно отскабливала не только кожу, но и, казалось, череп. Ашина хмурился. Не понимал что не так. Вдохнула. Выдохнула сквозь зубы. Чакры на запечатывание требуется огромное количество, а концентрация не должна сбиваться особенно в первый раз иначе необходимая фармация спадёт: лис освободиться, да по мастерам фуин значительно ударит. Для меня огромное везение оказаться первой подопытной крысой этого мусора. Первой и последней. Разгонять энергию инь-ян по телу мучительно — это настоящий ад для дилетанта, кем я и являюсь. Собрать после снятого оцепенения энергию в сферу и, лёгким движением окончательно разорвав подрезанные верёвки, впечатать её в пол — точку большей части концентрации энергии. Фуин печать замигала, скопленная в ней сила рванула наружу под настоящий вой кровожадного монстра, раскидывая неудавшихся учёных как карты ветер. Старейшины с хрустом впечатались в мрачные стены зала, разошедшиеся толстыми трещинами на месте вмятин, на кого-то качнувшись, свалился факел. Не один. Некоторые источники света словно потеряли питание погасли одновременно с потерявшими сознание от силы удара старейшинами. Пока Ашина приходил в себя от отката прерванного ритуала с удовольствием врезала ему по печени, добавила смачный удар по почкам. Не знаю что на счёт руки, но нога у меня тяжелая. — Ты знаешь где Исобу? — спешно обратилась к опешившему Кураме — Рыжий засранец, прекрати изображать бутафорию и отвечай! Поднялась на дрожащих ногах, чувствуя как в крови играет адреналин сблизилась с хвостатым куском шерсти, чтобы с чувством резать по носу. — Ах ты!... — Заткнись и дёрни ослабевшие цепи! — прервала его собственным ором, раздражённо сощурившись. Мой лис сообразительнее, хн. Будто очнувшись Курама резко поднимается, с яростным рыком и выбросом демонического ки в пространство пытается избавиться от последних цепей. Получается туго. Мусор сквозь пот, кровь и чакроистощение пытается сдержать лиса. Напрасный героизм. В считанные секунды вырубаю ослабевших стариков и проходя мимо очнувшегося Ашины, во избежание, слыша как цепи лопаются подобно лампам, ударяю по челюсти главу Узумаки. Тяжёлое дыхание вперемешку с давящим на тело со всех сторон ки напомнило о несвоевременности для маленькой мести. Устало потёрла пульсирующую фуин на лбу. Как бы теперь от неё избавиться, да побыстрей. Не пройдёт десяти минут и старикашки очнуться. — Нет времени объяснять. Исобу где-то здесь и его срочно нужно спасать. Как, впрочем, и нас. — Поздно — ненавистно пророкотал Курама, щуря налившиеся кровью глаза — Несколько дней назад его запечатали в девку — презрительно выплюнул девятихвостый, смотря на распластанные тела Узумаки. Думает перекусить? Не важно. Как бы отсюда выбраться, да девчонку…А зачем её с собой брать? Легче убить и дождаться перерождения Исобу. И он на свободе и клятва соблюдена. Пусть и пункта о его освобождении не было. Нахмурилась. Погодите… Ашина с каким-то мусором говорил, что я экспериментальный образец созданной печати. Почему Исобу оказался в девчонке до сегодняшнего дня? Передумали? Или она насолила мусору больше меня? Нет, что может быть хуже смерти внучки? Глупости. — Покажешь где она — решила на месте разобраться с проблемой, не строя обманчивых предположений и прежде чем Курама в своём репертуаре не начал вредничать хмуро кинула, выставив на обозрение трясущуюся кисть с бледным ободком — Клятва. Курама недоверчиво сощурился, скривился, будто увидел нечто мерзкое и медленно уменьшился до размера породистого коня, приказав садиться на спину. — Это одноразовая акция. Не смей думать, что я готов на постоянной основе таскать твою болезненную задницу — ворчливо бухтел он, разрывая в щепки громадные створки зала. Мы неслись по морозным коридорам под скрип дубовых половиц, а иногда шлёпанье о холодный камень, прерываемый порой пушистым воросом ковра. От скорости передвижения скользящий ветер резал глаза, из-за чего я прятала лицо в мягкой рыжей шерсти. Стук мягких лап прервался всего несколько раз: первый — мы чуть не вписались в поворот, что во мраке коридоров не удивительно, учитывая частые отсутствия источников света; второе — затёкшие лапы Курамы с упрямой периодичностью попадали в стёршиеся временем ложбинки полов, а не редко и целые ямки; третий — непосредственно перед комнатой новоявленной джинчурики. И да, именно комнатой. Детской, с приписывающемся ей атрибутикой в виде игрушек, милых украшений, миниатюрной кроватки и прочего, прочего. Так как на мои ноги рассчитывать мог в нашей ситуации лишь полный идиот Курама, не переставая ругаться как столетний дед, подошёл к колыбели, соседствующей с кроватью. Видимо джинчурики планировали воспитывать без смены места жительства. — Это насекомое содержит в себе Исобу — лис дёрнулся, повернулся к замершей в смятении мне — Откуда ты знаешь наши имена? Кое-кто заметил таки оговорки, хн. Однако меня не волнуют его подозрения. Только не сейчас. Что делать с ребёнком? Проблема. «Убей, — шептал внутренний голос, знакомый ещё во время выполнения заказа их гильдии — Это не сложно — взмах кунаем и всё! Что тебе стоит?» Что стоит, что стоит — сломанного принципа, вот чего! Хн, будь то судьба, мироздание или сама Киара — почему уже второй раз меня ставят перед выбором убийства ребёнка? Чем и кому я не угодила, хн? Опустила взгляд на дрожащую ладонь. Что там — всё тело сотрясало от напряжения и отката от выпущенной сферы инь-ян. До сих пор боль не унимается. В груди бушевал ураган из сомнений, потыкаемый противным голосом. Голова трещала от непонимания и нежелания, от двоякости ситуации: с одной стороны я не могла оставить девчонку с Исобу Ашине, с другой предать единственный