Луноликая: В Эпоху Войны

Договориться с мелким подобием Саске оказалось легче простого: он мне чакру взамен моего скорого исчезновение из их жизни. Пришлось, правда, сознаться в собственной беспомощности, но шанс поскорее свалить бальзамом стелется на задетую гордость. Осталось вспомнить ритуал и дело в шляпе, хн. Для этого сразу после ужина направилась в библиотеку. Шанс найти нужное схоже с поиском сухого камня в океане. Тем не менее я, испытывая ужасно дискомфортную бессонницу продолжаю закапываться в книги, свитки, таблички и прочие носители информации. Курама бурчал на периферии, но был удостоен лишь язвительного замечание в ответ. Замолчал. Ура, хн. Не знаю что происходило снаружи всё то время моего погружения в роль книжного червя, однако явно ничего хорошего. Скрип половиц в продолжительной тишине был схож с раскатом грома в ясный день. Противный звук пронзил привыкшие к покою уши. Скривилась, бросив хмурый взгляд из-под очередной, древней, как Киара или Курама («Эй!» — возмущённо вскинулся лис»), книги. Очередной философский бред, где в основе повествования лежат обиженные разглагольствования на тему несправедливости к Учихам. Бедные несчастные оскорбились, хн. Нет у них близких союзников по типу Узумаки. Гордые павлины, хн. «Сама не лучше, — надменно фыркнул Курама — Сам себе удивляюсь: как смог на протяжении нескольких лет уживаться в одном теле с тобой» «Со старости тянет на мазохисткие наклонности» «Пф, если я мазохист и старик, то ты нравственная монашка с синдромом героя» Пришедший гость неловко вскрикнул. Стопка пергаментов посыпалась на пол вслед за целой горой скрепленных одинаковой однотонной лентой свитками. Закатила глаза стоило только заметить привычную смоляную макушку со смущённо опущенными глазами. Это тот самый Учиха, который предлагал сопроводить меня к Таджиме и передавал от него же сообщение об ужине. Надоедливый тип периодически заглядывает ко мне. Вероятно он приставлен в качестве надсмотрщика за «химэ». Не обращая внимания на его извинения вернулась к чтению. Впрочем оно долго не продлилось: манящая новенькая книга с симпатичной обложкой черничного цвета притягивала поблёскивающими в свете свечей выгравированными буквами. — Цуки-химэ? В некотором удивлении приподняла правую бровь. Даже нудную философию отложила. — Чего тебе, Изаму? Глава приказал явиться? Или по какому другому делу пришёл? — заинтересованно наклонила голову к плечу. — На этот раз нет — с иронией хмыкнул он, сев передо мной на корточки — Вам не холодно сидеть? Простынете же. Я и бровью не дёрнула когда наши носы столкнулись от близости лиц. Оттолкнула чужую морду под глупый смешок. Раздражает. Лезет в личное пространство, а мне позже нервы успокаивать одолженной бутылкой сакэ. «Ты хотела сказать «спизженной»? Ошиблась на нескольно букв, сопля» — язвительно отметил Курама. «Заткнись, шерстяной коврик. Тебя не спрашивали» «Ну-ну. Посмотрим кто первым сдохнет от цирроза печени, малолетняя алкоголичка. Вся в отца» Ядовитое замечание никак не прокомментировала. Лишь тихий скрип зубов, да напрягшиеся плечи могли выдать далеко не положительную реакцию. Спрятала подрагивающую руку за массивным талмудом и в попытке остаться невозмутимой откинулась на шкаф, слегка взбив перед этим подушку и плотнее укрывшись пуховым одеялом. Изаму вздохнул. Громко. Практически демонстративно. — Вы уже неделю сидите здесь. Мадара-сама просил передать: «Кидзё, могу любезно перетащить в библиотеку футон, если соизволишь явить уродливую мордочку на полигон». Уж простите за излишнюю дословность. Равнодушно глянула на сидящего с постной миной Учиха, чтобы тут же вернуться к прочтению новой книги. Вводная часть как всегда блещет нарциссическими наклонностями. Учиха, чтоб их, хн. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — вдруг поинтересовался Изаму. Складка меж бровей наверняка стала глубже, а взгляд холоднее, раз собеседник недовольно скривился, но без особых проблем вернул маску отрешённости. Я уже хотела послать прилипалу на три весёлые буквы в пешее эротическое как Курама сварливо отсек: «Куда ты чакру будешь сливать, сопля дубовая? Вопрос с подвохом — заметь» «Чего?» «Благодаря прочитанной макулатуре ты смогла немного развеять дымку тупизма и понять, что для призывного мира требуется капля чакры. Так?» «Предположим» — спрятала досадно скривившиеся лицо за страницами, нарочно задумчиво мычу. «Сам перенос в другое измерение тратит дополнительную чакру, а порой и жизненную энергию — смотря к кому переносишься. Основная часть шиноби этого хоть и не замечает, но остерегается заключать контракты. Как ты думаешь: в чём причина?» Мне больше интересно — как можно не замечать осушенный резерв. «Понятия не имею» — покосилась на груды чужих трудов, в общем-то, оказавшимися бесполезным хламом в клановой библиотеке. «Слишком много смертей, — весело рассмеялся Курама — Эти пустоголовые людишки чрезмерно слабы, не способны выдержать телепортацию — кончаются от разрыва очага, вследствие давления пространства, либо от истощения. Редких счастливцев настигает кончина от лап жильцов измерений и только единицы уходят живьём, с товарищем в руках» Я слушала его спич в пол уха, убеждаясь в который раз: девятихвостый и впрямь Демон с большой буквы — даже меня, пусть и слабо, напугало его злое веселье с щепоткой злорадства. «Что разговорился, старый дед? Переходи к главному» На удивление Курама ничуть не оскорбился очередной подначки. «…Поэтому рискуют лишь клановые: за счёт поддержки родичей легче заключать контракты. Тем более у кланов есть личный призыв. Считай опасность минимальна» «Хн, получается испытания начинаются раньше чем шиноби ступит на чужую землю. Понятно» «На удивление ты подошла к верному выводу. Хотя после моих объяснений сложно придерживаться роли пробки от бутылки» — самодовольно фыркнул лис. Отложила книгу к её собратьям, сложила руки на груди. Ритуала не помню. Припоминается, как в тумане, единственно, что чакра передаётся при соприкосновении с кожей. На полу или на ладонях должны быть начерчены фуин однако раз чакры понадобиться с резерв взрослого натренированного шиноби легче постепенно сливать её в какой-нибудь накопитель и позже воспользоваться. Это ж сколько времени понадобится для необходимого порога? Тем более с донора одиннадцати лет? Скосила взгляд на Изаму. Могла бы я использовать шаринган, да Мангёко — не беспокоилась бы. Впрочем и проблема в таком случае не встала бы. — Да — наконец ответила, выбирая что именно лучше всего подойдёт для роли накопителя — Раздобудь несколько