Луноликая: В Эпоху Войны

От третьего лица: Она никогда не думала, не предполагала и не желала, чтобы случилась подобная ситуация. Это не вызывает в ней, как ни странно, никаких эмоций, помимо беспокойства за чужую жизнь. Удивительно: Это чувство Ямара не смог из неё выбить. Стоит выпить за его промашку, ведь сложись всё иначе Изуна не лежала бы на соседней с Итачи плоской поверхности, железном столе незнамо для чего предназначенном, в повязке на глазах, что, если не закрывать веки, блестят пустыми впадинами, прикрытая лёгкой, серой от давности лет простынкой, сжимая холодную, мозолистую ладонь брата, который вот уж пара дней как перенёс сложную операцию по пересадке глаз и долгий процесс исцеления не совместимых с жизнью ран — напоминанием о произошедшей с ним трагедии служит не иссякшее истощение и несколько шрамов на теле. И, естественно, обновлённые глаза. Что же, ему повезло: буквально день, в лучшем случае пару недель и они бы стали бесполезны в своей слепоте, как два скисших яблока. Им обоим повезло. Изо рта Изуны вырвался сухой кашель, сопровождаемый тяжестью в груди и зудящим горлом. Она медленно вдохнула ароматы спирта — любимое вещество Агата — смешенное с запахом сырости, гниения человеческих тел, пылью, кровью и потом, и вновь закашлялась. Мышцы сковывал страх от всепоглощающей тьмы… Нет, скорее от пустоты. Это не то же, что при закрытии глаз, не то же, что она порой ощущала после продолжительного использования Мангёко. Хуже. Гораздо хуже. Как бы Ямара не выбивал из неё, но Изуна продолжала осознанно, иль нет, полагаться на шаринган, привыкла видеть, а не пытаться с помощью других чувств прощупать пространство. Если она встанет, то окончательно поймёт, что ориентация в пространстве значительно подкосилась Где верх? Где низ? Право? Лево? Изуна еле удержалась от усиления хватки на безвольной ладони брата. Вдохнула. Раз. Два… Пять… Восемь… Пятнадцать… Выдохнула. Три раза повторить успокаивающую процедуру. Насколько же иронично, с раздражением думает она, наследница Шинигами страшиться тьмы. Курама, не впади тот в спячку, засмеял бы. Какой позор. Самоуничтожительные мысли пресекли невесомые шаги. Почти не слышные, однако обострившейся без всякого воздействия слух дал сигнал мозгу, отчего Изуна напряглась, готовая в любой момент сигануть вперёд, наперерез противнику, как взбешённая кошка. Шуршание одежды показалась ей специальным, гость стремился обозначить своё присутствие. Изуна непроизвольно дёрнула бровью. Знакомое шипение сломанного телевизора. Лоб начинает гореть от доносившегося неудовольствия второго, более осторожного, гостя. — Чем обязана? — хриплый, давно сорванный из-за пыток, прокуренный голос выдавал ослабленное состояние хозяина, но пришедшие не вводились в заблуждение. Кенджи переглянулся с покачавшим головой Тобирамой. Затем криво, лениво усмехнулся. Он понимал, что сильно рискует, чего в его положении не позволено, но гениальные мозги не могли поверить, что эта девушка устроила кровавое месиво лишь благодаря шарингану и призывным зверям. Продемонстрированные навыки управления техниками без печатей кидают несколько баллов на чашу весов с выбором, который он собирается озвучить немедля. Кенджи сомневается, что Цуки, она же Изуна, согласится, да, ещё бы. Он едва смог уговорить Тобираму, оперируя обещаниями разорвать все связи с кланом красноглазых, а тут решил их представительницу сагитировать на безвозмездную помощь. Бред. Впрочем, почему безвозмездную? Вся помощь обязательно будет уплачена. Кенджи терпеть не может пустозвонов, рассчитывающих на бесплатную услугу, и ни за что не станет одним из них. Исход не ясен, конечно, но по какой-то причине мысль о присутствии Тобирамы и Цуки в соратниках, единственных между прочим, внушает самоуверенную надежду на победу. Глупо? Да. Но оба — шиноби невероятной силы, а с его мозгами шансы на успех не такие уж