принцип, поддерживающий во мне подобие человечности означает окончательное превращение в монстра, в животное, не знающее границ. Как же вы все меня заебали. Второй грёбаный раз. Глубоко вздохнула, морщась от постоянного шепота в голове, напоминающего скребущий звук от заточки лезвия. «Убей~ К чему лишняя морока?» Времени на размышления нет. Схватила малютку, прижав к груди. — Выбираемся отсюда. Я покажу выход — прошептала в дёрнувщееся ухо. — Интересно, что ты собираешься делать дальше на архипелаге, полным насекомых? — язвительно проронил Курама, набирая скорость и двигаясь в указанном мной направлении. — Давить — иронично хмыкнула, моля Шинигами о надёжном сне ребёнка — Сделаем симпатичные лепешки в алой раскраске. — К этим лепешкам прибавится бело-серый цвет. Угрюмо усмехнулась. В чём-то он прав: выбраться с архипелага без помощи Исобу не выйдет, а угнать чей-то корабль… Взглянем правде в глаза — это сомнительная затея, обречённая на провал. Я думала об этом в камере, но обычно идеи стопорились после временного устранения Ашины с остальным мусором. Может Ямара поможет? Хн… Его ещё найти надо. Свалил наставничек куда-то по пути в резиденцию того мусора и след пропал. Если роль призрака в его лице постоянная, то неудивительно, что он поссорился с Луноликой. На моё счастье до самого выхода девчонка спала подобно милому ангелу, не предвещающему сильных проблем. Курама с рыком перескочил одну ему видимую линию, после чего выбросил в воздух поток неконтролируемой чакры. В глазах зарябило, горло сжало, а тошнота решила подыскать чего бы такого вырыгнуть наружу. До момента как лапы Курамы приземлились на укрытую снегом землю по ощущением прошло не меньше пяти минут, равные целой вечности. Не успела отдышаться как пришлось уворачиваться от заряженной стрелы. Её наконечник угрожающе блестел знакомой фуин парализации. Обернулась к выстреливающему мусору, чтобы скривить губы в усмешке. Мито, стоящая в броском на вид кимоно независимо вздёрнула подбородок. За её спиной рассредоточилась группа шиноби с разного цвета волосами. Редко попадались аловолосые экземпляры. Мы пересеклись взглядами. Не пришлось прислушиваться к хиганбане, чтобы понять её чувства: ненависть, злость, недовольство, презрение и как вишенка на торте — смирение. Интересно отчего же? Сопровождающие Мито оцепенели, синхронно сжали оружие, наставленное на Кураму и… Меня с ребёнком в руках. Впрочем того не было видно за лисом. Как только не проснулся ещё. Для пущего эффекта не хватало раската грома с истошным криком. За место него выступил снег. Кристальные фигурки медленно левитировали по воздуху, накрывали плечи с головой своими телами, охлаждая горящее лицо. Уже зима?...Сколько же они продержали взаперти? Попала в начале весны. Мне, конечно, подкидывали корки хлеба с водой, но не могли же внутренние часы настолько сбиться? Или это аномалия? Мито взмахнула ладонью, безмолвно приказывая убрать оружие. — Пятый порт этого острова. Корабль без эмблем и иных опознавательных знаков — коротко проговорила она, едва сдерживая эмоции за искусной маской равнодушия. Не могу сказать почему она мне помогла, но отказываться не собираюсь даже если это запутанная попытка пустить моё тело на дно. Впрочем эта мысль не несёт логики — Мито легко могла убить на месте и схватить ослабленного Кураму. Крепко вцепившись в шерсть бегущего по моей наводке лиса я обернулась на постепенно убывающих людей Мито. Сама принцесса стояла в последних рядах и бездумно смотрела на заполненным хмурыми облаками небо. Подозрения сворачивались клубком в груди. Хотелось растрясти её на объяснения, подтверждение догадок, основанных на коротком анализе доступной мне информации — благо той мне по горло хватает — однако я лишь поджала в недовольстве губы и отвернулась обратно, подставляя лицо под морозящий ветер. *** Стоило нам отдалиться на приличное расстояние Курама стал безбожно ругаться и ворчать. Сил огрызаться не осталось поэтому я скупо хмыкала и периодически щипала толстую кожу. Не больно, но заметно. Вслух он удивился самому себе: «Почему я продолжаю с тобой возиться». Хороший вопрос. — Без меня тебя бы скрутил десяток, а то и больше Узумаки. Прекрати ворчать, рыжий дед, и замедли скорость, а то выдохнешься. Мы и так даже половины пути не прошли. — Рыжий дед?! Да как у тебя язык повернулся дать мне эту паршивую кличку, соплячка истощённая?! — Нечего кряхтеть как старик восьмидесяти лет, хн. И если помнишь: ты живёшь дольше любого разумного на этой планете, пушистый маразматик. — Ах, ты седая бактерия! — скрипел зубами лис, фырча от моей дерзости — Убью же, мелкую соплю! — Сначала верни прежнюю форму и уплыви отсюда, хн. Оживлённые улицы утопали в сумерках когда мы добрались до порта. Искать запрятанный корабль пришлось долго, с чувством обманутого шиноби. Обманутый шиноби — мстительный шиноби, хн. Обошлось. Серенькое, с непримечательными парусами и побитым корпусом наше спасение ютилось в самой заднице порта, окруженной барьером мимикрии. Нас встретила недовольная команда и без лишних слов отправила в кладовую. Пыльную, с единственными чистыми ящиками, обтянутыми покусанной молью тканью; с паутиной по углам, вызывающую лавину мурашек по позвоночнику, с пятнами от грязных сапог и затхлым запахом временное убежище вызывало отвращение, ярко выразившиеся на морде Курамы. Тот, недолго думая, с привычным ворчанием уменьшился до размеров мягкой игрушки и устроился мне под бок. Широко зевнула, тем не менее не чувствуя желания забыться во сне я с обречённостью посмотрела на хлопающую большими глазками девчонку. Выпрошенная у юнг склянка молока сиротливо отягощало деревянную