кусков янтаря. — А… — Не спрашивай. Первый приказ химэ нельзя оспаривать, хн. Изаму скептично хмыкнул, кивнул и исчез за поворотом. Получит разрешение Таджимы и принесёт необходимое как миленький. Протёрла глаза, чувствуя невыносимое жжение во лбу. Интересно что на этот раз? Откинула одеяло и направилась к выходу неспешным шагом в намерении отдышаться от прилипчивой пыли, что оседала на коже не уступая пеплу — ощущения схожи по отвратительной гадливости. *** День стоял облачный и прохладный. Скрип позади дал понять: конец моему одиночеству, однако я не собиралась оглядываться. Подпёрла щёку кулаком, продолжая самозабвенно предаваться унынию под храп уснувшего Курамы. Гад рыжий решил отоспаться пока я вновь не засела в библиотеке — другого интересного места попросту нет. Тело достаточно восстановилось, конечно, для тренировок, но лучше с ними повременить и заняться уже в призывном мире, либо оттуда попасть в малолюдное местечко. — Не сиди на снегу — простудишься — предостерёг строгий голос главы клана. Тот совершенно не скрываясь, встал рядом под нежный скрип снега. Выдохнула клубок пара, мысленно жалея об отсутствии нагамаки под рукой. С любимым оружием всяко комфортнее. Особенно в логове чужаков и врагов. — Вы что-то хотели? — со скукой интересуюсь, отвлекаясь от разглядывания симпатичного прудика. На море захотелось, эх… — Хм… Информативно. …От внезапного изменения положения в пространстве чуть не врезала самоуверенному чудаку локтем в челюсть. Обошлось пяткой по животу. Он развернул меня лицом к себе, держа за подмышки как трёхлетнюю соплю и мрачно рассматривал каждую деталь лица: от морщинок меж бровей до поджатых в негодовании губ. Особенно его привлекли полуслепые глаза. Как же…унизительно. В горле встал комок, а в груди поднялся настоящий пожар, расширяющейся с немыслимой скоростью. Захотелось вломить чёртовому главе, поставить на место… Пускай в данный момент я могла только беспомощно висеть, сдерживая гневные порывы оставить царапину на морщинистом лице длинными ногтями. — Зачем тебе янтарь? Разродился, мусор учиховский. — Поставьте где забрали, хн — невозмутимо прошу, едва сдерживаясь от приличной затрещины. Перед глазами почему-то встала притягательная картина наливающегося синяка… Как в начале краснеет кожа на щеке… Приятно. И чертовски заманчиво. Таджима чему-то хмыкает, но отпускает с требовательным взглядом в придачу. Словно я должна, нет, просто обязана выдать настоящий отчёт длинной не меньше часа. Наглый мусор. — Подарок для Изуны — поправляю хвостик, выдавая недавно придуманную отмазку — Отношения с самого начала не сложились, хн. Вот я и подумала, что мысль сделать браслет с каким-нибудь ожерельем неплоха. Да и камни эти красивые — ему могут понравиться. — Хм…— довольно тянет глава, вдруг нежно ероша наспех сделанную прическу — Тебе с ними всю жизнь уживаться. Найди уж общий язык с вредными братьями. Кхм, но я не только пришёл спросить насчёт янтаря. — Хн? Здесь поподробней… — С завтрашнего дня у тебя появится расписание и несколько служанок. Через неделю я официально представлю тебя клану, поэтому постарайся выучить базу этикета как можно скорее. Он вновь взъерошил итак похожие на пух волосы, величественно кивнул и степенно зашагал прочь пока я стояла, провожая его взглядом, и от пульсирующего в груди гнева сжимала кулаки до кровавых полукруглых следов на ладони. *** «Необходимо как можно скорее сваливать из этого гадюшника. Срочно» — загнанной кошкой билась в голове мысль. Мне почтительно кланялись три молодые девушки идентичной внешности. В стороне от них хмурила брови пожилая дама лет пятидесяти, с сухими обветренными губами, морщинистым лицом и строгим взглядом померкших от возраста глаз. В руках зажата длинная деревянная палка — она подозрительно напоминает советскую указку, которой хлестали ладони за повинность в моей школе. «Эта неделя принесёт много нового» — занудным голосом отметил Курама. «На этой недели один лис побреется налысо. Вопрос: связано ли это чудесатое явление с его прошлой подколкой?» «Пф, задирайся пока можешь, глупая шарингаглазка. Эта учительница отомстит за бедного меня» «Да пошёл ты, рыжик лысый» «Пока в шерсти!» «Это временное явление, хн» … День 1 — Цуки-химэ! Сколько вам повторять: садясь за стол первоначально очистите лицо с руками тёплым полотенцем! Я по вашему зачем его сложила?! Чтоб полюбоваться?! Руки отняло тремором незнамо из-за чего: либо от желания расчленить училку, то ли от ударов адской линейкой. Никогда не была настолько рада, что у меня лишь одна целая рука. … День 2 — Цуки-химэ! Палочки тереть нельзя!...И передавать еду ими тоже запрещено! Сначала рис! Потом суп! Сколько можно повторять?! Хлёсткий звук пронзил пространство изысканной своей традиционностью столовой, а ладонь опалило жаром. Я сжала практически до желавок на скулах зубы, прикрыла глаза дабы и смазанной тени этой суки не видеть перед глазами. «Я её закопаю в саду. Перед спальными окнами Таджимы» «Пхаха! Это всего-то второй день, а веселья через край! Она успела тебя довести всего за пару…» «Прикинься трупиком, Курама. Иначе не доживёшь до момента, когда сможешь сам вдохнуть воздух и пробежаться по зелёной лужайке» «…» «Молодец. Хороший пёсик» «Пф, иди в задницу, сумасшедшая» … День 3 — Не смейте!...Не смейте пронзительно смотреть в глаза собеседника! Прикрывайте губы рукавами хаори, а не скальтесь во все зубы! — Цуки-химэ! /Цуки-сама! /Госпожа! — попытались одёрнуть служанки, когда я потянулась за спизженным у Мадары кунаем. Покосилась на трясущийся мусор, снова посмотрела на красную от гнева училку, затем на ободранную, с кровавыми ссадинами руку. Бровь непроизвольно дёрнулась. «Зачем я это терплю?» «Чтоб порадовать любимого хвостатого товарища» — с довольным ехидством промурчал лис. «Ты, хвостатый долбоёб, пожалел бы свою джинчурики. Бессердечный» «Уж не обессудь, принцесса наследная. Я за развитие и справедливость» «Хн, Где же ты их тут увидел? Ай-ай-ай, глаза размером с двухэтажный дом, а зрение ниже, чем у меня. Пора очки на твою хуёвину искать» «Пф, развитие — в поднятие уровня этикета, а то ведёшь себя хуже варвара, а справедливость — в отмщении за издевательства над одним безвинным девятихвостом» «Ёптвою мать! Да наш Курама кукушкой поехал! Спасайся кто может! «Идиотка» «Хам» … День 4 — Вежливость! Цуки-химэ! Превыше всего! Почему вы не поздоровались когда увидели меня на семейном обеде?! Язык отсох?! Ёбаная указка в которых раз треплет лоскуты кожи ладони. В груди что-то рвётся — кажется это было терпение. — В