иллюзорные. — Обязана? Ты знаешь это слово? Пока Кенджи обхватил ладонью заднюю часть шеи, Тобирама молчаливо осмотрел спасённого им недавно Учиха. Выглядел многим лучше, чем когда они столкнулись. Он прикрыл веки, с непривычным холодком вспоминая тот безумный, голодный, в тоже время полыхающий желанием выжить любой ценой, взгляд блёклых, воспалённых чёрных глаз. До сих пор от него передёргивает. И это его: ветерана войны кланов, несмотря на молодость! Каково же было Рине… Цуки… Изуне… Ками разберёт в её именах! Судя по всему этот парень ей небезразличен. Пускай он Сенджу, но он прекрасно понимает как сложно отдать нечто настолько важное, как часть силы, благодаря которой выживал всю жизнь, тем страннее ему кажется благородный поступок эгоистичной, бессердечной, жестокой Рины. Неужели некто, подобный ей, способен испытывать привязанность? Способен на жертвенность? Тобирама скривился от неуместности личных мыслей. Его грудь неприятно сжало, по челюсти заходили желавки. Это же что должно произойти, чтобы привязать к себе монстра? Столько времени он, она и Химэ Узумаки провели вместе, а что в итоге? Смерть химэ, исчезновение виновницы и его срочная депортация без дозволения на присутствии на похоронах. Нет, монстры, как она и Учиха Мадара, не умеют любить. Их можно только осторожно использовать и устранить во избежание невинных жертв. Так он и поступит, если Рина согласиться с предложением Нара. Изуна почувствовала, как чужая ладонь на секунду дрогнула. Итачи просыпается. —Удивлена, что вы не ушли, хн. Чего нужно, сонливый мусор? — Твоя помощь, — проглотил зевок Нара, расслабил левую ногу, перенёс весь вес на правую — Мой отец, пускай Ками упокоит его душу, возжелал отдать титул Главы Клана в руки достойного среди своих сыновей и в завещании уведомил нас о начавшейся гонке между мной и моим братом. Чтобы выиграть её мне нужна ты, — тянущийся, как смола, голос обрёл недюжинную твёрдость, на обычно гладком лбу собрались морщинки, а уголки губ скорбно повисли — Мне нужна твоя сила, Учиха Изуна — это же твоё истинное имя? Правая бровь Изуны, вопреки воли хозяйки, поднялась, сделав не пестрившее красотой лицо угрожающей восковой от бледности маской. Пришлось применить крохи самогендзюцу, — крохи, потому что чакры стало многим меньше после операции — чтобы удержаться от издевательского смешка. Неуместная весёлость быстро ушла, на её место пришли изрядно крутящиеся шестерёнки в мозгах. Кенджи видел, как глубоко задумалась Цуки и пускай его дело требовало расторопности, он не прерывал её мысленный поток, незаметно впился отросшими ногтями в мягкую кожу шеи и откинул голову назад. Тобирама продолжал всматриваться в скривившиеся черты Итачи, хмыкнул себе под нос нечто, походящее на снисходительное замечание. Изуна планировала при первой же возможности вернуться в будущее, прихватив Неджи с Итачи, но поганая интуиция, иль разум, советовал принять предложение мусора. Если уточнять, то единственное, что заставило её не отклонить просьбу Нара — это Неджи. Она не знает сколько времени прошло в будущем с их пропажи. Месяц, год, два, прошёл ли десяток лет, пережили ли Четвёртую Мировую Войну Шиноби, ни она, ни Бог Оюн, ни Ямара не имели ни малейшего понятия. Тем паче её беспокоит как примет Коноха вернувшегося Неджи. Для них он скорей всего стал предателем и если в мирное время Цунаде могла махнуть рукой, незначительно наказать или передать это право Хиаши Хьюга, то после обнародования официальных документов, где значилась миссия по истреблению клана Учиха, назначенная Шимурой Данзо, в Конохе обстановка накалилась, Цунаде вряд ли спустит Неджи его «побег», чем бы тот ни был, хоть похищением — не важно. Накажут, посадят к Ибики за стенки и поминай как звали, учитывая, что он из побочной ветви клана Хьюга его дядя вряд ли вмешается. В назидание остальным ушлым шиноби Неджи могут прилюдно искалечить, кабы