руку. Как бы тебя накормить… Никогда не желала становиться мамой. Кто бы что ни говорил, а родительство — каторжный труд, требующий полную самоотдачу, чего я не принимаю как истинный эгоист. В этом мире и жизни эгоизм не единственная причина игнорировать «обязанности» женщины, и сама цель так же не возвышается на первом месте, как и боязнь противоположного пола в плане секса. Я попросту не смогу забеременеть: изнурительные тренировки; неизлечимая болезнь, поддерживаемая ранее таблетками Орочимару, а теперь пилюлями Айнона; затяжные сражения, где противник не смотрит на пол и бьёт на поражение в любую область; частое пребывание на грани жизни и смерти — всё перечисленное разрубило репродуктивную функцию на корню. Печально? Ни разу. Хн, плевать. Моя история не о поиске любви и создание семьи, в конце концов. Скривилась при виде хлюпающей соплями девчонки. Лучше бы убила, честное слово. Не знаю сколько часов просидела в полумедитативном состоянии, но спокойствие прервал толчок корабля с последующей тряской. Отдалённый взрыв не становится неожиданностью. Он приносит понимание — Ашине не потребовалось много времени, чтобы прийти в себя и допросить Мито. Его люди быстро добрались до нас. Готова поспорить, что мы даже не выбрались за пределы им подконтрольных вод. Курама подскочил, ощетинившись как разгневанный после сна кот. Огляделся, с прищуром наткнулся на равнодушно втыкающую меня. — Собираешься так легко помереть? — презрительно повёл носом, после громко чихнул. Парящая пыль весело взметнулась, постепенно покрывая собой рыжую шерсть лиса. Хмыкнула на сморщенную мордочку девятихвостого. — Я не боец — морщась от боли в мышцах, сухожилиях и связках (тело будто сквозь мясорубку прокрутили) указала на пульсирующую фуин — Чакру запечатали. Тот фокус, благодаря которому мы вырубили нескольких мастеров фуиндзюцу дорого обошёлся моему телу. Пускай ран не видно, но они есть. — И я не в состоянии раздавить насекомых — с каким-то осуждением фыркнул Курама — Если верну размер, то корабль лопнет. Девчонка захныкала от подступающего к нам шума борьбы. Даже мой не сказать, что острый слух уловил чавкающий звук с чьим-то кряхтением. Ухо Курамы дёрнулось, сам он выступил вперёд, агрессивно рыча. Моя бровь непроизвольно дрогнула. — В герои заделался, отважный старый лис? — язвительно протянула гласные как это часто делал Восточный Король. — О, да! — рыкнул в мою сторону он, раздражённо щуря глаза — Так что сиди как приличная дама и не отсвечивай! Примирительно подняла ладонь в капитулирующем жесте. Кажется его моя беспечность бесит, хн. Забавно. Зарождающееся препирательство прервалось скрипом досок. Звонкий в глухой тишине стук каблуков оглушал. Некто с хищным удовольствием выискивал жертву в нашем лице, напевая незамысловатую мелодию. Чавк. Чавк. Склизкий отзвук, будто лопнувшие смолянистые или кровавые пузыри вызывал брезгливые мурашки. Капля пота скатилась по скуле, слюна застряла в горле, не желая идти дальше, а челюсть сводило от напряжения. Дыхание замерло пока лёгкие протестующе не загорелись. Сердце часто забилось не от страха, нет, от безжалостного понимания собственной беспомощности. Если в других случаях я могла побарахтаться благодаря Мангёко, то в этот раз подобный трюк не прокатит. Девчонка, что в последние часы строила из себя немого младенца неожиданно захныкала, во весь голос, будто специально, заорала. Стук каблуков прекратился, чтобы со стремительной чёткой мелодией близиться в нашу сторону. Курама увеличился в размерах, тем самым закрывая нас от глаз врага. Его девять пушистых хвостов лихорадочно затанцевали, когти заскреблись по доскам, оставляя рваные борозды. Корабль вновь сотряс взрыв. Толчок заставил откинуться в бок, повалиться на ржавые балки, приваленные рядом с ящиками. Подпрыгнула от очередного толчка, прижимая к груди девчонку и кривясь от режущей боли в спине. За гвоздь зацепилась. Или не за него. Придумывать план спасения приходилось буквально за секунды. Не стратег я — максимум тактик. Однако рядышком ни Шикамару, ни Кио, ни тем более Кенджи нет. Значит выходим из того, что есть. — Ну, рыжик, у меня есть одна идея — прокряхтела где-то под полкой, свалившегося к стене шкафа я. — Какая? — Херовая, хн, херовая. На мой непроизвольный оскал Курама ответил кровожадной ухмылкой и обречённым кивком. Шаги тем временем близились с удивительной для данной тряски корабля скоростью. *** Едва перебирая ноги под тяжестью собственного веса, слыша как за спиной раздаются возбуждённые крики с вздохами сталкивающихся друг с другом людей, я как можно быстрее плелась между узких троп, уходя от порта как можно дальше. Вода стекала с сырых волос на пропитанную кровью одежду. Ожоги горели адским пламенем на спине вместе с глубокими рваными ранениями на животе. Едва сдерживаясь от желания сплюнуть кровь спряталась в первой попавшейся лавке, отгородившись лиловой ширмой. Топот ног оповестил об уходе преследователей. Ненадолго. Чёртовы Узумаки. Надо было всех их подорвать вместе с кораблём. Оглянулась в поисках спасительной каморки. Правая бровь непроизвольно дрогнула при встрече с чёрными глазами, отдающими аметистовым оттенком. Ребёнок одиннадцати лет стоял как громом поражённый в двух метрах от меня. Его мордашка так невовремя отозвалась ностальгическим флёром в груди. Крик за пределами помещения становился всё ближе. Осмотрелась, прижав деревянную ладонь к животу. Подставка с оружием… Не то… Пуфики… Нет… — Она там! Я её видел! — глухой весёлый голос подгонял, провоцируя мурашки пробежаться по спине. …Какая-то старушка с пятью ниннеко… Мусор Учиха отступил на шаг, стукнувшись о стойку с копьями. Пол