следующий раз, надеюсь, вы проявите себя с лучшей стороны. Я с обещанием во взгляде смотрю на удаляющуюся спину училки и, пропуская мимо ушей занудство служанок, набиваю трубку, поджигаю кривыми спичками. Дым успокаивающим бальзамом устремляется в потолок пока блаженство после затяжки смывает напряжение с усталостью. … День 5 «Курама, неси вазелин» «Зачем?» «Сейчас жопу кое-кому драть буду…Хотя нет, обойдёмся без него» «Ю-ху! Да здравствуют страдания!» — гадко рассмеялся лис. — Цуки-химэ! Что вы делайте! Не смейте рвать платье! Оно стоит… Наглядно разорвала подол до колен. С высокомерно приподнятым подбородком сбросила верхнюю юбку с верхом, оставшись в нижнем полупрозрачном платье, открывающем вид на многочисленный уродливые шрамы. — Будто тело сотню раз перемололи — испуганно зашептала одна из служанок. — Решето! — вторила другая. Третья благоразумно молчала. — Сэнсей, определитесь уже с цветом лица. Если вам интересно моё мнение, то оставьте белый — он подходит к глазам больше красного. Училка сильнее заалела. «Сейчас в обморок упадёт» «Пф, крякнится. Ставлю два хвоста» Сбросила громоздкие украшения с головы и запястьев, всё то время не переводя взгляда с неё. Мой прыжок остался незамеченным в отличие от смачного удара деревянным кулаком в солнышко. Стоило ей с кряхтением согнуться я добавила коленом в носовую перегородку и лишила её равновесия путём удара в коленную чашечку. Кажется та сдвинулась. Мастерски заставила суставы локтей обеих рук сместиться, затем не без удовольствия решила сломать ноги. Под отчётливый хруст в комнату заходят Мадара с Изуной. Служанки что-то там просящее лопочут. Оба брата попросту не слышат чужой мольбы — застыли как восковые фигуры. Прищурилась и, убедившись в отсутствии Таджимы, доломала вторую ногу. Обе, вместе с руками, выглядели несуразно. Отвратительно. Словно у куклы ребёнка-хулигана. Напоследок схватила палку, отбила неспособной даже скулить училке рёбра и сломала её, бросив перед лицом мусора. — Хн…— сдула с глаз взлохмоченые пряди — Концерт окончен. Полная облегчения прошла мимо братьев, перед этим прихватив сумку. Только когда я перешагнула порог услышала неловкое от Изуны: — А…ты куда? — В сад. Как можно скорее пошагала по коридору, шлёпая голыми пятками по холодному деревянному полу. *** От третьего лица: Изуна сглотнул вязкую слюну, стыдливо отвернулся к Мадаре дабы не смотреть на страдания соклановца. С одной стороны жалко дуру — кто же просил с наскока смешивать Цуки с мусором, с другой — злорадство щекотало внутри, заставляя подавлять ухмылку. «Однако Цуки хорошо взбесилась» — мысленно прокомментировал младший наследник, сглатывая образовавшейся комок. — Брат? — неуверенно позвал он. От воющего смеха по спине бежал холодок. Уж не сошёл ли тот с ума? Что его развеселило? Мадара хлопнул грязной после тренировки ладонью по голове младшего, взлохматил аккуратную, буквально волосок к волоску, прическу. Оглядел трясущихся служанок, обвёл взглядом просторные покои, подмечая как очевидные, так и мелкие детали: от кучки грязных кистей с порванными свитками, словно кто-то не выдержал и гневно истязал их, и ярких жёлто-бурых, не то красных пятен на дорогих досках, до пепла от табака в углу и неаккуратного росчерка чем-то острым на стене, видневшимся за шторами. — Уберите её — кивнул на затихшее тело — Я к отцу. — Я с тобой! — вскинулся не желавший иметь дело с учительницей Изуна. Однако его жестоко стукнули по лбу. — Нет. Помоги бедным девушкам. На откровенно умоляющий взгляд Мадара едва сдержал смешок, но позволил себе мягко, пускай и беспринципно, нагло потянуть младшего за нос. С весёлой улыбкой он покинул надувшегося от обиды брата, сияющего теперь красным носом. *** После ритмичного стука Мадара позволил себе прервать послеобеденный отдых отца. Личные покои главы клана привычно осаждали своей чрезмерной строгостью, скромностью и простором. Старший наследник мазнул незаинтересованным взглядом, подмечая скучные детали. Всё словно не сдвигалось с места последние несколько лет: с его первого визита в далёком детстве расцветка пастельного белья не сменяло — изумрудный опостылевший цвет резал глаза вместе с серыми стенами и повешенным над кроватью каллиграфическим свитком. — Что ты хотел, Мадара? Таджима поправил съезжающий нагадзюбан, полностью поворачиваясь к сыну и отвлекаясь от отчётов. Мадара невесомо опустился за низкий столик напротив отца, не спеша интересоваться содержанием хотя обычно делал это сразу в силу своего неумолимого любопытства и титула наследника. — Знаешь что произошло у Цуки? — несколько напряженно сжал колени. Именно из-за обстановки, заставляющей всё время следить за каждым действием он и не любит находится в покоях отца. — Мне сообщили — промычал Таджима, сложил бумаги в стопку на краю стола — Учится ей придётся туго. — Мгм — согласился Мадара, задумчиво и с какой-то мрачной отрешённостью пялясь в потолок. Глаза затуманились дымкой далеко неприятных воспоминаний — Акулы съедят, а косточки собакам выбросят. Он резко моргнул, сосредоточил взгляд на ледяном выражении лица Таджимы. С недоверием и злым упрёком прищурился, подозрительно цедя: — Ты же не собираешься применять «чрезвычайные» воспитательные меры? Глава сдвинул брови к переносице, поджал губы и отвернулся, не выдержав осуждения сына. Его каменные плечи опустились, спина сгорбилась — он стал походить на унылого старика, что не в пример удивило старшего наследника. — Отец, мне казалось, ты решил отказаться от них после того случая со вторым старшим братом?! — Ей пойдёт на пользу. — О, да правда что ли? — язвительно усмехнулся, нервно сжав кулаки — Брат чуть не умер тогда. Что-то не пошло ему это на пользу, а? Думаешь с Цуки всё в порядке будет? Не переоценивай её! — Мадара! Тупой удар кулака о стол заглушил их голоса. Тонкая трещина испортила дорогое изделие мастера, однако распылившиеся Учиха не обратили на неё внимания, поглощённые ссорой. «Не перечь мне» — приказывал одними глазами Таджима пока старший сын не совершил глупость. Тот понял правильно. Отступил в очередной раз. — Хорошо. Замечательно! — тем не менее Мадара продолжал испепелять отца чуть ли не полным ненависти взглядом, прорычал сквозь зубы — Пускай. Но запомни: если надумаешь Изуну «воспитать» подобным образом — громкой ссорой не отделаешься. Таджима понимающе кивнул. Проследил за уходом сына внимательно, словно чего-то ждал. Да, ждал — шанса расслабиться. Прямая, как доска, спина вновь сгорбилась, пальцы запутались в длинных волосах, а губы против воли зашептали: — Как же я