не убить. Этого Изуна своему сопернику…бывшему сопернику не желала. Значит ей стоит подготовить для него «подушку безопасности» и защитника, к которому прислушается не только Хокаге, но и Совет Кланов с Хиаши. Кто имеет влияние на судебную систему Конохи, большую, чем кто-либо? Клан гениальных стратегов. Они смогут добиться полноценного и честного расследования для «предателя» Неджи, возможно, получится всё замять. И Неджи вернётся к обычной жизни среднестатистического шиноби. В связи с этим Изуна решила подзадержаться в прошлом. Здоровье Итачи не подкосится в ненужный момент, она уверена, а Неджи стоит предупредить. Написать записку. Пусть готовится к возвращению через месяц-два. Или лучше позже? Это детали она обдумает позже. — Если тебя не смущает моё несколько инвалидное состояние, то я соглашусь. С оплатой, разумеется. — Стандартный наёмнический договор? — со знанием дела кивнул выпрямившейся Нара. — Мне не нужны деньги, — потрескавшиеся обескровленные губы растянулись в подобие улыбки — Один единственный пункт: не важно к какому исходу придёт эта гонка клан Нара обязуется выполнить одно моё пожелание. Приподнятые брови Кенджи непривычно ярко выразили удивление на обычно ленивом, полным нескрываемой скуки лице. Тобирама безразлично передёрнул плечами когда Кенджи повернулся к нему. Нара устало закатил глаза. Сенджу вздёрнул подбородок. Началась война гляделок розовых и чёрных омутов. Этот немой диалог остался не замечен слепой Изуной. Та отпустила напрягшуюся шершавую ладонь и приподнялась на локте, её голова склонилась к плечу. Казалось бы, из них более нуждающимся являлся Нара, однако это далеко не так. Изуна не представляла как свести неудовольствие Конохи Неджи на нет. А, нет, ложь. Сырой план в голове ворочается. Будет лучше, если он так и останется не исполненным. Слишком жестоко к Неджи. — Я согласен, с условиями: твоё желание не приведёт к финансовым убыткам клан Нара и не приведёт его к краху или порче репутации среди кланов, клан Нара не станет истреблять кого бы то ни было по твоей указке и ты не имеешь права пожелать смерти никого из правящей верхушки клана Нара. Договор скрепим чакрой. В случае нарушения какого-либо пункта одна из сторон лишиться чакры и станет полноценным инвалидом. Ты всё ещё согласна? «Дело обретает серьёзный оборот» — довольно подумала Изуна, старательно не обращая внимание на учащённое дыхание рядом молчаливого Итачи. — Никто из нас не отойдёт от пунктов договора и не причинит намеренного вреда, будь он физический или психологический, партнёру своими или чужими руками ни во время его соблюдения, ни по окончанию — это так же необходимо внести. Надеюсь, что Тобираме не составит труда поставить чакро печать на нём. Не так ли, котёнок? Тобирама заметно побледнел, пальцы сжались на плечах, а зубы от силы стискивания неприятно скрипнули. Кенджи толкнул его кулаком в рёбра, намекая о излишне продолжительном молчании. Дьяволы. Оба. А вторая будто бы мысли читает. — Хорошо. От двух улыбок: ленивой и насмехающейся, в горле застрял ком. Захотелось выругаться, послать обоих и вернуться на территории клана Сенджу. Ему это не светит в ближайшее время. Вот он вляпался. Парочка Нара и Сенджу удаляются из хило прикрытой шторкой зоны, а Изуна подтягивает одеяло к забинтованной груди, с равнодушием слушая родной, скрипучий голос: —…Твои глаза? — касается перебинтованного лица Итачи. — Хн, да. И всё. Никаких споров, язвительных замечаний и упрёков в её сторону. Хиганбана, как бы Изуна не вслушивалась, не передаёт никакой компрометирующей эмоции. Его фон на удивление ровен, наполнен слабой ноткой сожаления. Если бы в их уголок внезапно заявился кто-то из Духовных Существ или представителей древних кланов, то решили бы, что на комнату наложено гендзюцу, а всё из-за благодарной улыбки одной из самых жестоких шиноби — Учиха Изуны. Тобирама бы уверовал, хотя