под его ногами от неожиданно сильного удара глухо бухнул. Проход в подвал? Самое то! Не спрашивая разрешения и подгоняемая лишь желанием спастись толкаю Учиха, чтобы чересчур резво для своего состояния потянуть за, казалось, прозрачную ручку. Глаза отчего-то зачесались, будто после использования шарингана. Не обратила внимания — чакра-то запечатана — рыбкой скользнула в спасительное убежище, случайно затащив ойкнувшего мусора. Тело явно истратило последние запасы выносливости и отключило сознание как только я обессиленно прислонилась к чему-то жёсткому и одновременно пушистому, раздумывая над тем, где бы остановиться, да без добровольно-принудительного содержания с симпатичными решётками для восстановления. *** — Проснулась наконец, кидзё? — продрался сквозь толстую пелену чей-то знакомый голос. Эта насмешка… Веки, будто залитые цементом, неохотно поддались и я смогла узреть говорившего мусора. Медленно повернула голову, недоумённо моргнув. Подросший с нашей последней встречи Мадара самоуверенно приподнял кустистую бровь, скрестив руки на груди. Перед ним на полу стоял поднос с чем-то ароматным, съестным. Повисшую между нами тишину прервал грозный командный тон: — Мадара, замолчи. Пойдём отсюда: ей нужно поесть. — Как же так? Неужели она справится без нашей помощи? — язвительно охнул этот…ёжик. — Мадара… —…— нарочно громкий вздох и послушное — Понял, отец. Копошение закончилось с мягким хлопком сёдзи. Несколько минут бездумно пялилась в потолок. Мозг словил ошибку, не хотел подгружать данные. Желудок возмущённо пробурчал о необходимости поглощать пищу. Вот только тело неприятно ныло. Однако не болело как это было перед обмороком. Хмуро покосилась на поднос с едой. Так бы и лежала, но желание поесть оказалось сильнее. Со вздохом и кряхтением села, перевязанной рукой подтянула поднос. Глупо заморгав, осмотрела родное тело, мрачно подумав: «Итак живого места нет. Куда ещё шрамы?» Судя по всему я в особняке клана Учиха. Что же, хн… Не ожидала помощи от Изуны. Неприятно удивлена с одной стороны, но с другой — не хотелось бы умирать от кровопотери или на виселице. После увлекательного путешествия по морю с последующим взрывом одного Узумаки и прогулкой длинной в несколько дней на маленькой лодке, попадающую «удачно» в шторм, в компании вредного лиса и ребёнка попасть к Учихам завидная участь. Вопрос: как отсюда теперь выбраться, учитывая личную заинтересованность Главы. Отставила обратно деревянную тарелку. Робко поднялась на ноги, несмело разминая затекшие от продолжительного горизонтального положения тело. Удивительно: ничего не болит. Сколько же Таджима заплатил ирьенину? Пол клановой казны вывалил? Паршиво. Не хочу расплачиваться, пусть и за спасение моей тушки. «Скупердяйка» — иронично фыркнул Курама. Замерла от приятного тембра родного голоса. «Кое-кто изволил проснуться. Выспался, Белоснежка?» «Тот же тебе вопрос: сна ни в одном глазу, смертоностная букашка?» Губы неприятно растянулись в широкой улыбке так сильно, что ранки на них закровоточили. Слизнула металлическую влагу, готовая от облегчения едва ли не петь. Слава Шинигами — он в порядке! Как же сложно признаться вслух: насколько я рада наличию в голове рыжей задницы! Своего Курамы, а не из этого времени. От стрельнувшей мысли светлое настроение поутихло. «Эй, дуракама, чего голос уставший? Столько спал, а не выспался? Стыдно должно быть, хн» — со скрытым беспокойством иронично протянула, да ещё и поцыкала вдогонку. «Идиотка, — добро! засмеялся лис, затем резко посерьёзнел — Мне нельзя оставаться в этом времени. Со здешним мной пока всё хорошо, но это не отменяет его истощённого состояния. В будущем из-за Мадары меня снова может попытаться затянуть» Поющее настроение окончательно стухло. Плечи под тяжестью осознанных проблем поникли, точно плитой придавили, а из груди вырвался глубокий вздох. С досадой поморщилась, заканчивая разминку вернулась на футон. Всё равно бинты кожу стягивают: неудобно. Подпёрла подбородок кистью деревянной руки — единственной конечности без бинтов — свободной от ноши рукой почесала шрам на лице. Как же быть, хн. — Курои Цуки — так ты себя называешь, значит — прервал двух часовое одиночество Таджима. Смяла покрывало, с прищуром от плывущей картинки смотря на главу клана. Таджима, ладонью остановив начинающую подскакивать меня, сел рядом, спрятал ладони в рукава, испытывающе глядя в ответ. Морщины в достаточно молодом возрасте визуально прибавляли года, мешки под глазами от недосыпа с вечная складка меж бровей создавали болезненное впечатление. Совсем тихий скрип досок не дал невидимому гостю подслушать беседу. Но глава по какой-то причине не обратил внимание. — Хн, меня им окликнул один неприятный человек — поддержала начало беседы, складывая руки на груди — Спасибо за лечение, Таджима-сама. Слышала вы меня искали, хн. Позвольте спросить: зачем? Теперь моя очередь испытывающе на него щуриться. За сёдзи кто-то надрывно закашлял. Чего это он? Или она. — Учиха не должны жить порознь. Будь ты дезертиром или являясь таковыми твои родители жизнь твоя бы прервалась в доме Неко-сама. Однако учитывая твоё происхождение… Таджима замолк, поджал губы, отводя взгляд. Моя бровь непроизвольно дрогнула. Что за клоунада? Он неловко кашлянул, фоня для хиганбаны раздражением и волнением. — Как оказалось: ты моя дочь… Широко раскрыла глаза. От удивления кажется брови хотели покинуть лоб. Давно меня настолько не шокировали. В подсознании захохотал Курама. Громко, будто раскаты грома, смех закладывал уши, вызывал мигрень, даром, что сам лис ослаб. «Старый пердун, решил из меня глухую сделать? Прекрати надрывать горло!» «Что?! Ты