устал… — Таджима-сама? — позвал глухой неуверенный голос, доносящийся из-за двери — Первый Советник просит аудиенции. Глава выдохнул, будто в прорубь зимой прыгал. Расправил плечи, натянул на лицо серьезную маску, невозмутимо встал. Минута спокойствия закончилась слишком быстро. Чересчур. — Снова он по поводу Сенджу пришёл — кисло прошептал он, надевая верхнее кимоно — Впрочем они и правда подозрительно затихли. Ни подрыва склада, ни ещё какой террористической акции. Чудеса. Заплёл аккуратный пучок, спрятал ладони в широкие рукава. Каллиграфический свиток дрогнул, с шелестом упал на кровать. — Не к добру — нахмурился, складка меж бровей стала глубже. Выходя из покоев Таджима предчувствовал всем нутром надвигающееся бедствие. Ему это не нравилось. *** Изуна: «Ого» — без какого-либо удивления протянул Курама. «Вот тебе и заботливый отец» — презрительно хмыкнула, отпрянув от тонкой щели. Осмотрела скучное однотонное пространство серого лабиринта, тонущего в грязи, пыли, странных неопознанных ошмётках чего-то и отвратительной сырости, от которой хотелось навсегда прекратить дышать. Голая подошва со склизким звуком ступила в лужу. Слух улавливал падение тонких капель, эхом обволакивающих коридор. «Здесь кто-то неоднократно сдыхал» — с омерзением отозвался лис. «Ни капли в этом не сомневаюсь» Прогулялась до библиотеки, значит. Почитала книжку, полагается. Приключения сами меня находят, хн. А если серьёзно, то я намеренно искала тайные ходы. Карту-то запомнила, но кто знает сколько из них останутся спустя столетия. Проверила. И что называется — попала. Выход за пределы клановой территории нашла, да когда направилась к выходу случайно свернула не туда. Итог: подслушанный разговор. При воспоминании о «чрезвычайных воспитательных мерах» по позвоночнику будто провели слюнявым собачьим языком. Мерзко. Покосилась на сумку, непроизвольно сжала запятнанную и отсыревшую ткань. Идей как создать из говна и палок стоящий накопитель не было. Одно перекати поле в голове. «Какой стыд~ И это наследница самого Бога Смерти! Шинигами должен обливаться горючими слезами из-за тебя» — с ядовитой язвительности комментировал мои мысли. «Заткнись, блохастый комок. Сам не лучше» «Я по крайней мере способен взаимодействовать с чакрой» «Сначала разрушь печать, — издала насмешливый смешок, кривясь от омерзения когда чуть не упала в лужу, споткнувшись о древний скелет — Распушил хвост не хуже павлина во время гона» «Напыщенная Учиха, — недолго помолчал, продолжил серьёзным тоном — Нужно как можно скорее выбираться отсюда» «Хн? — остановилась отдышаться, не решаясь прильнуть к стене. А ноги-то трясутся — Верно. Здесь слишком душно. Воздух спёртый, будто гнилой» «Я про клан, — чувствую как лис закатывает глаза, произносит раздражённым, срывающимся на волнение тоном — Главный высокомерный ублюдок хочет что-то с тобой сделать — ты же слышала. Может он бросит тебя к первому воплощению Ибики» От перспективы оказаться на пытках меня передёрнуло. В голове всплыл образ мусора Акума с нашей последней встречи. Ноги с руками приколоты к стене. Хлёсткие пощёчины с невероятно твёрдыми, как сталь, ударами. Попытка изнасилования и появление Восточного Короля. Отбросила беспокойные мысли, продолжила медленно идти под хлюпанье собственных шагов. Плечи, несмотря на потуги забросить воспоминания в дальний ящик, начали дрожать. Горло сдавило спазмом. «И что ты предлагаешь? Развернуться и голяком съёбываться отсюда? Перспективы, конечно, бешеные: без чакры, усталая, без денег и провизии бежать незнамо куда. Непризнанный хвостатый гений, хн» «Перекрой поток нервной критики, — громко вздохнул — Прости, что напомнил про пытки — моя вина» «…Хн, — от удивления замерла на месте, пялясь в тусклую пустоту невзрачного коридора — Допустим я поверю, что ты не инопланетянин, поселившейся в теле моего соседа. Я жду надвигающегося потока безумных идей» «Всё…» Фраза Курамы исказилась из-за неожиданного толчка с последующим глухим взрывом. Я качнулась, с чертыханием упала во что-то склизкое. Пахнущее металлом, знакомо отдающимся горечью на языке. Втянула носом смешанный из настоящего дерьма воздух. Закашлялась. Щурясь, попыталась встать, но землю сотрясло от нового толчка. Землетрясение? Сама себе пренебрежительно хмыкнула: — Ага, землетрясение. С неба упал слон с такой же вероятностью. Опорой для поднятия моего бренного тела послужило нечто сырое, мягкое, по ощущениям мерзкое. Мёртвое тело. Главное — свежее. Невозмутимо встала на ноги, вытерла ладони о более менее чистые участки одежды мертвеца. Гремящая лавина оглушающих взрывов давала понять: сражение идёт неподалёку. Совсем близко. Прямо в лабиринте. Земля задрожала, словно от гнева за дерзкое вторжение врагов. Глубокомысленно вгляделась во тьму. Казалось она преобрела опасные оттенки — от неё веяло смертью. «Нашли время нападать» — проворчал подобно вредному деду лис. «Хн, совпало так совпало. Сенджу, а это они без сомнений, сослужат неплохим отвлекающим фактором. Итак, дорогой Курама, я слушаю ваши предложения» «Наглая морда. Ишь как настроение поднялось: отчего же?» «Внимаю вашим мудростям, учитель, хн» Пришло время выбираться отсюда и тащить Изуну, моего милейшего донора чакры, в укромное местечко. Где бы его найти, хн. *** «Я выгляжу как ёбаная чупакабра» — сообщила не менее важную, чем подвёрнутая в результате побега из разваливающегося на ходу лабиринта нога информацию. «Поздравляю: истинное обличие возвращено, — пропел гадёныш ангельским голосом — Награду заберёте в пятом окошке» «Издевайся. Смейся. Глумись, — с отдышкой опёрлась о косяк — Настанет моя эра веселья» Вокруг царил хаос. Воины обеих сторон сражались с пылом, жаром, игнорируя стекающий по лбу пот, а порой и мокрые после бани пряди, с целеустремлённой жаждой убить. Гул нестройных голосов закладывал уши вместе с острым лязгом от столкновения оружия. На месте не знаешь куда деться: со всех сторон давит атмосфера смерти, отчаянной борьбы и жажды крови. Всё перечисленное парит в воздухе подобно липкому туману, проникающему в нос, рот и оседающее в лёгких. Становится трудно дышать, будто внутри кто-то сжал жизненно важный орган. Несмотря на численное превосходство Учиха, заметно намётанным глазом, вынужденно отступают к покоям Таджимы. Натиск подготовленных Сенджу чрезвычайно силён — тот вызывает безнадёжный крик, мольбу о помощи отдыхающих вне стен резиденции товарищей. «Совсем расслабились на своей территории. Беспечный мусор» — стараясь обходить бездыханные тела отвлекала себя разговором. Под ногой хрустнуло. Неудачно