не страдал приступами любви к религии. Мимо уха Итачи прожужжала муха. Пальцы машинально поймали нарушительницу спокойствия и поднесли её к лицу убийцы. Лёгкий флёр чакры навевал определённые подозрения на гения клана красноглазых. Глухой взрыв, последовавший огненный рёв подтвердили творящиеся за пологом палатки безумие. Он нервно повёл оголёнными плечами, полными мелких росчерков шрамов. Меж бровей залегла складка, рука потянулась к отсутствующему кунаю, но её перехватила ледяная, как у мертвеца, ладонь. — Мои друзья разберутся, хн. Так и произошло. Спустя полчаса их навестил ворчащий под нос перепачканный в грязи, со свисающими с кончиков шерсти льдинками, Нептун, подгоняемый хихикающим Агатом, который выглядел не в пример опрятнее брата. Как оказалось их навестили члены Фукуши. Заявляли, что ищут сбежавший «образец» и авторитетно уверяли в том, что если не сдадут его, то их ждёт участь низкосортных остатков экспериментов. Их трупы удачно спалил разгневанный наглостью Нептун. Агат пространственно заметил, что в их рядах состоял член клана жуко любов, который удачно, незаметно для Нептуна, но не для внимательного Агата, перед смертью куда-то послал насекомое, оно слишком быстро закопалось в сугробе, чтобы он мог предотвратить его уход. Затем настойчиво перешёл к осмотру пациентов, проводя над их телами подсвеченным мягким салатовым светом хвостом. В голову Изуны тем временем пришло давнишнее воспоминание. Последний раз она видела Абураме в компании Намикадзе Акио. Вряд ли эти два случая связаны, но зарубку в памяти она сделала. Агат прогнозировал выздоровление, насколько это в принципе возможно с её больным, походящим на сгусток Франкенштейна телом, не меньше, чем через пару месяцев. Скривившиеся лицо Кенджи стоило видеть, жаль, что Изуна лишена этой возможности. Месяца в запасе не было. Тобирама это подтвердил ядовитым комментарием и предложением бросить несостоявшегося инвалида. Нара отмахнулся от слов друга, поинтересовался у Духовного Зверя можно ли ускорить процесс заживления ран. — Я справлюсь, хн, не сомневайся, ленивый мусор, — заявила Изуна, привычно гладя серёжку в правом ухе — Дайте неделю. За скорость продвижения не волнуйся. Тобирама, если у котёнка память не отшибло, подтвердит мои способности мгновенно перемещаться. Тобирама скривился от режущего слух прозвища, но нерешительно кивнул, вспоминая их с химэ Узумаки вылазки на ярмарки. Он никогда не забудет, как его чуть не стошнило при первом перемещении с помощью печати Хирайшина, как назвала технику Рина. У них нет выбора. Придётся подождать. Кенджи широко зевнул, потянулся и нагло уселся на кровати больной, за что получил пяткой по пояснице. — Чё? — невнятно буркнул засыпающий сидя Нара. Изуна приподняла правую бровь, более решительным ударом скинула его с постели. Тобирама закатил глаза, скрестил руки на груди. Агат издал смешок, весело щурясь на свернувшегося в клубочек наследника клана Нара. Практически на чистой земле. Тобирама с ворчанием накинул на невыносимого друга сложенное на кровати хаори, спешно покинул компанию идиотов. До чего же у мастера забавные знакомые. *** Утверждённая неделя прошла как-то непривычно тихо, как затишье перед грозой. Прилетевший нежданно негаданно Нептун на этот раз точно улетел к Айнону, Агат старался бросить всю целительскую инь энергию на пострадавших пациентов, вследствие чего смертельно раненый Итачи смог совершить первые шаги пока его сестра, давно способная к передвижению, после двух дней постельного режима, наблюдала за ним подобно матери. Казалось, будто наблюдала. На самом деле она старательно приучалась «видеть» посредством иных чувств и выработанных предчувствий, удачно устроила тренировку с выступающим в роли ведущего манекена брата. Получалось достаточно неплохо. Ямара здесь оказался прав: Изуне пришлось отучиваться от зрения и шарингана. Тобирама с Кенджи в