за время моей вынужденной комы все рамки стёрла? Кукушка окончательно слетела? Шизофреничка Учиховская, если я стар, то ты, несмышлёный младенец, обязана обучиться должной вежливости!» «О, я вежлива, более чем. Просто ты, хвостатый засранец, имеешь проблемы со слухом. Да что там: от собственного смеха давно потерял его!» «Ах, ты бездарь Учиховский…Только спустись в подсознание: мигом научишься уважению и вежливости!» «Что? Нашёл учителя среди ворон? Теперь мне понятно твоё неумение регулировать громкость» «Да что!..» —…Служанка призналась в преступлении — прервала поток ругательств лиса, дальше прислушиваясь к объяснениям главы клана. Судя по его выражению лица любой бы вмомент вспомнил о несуществующих грехах. Жаль, я большую часть монолога пропустила мимо ушей. Какая досада, хн. В прострации подняла глаза к потолку, почёсывая шрам на лице. Таджима считает меня своей дочерью. Проблема? Безусловно. Доказать обратное невозможно: больно обстоятельства сложились благоприятные для лжи. Вот тебе и украденная дочь, и белые волосы, доставшиеся от Луноликой — судя по брошенным словам Таджимы (у неё были дети?), и возраст… Эх, и надо было отказываться от места химэ Учиха в своём времени и принимать его в этом? Не важно. При любом раскладе в скором времени всему клану станет не до меня. Карту лабиринта-то я Тобираме отдала, хн. Как раз чтобы отвлечь внимание от себя и благополучно затеряться в подпольном мире. Шансы были, пускай и маленькие, особенно если бы я побрилась налысо или изгваздала волосы до неузнаваемости, замазав здешней косметикой шрам на лице. Плюс котёнок Тобирама больно честный: могу в будущем попросить о безвозмездной помощи. Если только за время моего заключения головы Учиха не пересчитали. — Она всё равно останется чужой нам. — Изуна! — гаркнул на объявившегося мальчишку Таджима. Младший брат Мадары стоял, раздвинув сёдзи, со скрещенными руками и упрямой мордочкой. Удивительно как наши лица похожи. Лениво вздёрнула бровь, презрительно щурясь на вздрогнувшего Изуну. Он поёжился, но взгляда не отвёл. Похож. Чертовски похож на моего нии-чана в детстве, а не того подмёныша. — Вы ведь знаете, что я прав, отоо-сама — вздёрнул подбородок — Она Учиха по крови, но не по духу. — Изуна, прекрати паясничать. Она твоя сестра. — Отказываюсь это признавать! У меня есть только брат: Мадара! Остальные родственники погибли в боях. — А ты, я смотрю, гордишься этим — неожиданно отчуждённо прозвучал мой голос — Старшие должны в гробу переворачиваться от такого братца. Воцарилось недолгое молчание. Изуна напыщенно дул щёки — секунда и возмущению его нет предела. Со стороны Таджимы шла боль. Знакомая, колющая боль потери, рану которой так неосторожно всковырнули неосторожные слова младшего отпрыска. — Да что ты понимаешь! — чуть ли не давился воздухом Изуна, весь красный от величины эмоций — Будто тебе приходилось…приходилось… — Обесценивание, хн… Как я обожаю подобных тебе недалёких людей — наклонила голову к плечу, смотря как на диковинку — Если ты не понял я иронизирую. Специально пояснила для особых гениев. — Хватит — поставил точку в начавшейся ссоре глава, поднимаясь на ноги — Цуки, тебе следует больше отдыхать: позже закончим разговор. Мне интересно по какой причине, воины Узумаки настолько неистово гнались за тобой. Изуна, идём. Нам нужно поговорить. Кивнул мне на прощание и спокойно зашагал прочь. Истинная выдержка Учиха. А я и забыла каково общаться с представителями этого скрытного на эмоции клана. Слишком давно разговаривала с Итачи. — Тц, советую тебе скорее пропасть с территории моего клана. А то ты узнаешь всю изощрённость настоящего Учиха. И пафосно удалился, со всех сил хлопнув сёдзи. С этим хлопком в голове загорелась лампочка идеи. А если и впрямь исчезнуть? В призывной мир, к примеру. И тренироваться спокойней, и всякие личности не мешают, и Курама окажется в безопасности. Правда есть проблема: Айнон и наставник. Хн… Нет, я же не вечно буду сидеть в призывном мире. Можно найти этих засранцев и с собой утащить. С жителями того мира как-нибудь договорюсь, ничего страшного. Где бы ещё найти нагамаки и свиток с пергаментом и дневником Кенджи. Пора браться за дело. «Идея хороша, — одобрительно прогудел Курама — Теперь ищи чакру для её исполнения» А, забыла. Чёртов Ашина, хн. При следующей встрече на кусочки порежу, мусор аловолосый. Может заимствовать у кого-нибудь? При помощи простенького ритуала с фуиндзюцу. Вспомнить бы эту мельком увиденную фуин, хн. Села, скрестив ноги и сложив руки на солнечном сплетении. Медитация может помочь без шарингана второй раз увидеть нужную вещь, если повезёт ещё и чакру разблокирую. Некоторое её количество. Это как пробить дырку в плотине. Надеюсь не займёт много времени. … Что же…Много времени не заняло. Примерно до полудня следующего дня. Я настолько погрузилась в медитацию, что практически не замечала периодические шорохи с тихими голосами служанок. Резко встала, накинула принесённое слугами кимоно с хаори и поспешила на выход. Под цокот гэта в голове ржал Курама. Его больше смешило моё раздражённое состояние нежели неудача. Какой же он…Идиот, хн. Старый прохиндей. Традиционно-Японский особняк главы клана походил на такой же у Хьюга в будущем. Будто по одним чертежам строились — никакой фантазии. Разве что иероглифы в виде картин разные. Спрятала ладони в широкие рукава, прижавшись спиной к стене, не решаясь выглядывать из-за угла, где стояли двое незнакомцев в тёмных кимоно. Выдохнула клубочек пара, полуприкрыла глаза. Везёт мне на всякие приключения, хн. — Изуна-сама привёл в клан ещё одну Учиха? — ядовито шипел грубый голос — Не та ли это