прыгнула, хн. «Чего волнуешься, сопля? Никак жуть от происходящего берёт? Растеряла хватку в уютном архипелаге Узумаки» «Утри нос своей подначкой, утырок пушистый» «На правду не обижаются, сопля чувствительная» Кругом стоял настоящий смрад, будто весь воздух одним напором отравили. Держа зажатым нос я пробиралась окольными путями к наиболее вероятной дислокации мелкого мусора. Едва успела пригнуться. Над головой со свистом пролетел сюрикен, вонзаясь меж бровей Сенджу. С наползающей на губы ухмылкой кошусь на мертвеца. Вот тебе и оружие. Не нагамаки и не катана, конечно, но хоть это. Оказавшись на улице столкнулась с кровавым месивом. Меньшинством, они же наиболее страдающая сторона, оказались красноглазые. Как бы решительно не отбивались Учиха это всё бесполезно благодаря грамотной подготовке Сенджу: всю резиденцию накрывает сплошной, непроницаемый купол точно сплетённый из толстых верёвок настоящего топаза. И цвет, и прочность, смею предполагать, совпадают. Невероятный сюрреализм, хн. Тем временем представителей мстительного клана с каждой секундой всё меньше. Рефлекторно уклонилась от настигающей водной техники, чем поплатилась острой болью в ноге. Хлёсткая волна непринуждённо разрезает напополам стойку с оружием, а за ним и оставляет глубокий рубец во всю стену. Прохлада обдала горящее лицо, принеся мимолётную свежесть с облегчением. Закусила губу, покосившись на ногу. Тяжело. Не дожидаясь повторной атаки ухожу перекатом за накренившуюся изгородь, игнорируя тормозящую боль. В руках мгновенно появляются подобранные сюрикены. Хн… Подтягиваю пропитанным шлаком носком пуфик, подбрасываю в сторону врага. Тот сбивается, не успевает сложить печать — ему остаётся лишь уклоняться. Резко подскакиваю, чтобы в удобно подставившегося Сенджу пнуть изгородь. Без чакры получилось медленнее, поэтому он легко ушёл из-под неё. Однако споткнулся о раненого соклановца. «Как нелепо» — ехидно оскалился Курама. Метнула в отвлёкшегося врага сюрикены и мигом бросаюсь прочь, лишь краем глаза отмечаю смазанную тень отбившегося Сенджу. *** Как и думала. Запах палёного человеческого мяса щекочет нос вместе с ужасающей гарью от полыхающего здания. Огонь яростно шипел, устремляя свои языки подобно впавших в безумную скорбь рук, к затонированному барьером небу, которое заволокло грозовыми тучами. Скоро дождь. Чудовищное в своей притягательности зрелище прерывал истошный крик умирающего кита. Опустила взгляд на кидавшегося в огонь мальчишку. Изуну держали под руки пара служанок. Им это пока удавалось. На удивление в округе ни одного Сенджу. Что же… Нам в плюс. Тело, подталкиваемое смесью адреналина и невыносимым желанием сбежать из лап клана двигалось на максимально возможной скорости без чакры, несмотря на продолжавшую остро колоть ногу. Под ступнями мешалась каша из травы, крови и грязи. В груди покалывало, перед глазами всё плыло. На макушку упала первая капля. Стоило мне добраться до мусора я силой прижала мальчишку к груди. Грозно глянула на вздрогнувших служанок. Моих, к слову. Их измученные тревогой испачканные в пепле лица едва узнавались. Дрожащие руки девушек тянулись забрать вырывающегося младшего наследника, казалось впавшего в безвозвратное отчаяние. Этим моментом он как никто другой походил на…меня в прошлой жизни. Я пнула колено одной и дала пяткой в живот второй. Обе красиво вмазались в сырую землю. — Вон, хн. Пока руки не переломала. Видимо вспомнив что я сотворила с горе учительницей служанки безропотно повиновались. Как однако резко бегут. — Отпусти! Пусти! Кому говорят! В моих руках он стал вырываться активней. «Вот что значит грубые ручки. В нежных иначе себя вёл» — глумливо хохотал лис. Рыжий засранец. — Успокойся. Не время истерики устраивать. — Ты не понимаешь! Там Мадара с отцом! — злобно проорал мне в ухо срывающимся голосом мелкий мусор, сверкнув двухтомойным шаринганом. Его глаза блестели от еле сдерживаемых слёз, маленькие ладошки нещадно дрожали, по подбородку скатывалась красная струйка из прикушенной губы. Лицо мертвецки бледное. Направила взгляд в играющей огнём сарай. Для меня там даже смазанных теней не видно в силу отсутствия чакры и хорошего зрения. Однако если верить ему, то дела дрянь. — Кто ещё там? —…Глава Сенджу и его младший сын. Тобирама — с ненавистью выплюнул отвратительное имя неприятеля. Снова устремила взгляд на сарай. Жар от него дотягивал аж до стоящих на приличном расстоянии нас. Интересно кто хозяин этого чуда? В голове скоро встали на места названные имена. Обработка завершилась. Вместе с тем грудь неожиданно сдавило от знакомого чувства. Чувства тревоги. Липкого страха за чужую жизнь. Тобирама? Чувства схлынули как лавина — стремительно. Разрушая любые преграды на своём пути. Не будь у меня запечатана чакра подумала бы, что по волшебству освоила самогендзюцу. Сильнее сжала плечо младшего наследника и теснее прижала к груди. Несколько глубоких вздохов дрянного, пускай и близко знакомого, запаха горелой плоти вперемешку с дымом, и я подхватываю его, слегка подбрасываю, удобно устраивая в и без того подрагивающих руках. — НЕТ! ПУСТИ! Я ЖЕ МОГУ ИМ ПОМОЧЬ! ЦУКИ! — отпустил контроль над эмоциями наследник. Он бессильно тянул руки в сторону сарая, яростно пытался вырваться и всячески мешал нести в безопасное место, но я была неумолима. Ничего, за кровоточащий отпечаток зубов на плече мы ещё поквитаемся. Мне повезло, что мелкий мусор получил, видимо, чакро истощение — уж боль слаб он оказался. Чем дальше от сарая мы отходили тем пассивнее становились попытки отбиться от моей «заботы». В конце, когда я, удачно пробежав сквозь дерущихся шиноби в, к удивлению, целую библиотеку, потеряла оставшиеся крохи сил грубо кинула Изуну на пол. Он был похож на тряпочную куклу, которую небрежно швырнули в угол: взгляд устремлён в никуда, мокрые от продолжавших идти слёз щёки, полное скорби выражение на бледном лице и понуро согнутая спина — всё буквально кричало об утрате, пускай таковой пока не было. Раздражённо вздохнула. «Чего такое, Изуночка? Что-то не нравится?» — ехидно ухмыльнулся лис. «Бесит. Плачет, но ведь никто не помер» «О, никакого сочувствия к человеку, попавшему в похожую на тебю ситуацию. Этот Изуна неплохо держится. Ты неделями меланхолично парила с одного городка в другой, да призраком стонала на всю округу» «…Сказать нечего. Хотя нет: у меня отсутствовал стабилизатор в лице хранителя» «Оправдывайся сколько хочешь, а правды это не изменит» Переиграл, чёрт хвостатый. «Итак, — схватила за шкирку приунывший мусор, спеша скрыться в заднице