тоже время работали добытчиками съестного и стражниками в одном лице, и пускай Сенджу молчал Нара будто мысли читал, старался минимизировать общение двух временных товарищей всеми доступными средствами. Итачи сняли бинты с глаз незадолго до отбытия с территории бывшего лагеря. Он сильно зажмурился от режущего просочившегося из щелей света, поражённо вскинул брови, неосознанно всматриваясь в каждую пролетающую пылинку. Момент прозрения одного из Учиха сопровождался сбором всех когда-либо участвующих в его выживании за последнюю неделю, они окружили его любопытствующим, а моментами озабоченным (Изуна) полукругом. Агат отошёл к прибывшему с невысказанными новостями отбивающему ритмичный стук хвостом Нептуну. Итачи не задерживался на зевающим непринуждённым Нара, продержал внимание на пару секунд дольше на скрестившем руки на груди Сенджу, проскользнул с Духовных Существ и остановился на приодетой в принесённые (украденные) Нептуном вещи сестре. Гэта, чёрное боевое кимоно, с широким, полным золотыми узорами, поясом, того же цвета хаори, широкие рукава которой украшали вспышками разбросанные цветки хиганбаны, голая беззащитная шея, которую ошейником обхватывал почти прозрачный шрам, красная повязка на глазах, закрывающая бездонные провалы, клеймо бабочки на щеке, уродливый пересекающий лицо шрам, играющие ветром серьги и собранные белоснежные, будто светящиеся, волосы кандзаси. Итачи слишком давно не видел глупую младшую сестру и теперь, несмотря на всю выдержку, казалось, пожирает её взглядом бывших её глаз. Она плавно, чуть неуверенно из-за отсутствия зрения, приближается к нему, касается закрытой плотной перчаткой ладонью ошейника и…неведомо для него как крушит его на мелкие кусочки, как какую-то глиняную игрушку. — Вот ты и свободен, глупый старший брат, хн, — шепчет она одними губами, не произнося ни единого звука, но умеющий читать по губам Итачи понимает. Благодарно кивает, мимолётно ловя недовольно скривившейся нос Агата, с бурчанием: — Беспечный мастер… Ещё не восстановилась, а смеет оперировать энергией… Это сведёт её в могилу раньше времени. — Теперь мы можем выдвигаться? — протягивая гласные тряхнул растрёпанной гривой Нара. — Да, сонный мусор. Расскажешь подробности ваших игр по пути. — Этого с собой возьмём? — кивнул подбородком в Итачи Тобирама. — Изуна… — Итачи схватился за её предплечье, крепко сжал её, почти до синяков. Агат вновь пробурчал нечто про не до конца выздоровевшую парочку упрямых пациентов, Нептун тихо фыркнул. — Он не помешает… — Я помогу клану Нара в уплату Долга Жизни, — от острого взгляда и ледяного тона у Кенджи вздрогнули плечи, тени под ногами незаметно для обычного шиноби забеспокоились. — Как бы ты не стал обузой, Учиха, — намекая на перевязанные части тела и истощение выразительно выгнул бровь Тобирама. — Всё в порядке, — вскинулась в защиту Изуна — И не тебе решать, пронырливый котёнок. Сожми зубки покрепче и не чеши языком по воздуху. Сонный мусор? Кенджи зажмурился, просчитывая в голове одному ему ведомые комбинации, анализируя ощущения и их первую встречу, где Итачи, без чакры, с трудом, с наверняка неудачным исходом, но отбивался от армии простецов. И согласно кивнул. — Завтра выдвигаемся, — заявил Нара к неудовольствию Сенджу — В Страну Воды. *** Из Страны Земли, где находилась компания вынужденных товарищей, в Страну Воды дабы добраться требовало по меньшей мере месяц, если не больше, учитывая военное положение, изменчивость погодных условий и препятствий, возникающих по пути. Кенджи уверен: его брат в состоянии всячески воспрепятствовать удачному путешествию, поэтому принял предложение Цуки, следовавшему ворчанию призывных зверей, благосклонно. Тобираму, как, впрочем, и Итачи, волновала приметность воздушного вида передвижения, что он и высказал в сухой, удивительно ядовитой манере. — Я прикрою нас иллюзией, хн, — отмахнулась Изуна, едва