девчонка, на которую глава угробил столько ресурсов? — Тише ты! Именно. Она оказалась дочерью главы, которую пятнадцать лет назад по глупости спрятала акушерка. От чего прятала-то, хн? Смешно. — Поэтому не смей грубить когда встретишь, понял? — предостерегал второй голос. Какой благоразумный Учиха. В отличие от друга. — Пф, ещё скажи слушаться её приказов. Она чужая клану. Мы не знаем хода её мыслей, целей, из-за которых она не объявлялась в клане. Может она шпион от Сенджу? Кто знает: вдруг они подобрали бедняжку, воспитали и вовремя подкинули? А позже подстроили конфликт с Узумаки и привели к Неко-сама в лавку. Или скажешь, что её появление там случайность? Сенджу могли сговориться с Узумаки. Тебе ли не знать об их тесных связях. — Нака… — Что? Я пытаюсь мыслить логически. Так называемая «химэ» не заслуживает называться Учиха! Почему бы не задушить подушкой возможную шпионку до того как она сможет перекопать нижнее бельё клана? — Хм…— издал ироничный смешок второй собеседник — Корень в твоих рассуждениях присутствует, соглашусь. Но не смей делиться мыслями с наследниками и особенно с главой. — Тц, жаль, что ты прав. Слышал Таджима-сама выделил чужачке спальню покойной Айко-сама. — Да…Комната за счёт расположения самая защищённая во всём особняке. Любовь главы к слабачке не знает границ. — Слабачке? — весело рассмеялся Ника. — Хм, Сенджу не могли воспитать никого сильнее медовой куноичи. Моя бровь непроизвольно дёрнулась вслед раздавшемуся глумливому смеху. Медовые куноичи — куночичи, которые убивают целей во время секса. Меня много как называли, но чтобы этим…Мусор, хн. Порывисто вздохнула сквозь сжатые зубы. Раздражение, отражающиеся в крепко сжатых ладонях и тяжелом дыхании сменилось ледяным спокойствием. Даже каким-то злорадством. Я хотела сообщить Таджиме о карте в руках Сенджу, но теперь как-то передумала. Женщины переменчивы — так ведь мужчины говорят? — Неужели и правда слабачка? — с научным любопытством начал присматриваться подошедший бесшумно, подобно коту Мадара. Вздёрнула правую бровь. Картина вышла комичная за счёт разницы в росте: у меня как минимум 170, в то время как у него не больше 160. И это в тринадцать-то лет. Или сколько там ему? Четырнадцать? — Предлагаю спарринг — прямолинейно заявил он, вздёрнул с самодовольной ухмылкой подбородок — Старшая сестра, ты же не откажешь братцу? Бровь в который раз дёрнулась. Скоро глаз в нервном тике затанцует. Стоящие за углом Учиха вздрогнули, крикнув боязливое: «Мадара-сама!», на что сам наследничек лишь отмахнулся, продолжая сверлить упрямым взглядом мою персону. Почесала шрам на лице, прищурилась от плохого зрения. «Братец» на миг оскорблённо скривился. Видимо подумал, что я выражаю презрение или нечто в подобном духе. М-да… «Давай! Уделай этого ежа! Оставь его с голой задницей!» — вовсю поддерживал злопамятный Курама. Я, пожалуй, промолчу. — Слышала ты занялся кендзюцу — издалека протянула в манере Восточного Короля — Как на счёт спарринга на мечах? Без чакры. Хн? — Желание старшей сестры — закон — кивнул себе за спину и быстро зашагал — Главное не плачь, когда проиграешь, дорогая старшая сестра. За нами неуловимо последовали те двое Учиха. Тренировочное поле без манекенов или простенькой полосы препятствий украшало единственное дерево, раскинувшее лысые кроны, покрытые белым покрывалом. Мы с Мадарой выбрали по тренировочной катане и разошлись в стороны. «Хн, какой напряжённый» — иронично усмехнулась, ловя отголоски эмоций через хиганбану. «Пф, есть от чего. Раньше ты его частенько по земле катала» «Ну, навыки Мадары подросли, а некоторые приёмы окрепли. Сложно сказать кто из нас победит будь мы оба на пике своей мощи. В конце концов я и он развиваемся семимильными шагами, хн» «Хо? Значит в кендзюцу ты потенциально слабее, сопля?» «Ещё чего! На моём поле меня никто не победит. Даже когда моя чакра запечатана» Выставила вперёд катану, сжимая обеими ладонями рукоять. Эфес на холодных солнечных лучах красиво поблёскивал пока прохладный ветер трепал лохматые локоны. Вздох. Выдох. Я прищуриваю глаза из-за невыносимо плывущей картинки. Чакра решает? Без неё я — ничто? Нет. Пора показать себе пользу от тренировок кендзюцу с отсутствием усиления чакрой. Я независима от неё. По крайней мере не настолько, чтобы в её неимение превращаться в жалкий мусор. — Не пожалей о выборе области спарринга, кудзё — издевательски проронил Мадара, полностью готовый к бою — Говорят я неплохой мечник, поэтому не расстраивайся после проигрыша. Мужчины, как говорит сенсей, априори способней. «В отличие от женщин» — осталось недосказанным. — Сколько болтовни. Обычно этим в нашей компании занимался ростинка — рывком начала сближаться с нахмурившимся вдруг партнёром — О, может быть ты превращаешься в женщину? Мы, как говорят мужчины, те ещё любители побросать в пустоту слова. Звонкий лязг лезвий стал усладой для ушей. Специально приложила больше сил, чтобы чужой меч задрожал от натуги хозяина. Затем отскочила, пропустив над головой атаку. Ловко парировала, контратаковала. Неудачно. Плечо ошпарило от боли. Мадара довольно усмехнулся, язвительно засмеявшись: — Первая кровь, кудзё, твоя! Его словам вторил свист незваных гостей. Сжала-разжала рукоять, будто пробуя вес во второй раз. Молчаливо встала в стойку, призывно ухмыльнулась, закрыв глаза, сняв гэта с хаори и порвав рукава кимоно. Эти смазанные пятна лишь мешают, хн. — Решила не видеть свой позор? Похвальная наивность. Однако как бы ты не старалась!...