библиотеки — Выдавайте ваши гениальные идеи, учитель» «Слушай мою мудрость, глупая ученица, — горделиво хмыкал Курама — Я знаю единственное место, куда можно попасть в твоей ситуации: с единственным донором, не достигшем совершеннолетия и без чакры» «Случаем не тот мир, где живёт призыв, способный научить меня управлять стихиями без печатей?» «Угадала. Как, к слову?» «Старый, память дряхлая, понимаю, — с насмешкой мысленно покивала — Ты обещал связать меня с ними перед первым этапом экзамена чунина» «Вот же… Запямятовал, признаю» «Не бойся. Я с великодушием прощаю твою нерадивую деменцию. Что там с печатью и накопителями?» «Пф, меланхоличка самоубийственная… Держи инструкцию…» Следуя бубнежу Курамы провозилась с бугристыми кусочками янтаря не меньше часа, скрупулёзно выводя кровавые линии. Истратила штук пятьдесят или около того, чтобы впоследствии приказным тоном, как это мастерски проворачивал Глава в прошлой жизни, заставила Изуну напитать грани чакрой. Те ослепительно вспыхнули алым, ослепляющим светом во всю тусклую библиотеку. На несколько минут она погрузилась в тишину, без моего шебуршания. Я похромала ближе к выходу, но никого чужого не увидела. Повезло. Вернувшись обратно спешно, как могла, учитывая дрожащие руки, из которых всё валилось, сложила светящиеся камни в причудливую фигуру, издалека напоминающую череп, а вблизи лотос. Отхромала чуть в сторону. Подумала и поняла, что это какая-то издёвка вселенной. Нет — самого мироздания. Мотнула головой, дабы отогнать сумасшедшие теории. Итак в мыслях царит каша. Не хватало строить бездоказательные предположения. «А теперь соедини все грани кровушкой в указанном порядке: сначала первый справа. Да, тот, который в углу» — диктовал Курама, оставаясь равнодушным к моему пыхтению. Кажется у меня голова начинает кружиться. Закончила нескоро. Печать вышла два на два метра с жирными алыми полосами, похожими на подсветку в клубах. Покачнувшись ожидала соприкоснуться со стеллажом и знатно ободрать спину, однако меня подхватили сильные маленькие руки. Изуна очнулся. Слава Шинигами, мне не придётся трясти. Приняла прежнее положение тела, опираясь о здоровую ногу. чтобы неприлично ткнуть пальцем в светящуюся печать. — Напитывай. Это последний раз — с наверняка кислым лицом повернулась к нему — После этого считай, наша договорённость выполнена. Его внимательный взгляд покрасневших глаз уставился в указанное место. Алые огни ложились жутким занавесом на кожу Изуны, а излишняя бледность с полопанными капиллярами в глазах лишь сильнее создавали впечатление восставшего зомби. — Изуна — требовательно позвала этот мусор. Он до отчётливого скрипа сжал зубы, до побелевших костяшек стиснул кулаки. — Останься. …Что? Нахмурилась, в задумчивости почесала зудящий шрам на лице. Хиганбана подсказывает — не от большой любви этот мусор просит. Страх. Тревога. Нерешительность. Куча всего разного, но точно не привязанность. — Боишься оказаться наедине с коршунами-советниками? Шокированный и немного оживившийся взгляд вызвал у меня снисходительный смешок с язвительным замечанием: — Трусливый кролик думает, что я с радостью брошусь в объятия геморроя? Да вы наивны, наследник-сама, как придворная ромашка, хн. Отчего же не стали нарушать круг печати? Трусите, Изуна-сама? — Да нет же! — вспыхнул румянец на бледных щеках — Просто… Если Мадара с отцом… Если они там…там погибнут, то…то в твоём исчезновении…пропадёт смысл… И по наследной линии… В общем твоя очередь. Цапнула чужой подбородок, дабы повернуть его низко опущенную то ли от стыда, то ли от страха лицо к себе и с прищуром посмотреть прямо в глаза. — Если просишь о чём-либо изволь говорить громко, чётко, без пауз. Ясно? Если да, то повтори. Повторяй! — Останься в клане, Цуки! — Не то! Не того желаешь! Проси что на самом деле хочешь! Чего боишься! — Не оставляй меня здесь одного! По достаточно обширной библиотеке пару секунд разносилось оглушительное эхо. Стоящий непозволительно близко мусор тяжело дышал, как после затяжного марафона, насуплено пялился, не отрывая блестящего взгляда. Раскраснелся, бедный. Позабавлено фыркнула, резко толкнула его подбородок и отдалилась. В этот момент кое-кого осенило. — Ты…издевалась? — увидев что-то во мне он возмущённо вспыхнул — Издевалась! Как можно смеяться над чужой слабостью?! — Зато ты не готов разрыдаться, как младенец. С плаксами договариваться сложней — пожала плечами — Напитывай давай. Часики тикают, хн. — Но…— моргает этот заторможенный мусор. — Мадара не умрёт. Твой брат сильнее Тобирамы. Зря волнуешься — устало опёрлась о стеллаж, стараясь не подавать признаков утомлённости — Напитывай, да разойдёмся на долгую вечность. Замешкавшись, он медленно опускается на колени, неуверенно прикасается к границе начерченной печати. Остатки чакры отдавать не спешит. Настроение от упрямства мусора далеко не поднимается, подстрекая раздражение от колющей боли в подвёрнутой ноге. Едва сдерживаюсь от подгоняющей оплеухи, и спокойно, с хрипотцой выдыхаю. — Если отец умрёт…я тебя возненавижу — прошептал он, опустив голову. Раскинутая на широкий проход между стеллажами печать опасно загорелась призывным алым светом. Меньше чем за минуту неподалёку от нас загомонили голоса. Топот ног спешаще приближался. Когда младший мусор истощённо завалился на бок, жмуря глаза, я ступила в середину печати, моментально ощущая как проваливаюсь куда-то — опора уходила из-под ног. Последнее что увидела — в наше укромное место врывается толпа шиноби с моном Учиха на плечах. *** Тело полыхает в огне. Воздуха не хватает, и грудь сдавливает в тисках боли. В животе скрутился противный комок, а в горле застыла тошнота. Меня точно раскрутили до непомерной скорости, сжали, перемололи и выкинули — настолько отвратительно было самочувствие. Долго мучение не продлилось, и меня вышвырнуло вон. Я вылетела как будто из трубы: под свист ветра, лупящего оголённую кожу и чувство головокружения. Вывернуло второй раз уже на земле. Я перекатилась несколько раз по пахнущей пеплом траве. Жмуря глаза, сжалась в комок, изо всех сил постаралась сдержать рвущийся наружу скулёж. Скулы от усердия заныли. Ветер прекратил хлестать рывком. Можно подумать, что его по щелчку отключили, как прочие признаки природы. В момент я оказалась в замкнутом пространстве холодного лабораторного кабинета, где нет ни запахов, ни звуков, ни иных ощущений. Тот же вкус пропал — специально сорвала наровившую залезть в нос травинку, сунула в рот. «Курама?» — мысленный голос дрогнул, отвечая пульсирующему беспокойству