не кривясь от немыслимо оглушительных для неё звуков. Она неплохо приноровилась действовать в поглощающей её тьме, хотя вернее было бы назвать не тьме, а простое ничего , но скоро столкнулась с новой неурядицей — усилившиеся органы чувств. Подобное она испытывала на тренировках Ямары и Оюна не единожды, была готова, с моральной точки зрения, однако прислушиваться к каждому шороху голых ветвей, казалось, звону лавирующих снежинок, скрипу тонкого снежного слоя под подошвой, воющему, обхватывающему любые преграды ветру, тихому дыханию собеседников, казалось, она даже улавливала их мысли, кожей ощущала их мимолётные взгляды, цокот редких парнокопытных животных, зайцев, многих других — всё это множилось, собиралось в ком, требующий скрупулёзной сортировки и разделения, от этого на виски давило нечто раздражающее. Изуна часто вела носом, как представитель клана Иназука, принимая во внимание каждую нотку запаха, не желая что-либо упускать. Это могло иметь место паранойя, конечно, желание хоть как-то отсканировать местность, поймать обычно незримого врага, существующий он на самом деле или нет, нельзя назвать нормальным. В конце концов её обыкновенно всевидящий шаринган нельзя заменить обострёнными органами чувств, но она всё равно пытается, из-за чего стала являть собой сплошной оголённый провод, готовый убить любого прикоснувшегося. Исключение, как ни странно, составлял Итачи. Вот уж кому дозволялось облокачиваться на неё, когда ослабленные ноги отказывали. Впрочем, Итачи старался оставаться независимым. Не всегда, под смешки Агата, у него это получалось. — Не беспокойся. Я укрою нас иллюзией, — возразил позабытый гений клана Учиха — Я не умоляю твоих умений, но тебе лучше поберечь силы. — Ты меня недооцениваешь. — Возможно, но… — Цуки, распределение обязанностей являет для тебя проблему? — приоткрыл зажмуренный в сонном налёте глаз Кенджи — Твои друзья везут нас в Страну Воды, я с Тобирамой отслеживаем движение снизу, Итачи-сан сосредотачивается на нашем скрытии, а ты… — Сидишь и не мешаешь, — перебил сощурившейся, как обожравшийся сметаной кот, Тобирама — Слепое недоразумение, хм. — Котёнок, — многообещающе с нездоровым хрипом прошептала вскинувшая бровь Изуна. Тобирама против воли насторожился, сжал рукоять меча… —…А ты держишь под наблюдением Итачи-сан. Нам долго лететь, а вы вдвоём не до конца оправились. Будете сменять друг друга и поочерёдно накладывать иллюзию. Я всё сказал, — непривычно твёрдо одёрнул перепалку Нара. На том и остановились, как бы Изуне не хотелось возмутиться. Контракт был составлен в трёх экземплярах, для Тобирамы его текст значимо сократился, в некоторой части видоизменился, с единственным устойчивым пунктом: не вредить временным товарищам не во время действия контракта, не после. Стоило бумаге исчезнуть, компания запрыгнула на величественный Духовных Существ. Ну, как запрыгнула… Нара с Сенджу резво оказались на их спинах, а вот двое Учиха… Оба мерились упрямством, не взглядами, по понятным причинам. Итачи стоял шатко, но достаточно твёрдо, чтобы осторожно передвигаться под присмотром, а Изуна не переставала одёргивать себя от желания шугаться каждого движения и звука, что, естественно, заметил всевидящий старший брат. Что один, что вторая хотели помочь и дёрнулись друг к другу без слов, вот и чуть не стукнулись лбами. От комичности происходящего Тобирама фыркнул, а Кенджи, успевший устроиться на мягкой шерсти Агата, приоткрыл глаз. Если бы могла, Изуна бы закатила глаза. Но она не могла, зато вполне оказалась способна проигнорировать наверняка леденящий душу взгляд брата, раздумавшего над тем, как бы утащить сестру и не свалиться самому, подать чакру в ноги и руки, поднять Итачи, как принцессу, и буквально, буквально телепортироваться под стрёкот молнии на бурчащего Нептуна. Учиха сидели друг напротив друга по меньшей мере пару минут. Молча, будто