— голос смазался, зазвуча со стороны правого плеча — Всё равно проиграешь! Колебание воздуха почти незаметно прекратились справа. Подставила катану под лезвие противника с левой стороны. Без промедлений, после ожидаемого лязга начала контратаковать. Танец, сравнимый с таковым против Забузы погружал в омут с головой. Шаг. Шаг. Чужое лезвие чуть не отрезало ухо. Прыжок и снова атака. Эта катана не отвечала с той же пылкостью, что и нагамаки, но лучше, чем ничего, верно? В какой-то момент я почувствовала долгожданное пронзительное ощущение и металлический запах, отдающий остротой на языке. Окружение затихло, в том числе и гости. Тяжёлое, прерывистое после пары минут дыхание вторило каждому столкновению и попытке прорваться через железные блоки друг друга. Резко ускорилась, прекрасно отслеживая кожей пят чужое движение, кожей остального тела едва заметные колебания воздуха, обострившийся от напряжения слух улавливал казалось не слышные сглатывания слюны с, будто галлюцинации, биением сердца Мадары. Сосредоточенность достигла пика. В мире оставались лишь я, противник и наш Танец. Транс, подобный густому, вязкому туману, нехотя спал после громкого вскрика и треска дерева. Открыла глаза, в некотором шоке заметив себя, прижимаемой лезвие катаны к горлу то ли красного, то ли бледного Мадары. Его оружие сиротливо валяется неподалёку от нас. Мадара, располагаясь на останках повалившегося дерева зло скривился, закусил обескровленные губы. По его шее скатилась тонкая струйка крови, закатившись за потрёпанный ворот дырявого, пропитанного пылью, какой-то шелухой и мокрым от снега кимоно. Его лицо красовалось множеством неглубоких порезов и синяков. Из раны на брови нещадно текла кровь, чуть не заливая левый глаз. «У кого-то будет шрам» — довольно мурлыкал как слова песни лис. От его комментария с испуганным не по детски криком: «Нии-сан!» окончательно пришла в себя. Но лезвие, игнорируя пыхтение сторонних одиннадцатилетних лиц, не отставляла. По птичьи склонила голову и на пытливый взгляд усмехнулась. Кажется вышло не очень — Мадара сглотнул, после раздражаясь на себя же гордо вскинул подбородок. Неудачно. Зашипел от острой боли. — Отпусти его! — со всей силой дёрнул за ткань кимоно Изуна. Раздался треск — Спарринг окончен! Прекрати! Хва!.. — Не пора ли тебе начать одеваться как девушка, младший братец? Он замер, не дыша, шокировано пялясь в ответ на подначку. Его скрип зубов был мной проигнорирован — я убрала лезвие и поспешила уйти с дороги нервничающего Изуны. Тот вихрем метнулся к брату, чуть ли не на зуб пробуя. Волнуется. Как мило. При едином взгляде на их идиллию — Мадара слабо отпихивает беспокоящегося Изуну, который с радостью и остатки одежды с него бы снял — вспоминается Итачи. Забота нии-сана не такая как у моего тёски. Та скорее похожа на мягкий пуфик с нежной подушкой, в котором хочется утонуть. «Эй, бабуля, к тебе пришли» — привёл в чувства Курама, намекая о топчущимся в неловкости передо мной Учиха. — Ты что-то хотел? — хрипло осведомилась, бросила подошедшему к Мадаре ирьенину катану. — Вас ожидает Таджима-сама — отвёл взгляд незнакомец примерно моего возраста. «Как мы напыщенность клановую растеряли, а? Скажи?» — с радостной язвительностью сказал лис. Молчаливо кивнула. Как могла прямо, с независимым видом и ускорением пошла прочь. — Э? Может я провожу? — Не нужно, хн — невежливо отмахнулась деревянной ладонью (и как не осыпалась после стольких выкрутасов?). Стоило мне отойти дальше, спрятаться в какой-то кладовке — тело рухнуло подобно мешку картошки. — А~ Ближайший час, а может и два я не в ходу — подвела итог после осмотра ран. Здесь не сколько полученные порезы имени Мадары, сколько истощение с открытием прошлых заслуг. Перетрудилась. А организм-то ещё на стадии восстановления. Какого чёрта в бой полезла? Нужна тебе было больно эта победа? Медленно накренилась в бок, обнимая себя за плечи. Кровотечение как обычно проигнорировалось: будут силы тогда и перевяжу. Или найду ирьенина. Ох, как же тело ломит и ноет. Кажется видна финальная полоса, хн. Умираю~ Закрыла глаза, вслушиваясь в родное бормотание Курамы. Тот наконец сбросил радостные оковы злорадства и принялся отчитывать плохую меня. И всё же: я скучала. В мой пыльный островок спокойствия нагло вторглись спустя час. Веки неподъёмно потяжелели — совсем нет желания узнавать кто пожаловал. Словно все соки высосали. — Цуки, тебе нельзя перенапрягаться — обречённо вздохнул…Таджима. Его недовольная физиономия сквозь плывущую картинку щелей глаз оказалась неожиданно близко: меня подняли на руки, с удивительной скоростью куда-то понесли. С чего бы? До самого конца назначенного места меня не отпускало напряжение. Я настороженно огляделась, чуть расслабилась когда заметила старушку, держащую в руках какие-то травы, бинты и что-то ещё. Меня передали этой строгой даме, категорически запретившей мне и пальцем двинуть. «Доверенное лицо» — подумала я, стоило услышать вопрос Таджимы про Узумаки. Пришлось рассказывать впопыхах отредактированную версию приключений. Настроение у «папочки» упало ниже на несколько процентов: то-то он захотел выяснить подробности спарринга. Допрос закончился, а жажда свинтить из клана подальше возросло. Ситуацию улучшал единственный факт — мне дозволялось входить в клановую библиотеку. Без допуска в запрещённое отделение, но это лучше, чем ничего. Минус: вечером случится семейный ужин. И моё присутствие на нём обязательно. Я в весёлой компании (сарказм) из парня моего возраста — того самого посыльного — отконвоировала обратно в спальню почившей жены(вероятно. Или дочери) Таджимы. До ужина около двух часов. Медитация вспомнить злосчастный ритуал не помогает, а заниматься чем-то серьёзнее сна нельзя, если хочу скорей поправиться. Итог: идём с Курамой в библиотеку. Обворовывать на