внутри. Никто не отозвался. Стояла пугающая тишина, не хватало одного — помех, которые бывают у сломанного радио. Пересилить себя стало неожиданно сложно. Пространство вокруг сдавливало титановыми клешнями в стремлении превратить маленькую меня в переработанный кубик мусора. Трясущимися руками (казалось даже деревянная конечность ходит ходуном) приподнялась. Перед глазами плыло, что-либо разглядеть стало невозможно. «Голова трещит» — сообщила молчащему Кураме. Его нет. Знаю. Не здесь. Уткнулась лбом в траву, чувствуя как хочется выть от безысходности. Одна. Неизвестно где. Беспомощная. Дерьмо. — Изуна? — прорвался сквозь сдавливающую вату знакомый растерянный голос. В ушах зашумело. Вот и радио пришло. «Невозможно. Нет… Этого не может быть» — потерянно уверяла саму себя. — Изуна?... Галлюцинации. — Изуна… Ну и пусть. Медленно подняла голову. Перед глазами продолжало всё плыть, однако родные краски, очертания дали понять кто стоит неподалёку. Старший брат напоминал статую своей неподвижностью. Я не могла расшифровать выражение на его лице, но казалось, оно выдаёт большее количество эмоций, чем за последние года. По щелчку звуки постепенно возвратились. В нос ударил чересчур резкий, оттого и невыносимый, запах пепла. И смерти. — Ита…чи…— вырвалось наружу сиплое неверие. Давить отовсюду перестало. На тело напала чудовищная слабость. Веки своей тяжестью могли раздавить что угодно. Они невыносимо слипались от накатывающей сонливости со слабостью. — Изуна! — Итачи дёрнулся ко мне, но труба захотела вернуть утерянное. Сознание уплывает под чертыхание брата и ощущения, будто внутрь засасывает огромный пылесос. *** Меня внезапно подбросило в сопровождении с громогласным взрывом, из-за чего в ушах громко зашумело. Распахнула глаза, от неожиданного пробуждения несколько секунд не понимала где я и что происходит. Вокруг царил непроходимый полумрак. Улицы застилало плотным туманом, через который едва-едва проглядывались силуэты домов, лавочек и магазинчиков. — А…А?! — охнула, когда тело, как магнитом притянуло к земле. Изо рта вырвался то ли кашель от взметнувшейся пыли, которая не церемонясь залезла в рот и нос, то ли выбитый от удара воздух. Позвоночник пронзило сенбоном от малейшего движения. По виску из уголка глаза скатилась слеза. Кряхтя, еле смогла перевернуться на живот и всмотреться в подозрительное шевеление впереди. Туман расступился, уважительно уступая дорогу…монстру. Кожа незнакомца сверкала чёрными чешуйками, его две пары рук переливались красным точно запачканные по локоть в крови, изо лба торчал длинный рог. В остальном чудовище напоминало человека. С двумя рядами острых зубов и вертикальным зрачком. Не успела даже моргнуть, как это оказалось рядом и пнуло меня в бок. Рёбра ответно хрустнули, а во рту после второго удара в солнечное сплетение появился металлический привкус. По подбородку скатилась красная струйка. Очередной прилавок пал под натиском моего искалеченного тела. Оно мелко подрагивало, и уже не подавала сигнала от причиняемого вреда. Боль заглушилась. Я наконец смогла открыть глаза. Позволяю избивать себя. Какой позор. Внутри всё сжалось от накатывающего стыда и беспомощности. Никакого желания противиться не появилось, к мрачному удивлению. Засасывающее чувство одиночества поглощало с аппетитом изголодавшегося тигра, принося за собой подавленность. На целую руку с силой наступило оно. Давил с каждым мгновением сильнее, постепенно перекладывая весь вес, чтобы… Сам туман всколыхнулся от истошного воя. Зажмурилась, не способная смотреть на обрубок… Обрубок… В груди словно разлился дождь. Накатившее чувство скорби захватило меня всю своими цепкими лапами. Никакого гнева. Никакой злости. Никакого желания бороться, отомстить за себя. Я обмякла, сквозь щели век пялясь на, как на зло, объявившееся нагамаки. Оружие пускай и манило подобно сладкому плоду, казалось в ушах стоял знакомый звон стали, а в глазах разлетающиеся искры, но безнадёга укутала в кокон настолько плотный, что ни одна техника, ни единое оружие не смогло бы его пробить. Создавалось ощущение, словно спрятанное Айноном безумие обрело свободу. Ничто не вечно. Когда монстр вновь поднял огромную лапу весь негатив схлынул, будто очищающей водой облили. Тело на автомате, игнорируя полученный урон перекатилось к нагамаки. Деревянная, покрытая толстыми трещинами рука схватилась за рукоять. Рывок. Спустя всего пару скользких, пустых ударов выбивают нагамаки, по щеке проходится шершавая пощёчина. Отлетела ближе к оружию, не успев опомниться, как оставшуюся руку раздробили в труху. Я осталась без конечностей. Однако поразительно — без боли. Её отключили? Нахмурилась, глядя на чудовище, что самодовольно скалился, говоря всем видом: — Ты — ничто! Скрипнула зубами. Не знаю что произошло. Куда делся весь негатив и какого чёрта накатом появился, но пока есть возможность — я выбью всю дурь из этого мусора! Рук нет? Ничего! Зубы — выход. Не умру здесь. Ни за что. Дрожь сотрясала меня всю, но я упрямо сжала челюстью рукоять и поднялась уподобляясь бессмертному зомби. Глупо. Невероятно самонадеянно. Это самоубийство идти на монстра без рук, в туман и с шатающейся картинкой перед глазами. Однако… Куда я побегу? Меня легко догонят. Да и прятаться негде — это место наверняка его дом. В ушах стояло собственное тяжёлое дыхание, отдающее отчётливым хрипом. Слизнула вытекающую струйку крови, стараясь не обращать внимания на ставшее передо мной смазанное изображение. Ждёт, скотина. Собравшись с духом и мысленно матеря всех и вся, со всей возможной скоростью понеслась на чудовище. Рывок в сторону. В сантиметре от виска проносится лапа. Пригинаюсь, чтобы в следующее мгновение оттолкнуться, дёрнуть головой вперёд и оставить достаточно глубокую царапину на рёбрах врага. Удача кончилась так же быстро, как появилась. Монстр взвыл, будто его насквозь пронзили — не меньше, и не сдерживаясь врезал мне по боку. Хоть не по спине — успела сдвинуться. Я несколько раз перекатилась по земле, чтобы врезаться в очередную лавку. Это конечная. Из меня забрали все силы — тело обмякло в горстке поломанных досок, стекла и висящей пыли, более не имея желания надрываться. Голова трещала, в висках колотило, а перед глазами плясали чертята. Попытки встать оказались безуспешны. Перед лицом предстал мучитель, вызывая волну животного бешенства, гнева, прожигающего дыру в груди. Прикусив губу, снова попыталась подняться. Меня бесстыдным образом перекатили, как игрушку под хруст острых стекляшек, резнувших кожу. Над лицом зависла загораживающая всё