переживая мысленную ссору. Итачи хмыкнул возникшему воспоминанию из детства, когда он мог так же таскать сестру без её же ведома и желания, кивнул улыбнувшейся уголком губ Изуне, непонятным для наблюдавшего Нара образом вычислив лёгкую пантомиму. Тобирама в очередной раз фыркнул, а на дёрнувшуюся резко Изуну закатил глаза. Нептун с Агатом переглянулись. Их ожидали весёлые деньки. *** Прошло много времени, они уже подлетали к территории Страны Воды, когда Нара на привале достал огромную карту и ткнул пальцем в жирную красную точку, где переплетались множество мелких речушек, будто отгораживающих селение от глаз чужаков. Сама карта круто переплеталась чёрными чернильными, ровными, по линейке вычерченными, линиями, стрелками, на наконечниках висели каллиграфически выведенные рассчитанные координаты — перечёркнутые и подчёркнутые, порой кривоватые и извилистые, а потёртая рамка карты мелко исписана иероглифами, мыслями владельца, которые тот ненамеренно выуживал из головы на верную бумагу. Итачи скосил взгляд на торчащую из подсумка у Нара старую, явно не один раз побывавшую в руках, грязную тетрадь с пустой, без названия, обложной. Там, как он предполагал, и находились все мысли и расчёты их временного командира. Осмотрев собравшихся товарищей непривычно цепким взглядом Кенджи поведал о игре, которую ведут он с братом за место Главы Клана. Умерший недавно отец, вместо того, чтобы указать на наследника, коим Кенджи воспитывался с пелёнок, заявил в завещании о соревновании между Кенджи и его братом, Кента, обусловленным выдающимися дипломатическими навыками и харизмой второго, клановым геномом первого и высокими аналитическими навыками обоих. Он не мог решить, потому, ещё при жизни, проводил приготовления к решающей битве недружных братьев. Умерший Глава спрятал клановую печатку с печатью, составил карту к ней, разорвал её на пять кусков и раскидал её по миру, заявляя: «Кто первым найдёт оба знамени власти, тот займёт моё место». И всё. Со дня оглашения завещания весь клан изволил наблюдать за метаниями кровнородственных соперников, ожидая выявления победителя. — Я смог найти подсказку в спальне отца, — прикрыл веки Кенджи, стуча по красной точке на карте — Незначительную. Она помогла выбрать направление. — В этой деревне должен храниться первый кусок? — полу утвердительно подытожил Тобирама, чему-то хмурясь. Изуна равнодушно повела плечом от больно острого, как лезвие, пробежавшегося по спине ветра, каким-то предчувствием успевая подхватить утомившегося от постоянного поддержания иллюзии Итачи, усадила на нагретое собой место. Тобирама поймал этот её жест, поджал губы и вернулся к карте. — Всё не так просто, как кажется, — прошептала Изуна, но её шепот все отчётливо слышали — Маленькая деревня недавно перешла во власть клана Кагуя. Те могли её давно разграбить и унести фрагмент. — Разберёмся на месте, — устало вздохнул Кенджи, массируя переносицу — Кента выдвинулся раньше меня, неизвестно забрал он его или нет. — Поспешим, — кивнул Тобирама, поднимаясь и стряхивая со штанин мокрые травинки, поёжился от зимней прохлады. — Остаток пути я поддержу иллюзию. Не спорь, Итачи, хн, — дёрнула правой бровью, затем и головой по направлению к оглушающему треску веток. Тобирама злорадно усмехнулся, убирая ногу, и забираясь на зевающего Агата. Итачи тяжело поднялся, быстрым движением, боясь отрицательной реакции, щелкнул по лбу Изуны. — Спасибо, глупая сестра. Изуна невозмутимо, пускай и дёргано, повела головой, ничем не выдавая ту поднявшуюся бурю в груди, что испытала от обычного щелбана. Она подхватила рвано выдохнувшего Итачи на руки и приземлилась на Нептуна. Стоило им лихо взмыть в небо, как потоки чакры хамелеоном оплели массивные фигуры. От силы прыжка в воздух земля под ногами Духовных Существ оголилась, трава вырвалась с корнем, застилающие землю лужи распрыскались из вынужденных осевших