знания свой клан. Мало ли чего интересного найду. К примеру: способ либо предотвратить потерю зрения, что маловероятно, либо замедлить процесс. Скучно мне, да, хн. *** Громкий чих заставил пожелтевшие страницы перепутаться, а меня саму вздрогнуть. Утёрла нос, с досадой оглядывая скопившиеся кучки пергаментов, трубочек, скреплённых лентой и печатью клана, где-то завалялись дощечки — настолько древние рукописи. С сожалением отложила книгу, помассировала ноющие глаза. Опёрлась о стеллаж, как под гипнозом пялясь на единственный источник света в виде древней лампы. Со стороны начала стеллажей тактично кашлянули. — Цуки-сама, Таджима-сама приглашает вас на ужин. Что примечательно — посыльный всё тот же мусор моего возраста. Людей не хватает что ли? Нет. Скорее приставили личного няньку. Оперативно, хн. Молчаливо поднялась, сопровождаемая шорохом спадающих с колен книг, сборников стихов и прочего дерьма. Прошла мимо мусора, чуть не вписавшись в деревянный столб. Зрение хуже некуда. Могу посоревноваться с Итачи. Хорошо, что подобное не испытает на себе Неджи. Место проведения семейных посиделок пало на веранду, открывающую вид на богатой красотой фасад особняка. За низким столом уже сидели три представителя главной ветви клана Учиха: Таджима во главе, Мадара по правую руку, а Изуна по левую. Мне досталось место напротив главы. С унынием заметила тянконабэ, рядышком мисо-суп с большой тарелкой риса. Они меня закормить насмерть хотят? Бросила взгляд на Мадару, пребывавшего в плохом настроении. Хн, не похоже на его проделки. Изуна? Нет. «Таджима это, Таджима, — весело фыркнул Курама — Лопнешь как шарик с этим тянконабэ» «Стану шариком и первое, что сделаю — это задавлю тебя» «Ой, какие мы нежные» — засмеялся старый лис. — Ешь много: тебе необходимо восстанавливаться — приказным тоном сказал Таджима, заметя моё неохотное ворошение в тарелке с первым супом. — Отец верно говорит — кивнул с напускной серьезностью Мадара — Ты вообще питаешься? Выглядишь как скелет. Кидзё она и есть. И засмеялся, гадёныш мусорный. Один Изуна меня радует суровой моськой. Будто прирезать не отходя от еды хочет. Бедный омлет, хн. Кромсает, точно представляя как мне кишки топчет. Не говоря и слова продолжила делать вид усердного поглощения еды. Это я умею делать, хн, прошлая жизнь вовремя давала ценные уроки выживания. Спустя некоторое время тарелки опустели, в кружках чай достиг дна. Пришло время расходиться по делам. Таджима неспешно переговаривался с Мадарой о бытовых вещах, мазнул по мне незаинтересованным взглядом по типу: «Ест — хорошо» и скрылся в проходе на пару со старшим сыном. Изуна к моему изумлению остался на веранде. Отложила палочки от нетронутого риса, отодвинула, дай Шинигами, на четверть пустые тарелки и подперла подбородок сплетёнными пальцами. Ну что? Поговорим? — Знаешь, что самое забавное в сложившейся ситуации? — скучающим голосом протянула, парадируя Восточного Короля — Ты меня с первых мгновений невзлюбил. Ещё когда заметил в компании Хаширамы и Мадары. — Не понимаю о чём ты — пробубнил под нос скривившийся Изуна. — Хн, ты ведь не хочешь меня видеть здесь изо дня в день, из года в год… Ревнуешь Мадару, не так ли? —…Твой рот полон червей, Цуки. — Да~ Мадара жаждет битв и если я останусь здесь, то смогу их ему дать на ежедневной основе. Тогда он забудет мелкого и слабого отото, который никогда не сравнится в таланте с ним. Его глаз начал дёргаться, лежащие на столе кулаки сжались, а глаза зло сощурились. Жилка на шее стала видна невооруженным глазом. — Ты был прав, утверждая про отсутствие во мне кланового духа. Как все особы голубых кровей я не намерена плести словесные кружева, заставлять читать между строк с тройным подтекстом… — Что ты от меня хочешь? — правильно понял намёк мусор. — Нет, что ты от меня хочешь? Не убить же меня задержался — язвительно усмехнулась, чем больше взбесила мальчишку. Аж побагровел. — Хн, какой цвет~ Восхитительно смотрится на аристократической коже — шире усмехнулась, страшась того, что улыбка вышла кривой. От упоминания видимого признака бешенства Изуна несколько раз вздохнул, закусил внутреннюю сторону щеки и нацепил на лицо непроницаемую маску, будто вырезанную из мрамора. — Глупый мусор, нельзя перед противником терять эмоциональное равновесие — на его идентично моей дрогнувшей бровью дала лёгкий щелбан — Итак начнём же переговоры? Сладко, отчасти приторно улыбнулась, нагло копируя Восточного Короля. — Я тебя точно убью, Цуки — даже голос походил на Саске. Удивительная схожесть. — Вставай в очередь, солнышко~ — беспечно пожала плечами, игнорируя острую боль, стрелой пронзившее тело. «Переборщила, хн?» — без всяких эмоций подытожила, глядя на перекошенное лицо Изуны. «Переборщила, — подтвердил заумным тоном учёного Курама — Купить тебе очки, что ли?» «Зачем? Всё равно не помогут» «И то верно: что с ними, что без них границ не видишь» — глумливо захохотал девятихвостый. «Вот же полоумный лис, — мысленно прошипела, изо всех сил стараясь внешне держать непринуждённую маску — На запчасти разберу, из шкурки одежды нашью, хвосты на игрушки для собак пущу, а девятый себе в качестве сувенира оставлю!» «А шить у кого научишься? У тебя же не руки, а настоящее бедствие! Не страдай, Изуночка, все пальцы в кровь исколешь, да силёнок маловато на убийство и пошив будет. Ты же нежная ромашка в саду чёрных роз! Себя беречь нужно, солнце моё хиганбанное» — с издевательским беспокойством хрипло пропел лис. «Курама-дуракама, все хвосты вырву. Лысым останешься и на крысу походить станешь!» «Скудоумная шарингоглазка!» — язвительно хмыкнул в ответ. Как же бесит, хн. Скучала? Я? Ни в коем разе.