свободное пространство лапища. Горло сжали стальные пальцы, перекрывая доступ к кислороду. Какой позор. Я и дёрнуться не способна. Лёгкие горели точно лесной пожар, а давящая боль в горле сводила с ума. Перед окончательной потерей сознания морда монстра странно поплыла… *** Пробуждение случилось не самым приятным образом — на голову упало нечто твёрдое. Щурясь от головной боли медленно встала. На коленях валялся металлический конь, упавший, видимо, с висящей надо мной полки. Крыса, противно попискивая, спрыгнула с неё на пол и резво скрылась за ящиком. Растерянно оглядела пустую комнату, которая оказалась скорее большой норой, вырезанной в горе, чем уютной спальней. Из мебели единственная скромная полка над неудобной кушеткой, вызывающей тягостные воспоминания о карцере. Головная боль не унималась даже после неумелого массажа. Я могла бы решить, что пережитый ужас — сон, но отсутствие деревянной конечности уверяет в обратном. Тем больше поражает наличие второй руки. Помнится ту превратили в мясистый обрубок. Странно. Швов не видно, значит она не чужая. Сколько нежданно появившихся нестыковок. Плавно встала, стараясь не тревожить ноющие раны. Их, впрочем, не было. Неизвестный непонятно каким образом срастил кости, вывел синяки и остановил кровотечение. Новых шрамов не образовалось. Где я, чёрт вас дери? Попытка дозваться Курамы потерпела крах. Вдохнула. Выдохнула. Машинально сжала рукоять, висящее на боку… Стоп. Откуда здесь нагамаки? Поднесла родное оружие ближе к глазам, чтобы не видеть непонятный размытый силуэт. Чёрные ножны со всё теми же золотыми переливами. Однако самое главное, что убедило меня в принадлежности нагамаки — стойкое, ни с чем не сравнимое ощущение чужеродной чакры: освежающий, как морской бриз, и холодный, как мороженное. «Интересно, а наставник-дядя приносит то же чувство? Это же его энергия» — ударила в голову взбалмошная, совсем не к месту, мысль. Дядя… Киара… Как они связаны? Почему он не помог Луноликой, когда та напала? Что вообще произошло? Что-то заигралась я в примерного шиноби. Совсем позабыла об основной проблеме в лице Киары, наследницы Богини Жизни и артефакте. Его единственный осколок, на удивление, не потерялся, мёртвым грузом до сих пор висит на шее, впитанный в шестиугольный камень. По хорошему стоило бы собрать все осколки артефакта, но в первую очередь выяснить как ему противостоять. Я не дам Киаре обрести бессмертие. Ни за что. Прикоснулась к шее, на которой отчётливо пульсировал ошейник. Как бы его снять… Голову пронзила боль, будто сенбоном проткнули. Встала на ноги, поправив нагамаки. Есть предположение кто его принёс. Но для начала, пожалуй, осмотрюсь. До кого я обманываю — буду же тыкаться из угла в угол, как слепой котёнок. Не думала, что слепота настигнет так скоро, хн. Выход буквально нащупала. Остальной путь, во время которого я заглядывала в каждую каморку, прошёл со сложностями. От дискомфорта в глазах их пришлось закрыть. Спустя неопределённое количество времени я никого не встретила, а возможно попросту не заметила, и неожиданно вписалась лбом в стену. До этого я вошла в непонятное помещение, напоминающее переход к другому коридору. Так и получилось. Опёрлась о что-то полукруглое. Обхватила, как массивную ручку и наконец решилась приоткрыть глаза. Неясный размытый силуэт огромных дверей, украшенных чем-то в частых выемках встал передо мной. Прежде чем я отошла или потянула на себя дверь порыв остановил безразличный голос: — Тебе нельзя активно передвигаться, Сора. Сгусток души привычно откликнулся тянущей прохладой на появление отца. Опустила голову, сжав рукоять. Та почему-то в ответ стала значительно теплее. Надо же, докатилась — нагамаки поддерживает нерадивую хозяйку. Как мило. Интересно, а дядя…наставник…он может чувствовать нагамаки через расстояние? Является ли он сенсором или кем-то подобным? Откуда мысли берутся? Раздражает. — Где я? — В призывном мире — быстро ответил наставник, с шуршанием, видимо, одежд подошёл ближе — Не советую заходить. — Почему? — Ошпаришься о застарелые шрамы — он повернул меня к себе за плечи — Потеряла зрение? — Практически — сухо отозвалась, скинула неприятные ладони — Куда я…попала до этого? Меня выбросило куда-то. —…— Ямара опешил, нахмурил брови — Ты не должна была приходить в сознание. Странно… — Так что то было за место? — нетерпеливо переспрашивала пока в голове стоял образ Итачи. — Переходная зона. В неё попадают, когда перемещаются из мира в мир…— он подозрительно прищурился. Взгляд наставника прожигал без всякого пламени — Или из одного времени в другое. Что?... Итачи переносится в прошлое? Но как? Меня закинул Шинигами, но кто посмел его?...Киара? Лео? Или Ямара из будущего? А может Оюн? Другие Боги? Нет. Кто ближе всех? Лео. — Ямара, ты не знаешь…— неловко для себя начала, сглотнув вязкую слюну и пытаясь успокоить ошалело бьющееся о рёбра сердце — Как Боги перемещают людей во времени? Кто на это способен? — Никто — незамедлительно прилетел ответ — Мироздание трудно заставить нарушать законы. Кто имеет на него слабое влияние, так это Боги Смерти и Жизни. До белеющих костяшек стиснула рукоять. Мироздание, блять. Ещё одно чучело. — Если я ответил на все твои вопросы, то пришло время объясниться — веско заявил, сложив руки на груди Ямара — Я понимаю почему ты захотела это скрыть, но хотелось бы услышать причину из твоих уст, дочка. Я невольно вздрогнула от обвинительного, в тоже время мягкого тона Ямары. Первый раз слышу столько эмоций от него. Виски сдавило сильнее. Больно, чёрт вас дери, хн, как после пьянки. От волной накатившей слабости откинулась на холодящую кожу спины дверь. Ямара открыл рот, чтобы ещё что-то сказать после пары минут сверления меня любимой, но вдруг створки приоткрылись и я полетела назад, упав на ледяной плитчатый пол. Двери со скрипом закрылись настолько быстро, что Ямара не смог и шагу сделать. Не успела перевести дыхание или на худой конец оглядеться в непроходимом мраке, как позади прозвучал подобно раскату грома измученный нечеловеческий голос, эхом, точно эластичным коконом, укутавший меня: — Так это ты — хозяйка тех двух сорванцов. Как там их назвала?...Вспомнил: Агат и Нептун, правильно? Имена дорогих друзей ударили битой по итак трещащей голове. Грудь сдавило от нарастающего чувства вины и заглушённой скорби, что тонкими острыми коготками впивалась в душу. Сердце вновь ускорило свой бег. По телу прошла дрожь от холодного ветра. Или от последних счастливых воспоминаний. Я неуверенно обернулась, не ожидая, кого увижу перед собой.