и отсыревших глубинок, мелкие ветки и камни видимо откинулись, сами деревья, казалось, пропустили древних существ. Летающие насекомые, жужжа, будто переговариваясь, смело догоняли путников. Итачи недолго смотря на сосредоточенную сестру, экранившую мощной, душащей чакрой, окончательно расслабился, закрыл глаза, под которыми залегли мешки ничуть не хуже, чем у Изуны, и опустил голову на её плечо, не замечая лёгкой щекотки от скользящей по его щеке серьге. Они не долетели до деревни какой-то жалкий десяток километров, нашли густо, непроглядно окружённую пиковыми деревьями полянку, залитую тусклыми лучами. Они словно блестели серебряным хрусталём, в них блёклая трава отливала белёсным цветом, сверкала и завораживала, редкие цветы прогибались под ослабевшим ветром, толстые ветки грузно скрипели, ударяясь друг о друга. Пахнувшая сыростью после ледяного дождя земля прогнулась под копытами и лапами Духовных Существ. Тобирама покосился на сопящего наглого Нара и незаметно повернулся к неслышно спрыгнувшую с Нептуна Рину. Она топнула ногой, Сенджу уловил вспыхнувший поток ядовитой чакры, когда земля возле Учиха выступила вверх, тихо посыпалась грязевая крошка, взмах руки, трава хлёстко срезалась ветряным лезвием. Рина дотронулась до прохладной поверхности импровизированной кровати, от её пальцев разошлись, как круги на воде, неровные всполохи огня, освещая её бледный лик. От плиты возвысился слабый пар, она слегка почернела, обуглилась. Тобирама сощурился, наблюдая как Рина дождалась пока Нептун ляжет и аккуратно, точно невероятно хрупкую ценность, кое-как переложила отключившегося Итачи на «кровать». Недолго простояла над ним, потеребила серьгу на правом ухе, то и дело вздрагивая от скрипа и сипа ветвей, воздушного завывания и стрекота насекомых. Она ловко сняла хаори и накрыла им застонавшего и нахмурившегося во сне Итачи. Пускай это не приносило достаточно тепла, а камень скоро остынет, хаори на какое-то время защитит от ветра. Тобирама, как завороженный, смотрел на подсветившуюся лучами сильную, твёрдую фигуру высокой, полной уродливых шрамов, выглядывающих из-под одежды, шрамов, девушки. Он вслед за ней поднял голову к огромному лунному диску, на бескрайнем чёрном, переливающемся тёмно-синим цветом полотне мигали озорные звёзды, а издали летали редкие ночные пташки. И пускай Рина этого не видела, Тобирама уверен, в воображении она нарисовала картину ничуть не хуже природной. Сенджу опустил голову, с ужасом и удивлением натыкаясь на не виданное до селе безмятежное лицо естественного врага своего клана и его лично. С этим выражением на ней он сталкивается впервые. Обычно, как он помнил из детства, оно вечно либо пестрило безразличием, либо насмешкой, либо в редких случаях смертельной усталостью. — Мастер, уже полночь, — шёпотом уведомил утомлённый долгим полётом Агат, ощущая как на нём переворачивается тело Кенджи. Он не был против, что Нара давно заснул и явно не собирается помогать товарищам разбивать лагерь. И ведь правильно: зачем, если на теле Духовного Существа и удобно и тепло — Как быстро несётся время, хн. Котёнок, ты будешь разводить костёр? Тобирама отрицательно покачал головой, затем спохватился и бросил короткое «нет». Тело под ним дрогнуло от понимающего смешка. — Ты не против? — обратился спокойным голосом к Агату, скрещивая ноги. — Мне не тяжело. Вам повезло, что я сплю в разы спокойнее моего брата. — Эй! Нормально я сплю! — рыкнул Нептун, выпуская горячий воздух из ноздрей, как разъярённый дракон. Хотя злости он не чувствовал. — Хн, кто же спорит. Нормально, если не рядом с нами. — И если перед сном насильно отключить тебя. — Превратить в обездвиженное тело, — кивнула Изуна, дёргая уголком рта в подобие улыбки. — Связать верёвкой. — А лучше стальной проволокой. — Как тебя однажды Ямара? — сверкнул глазами в ночной мгле Нептун. — Почти. У тебя проволока должна быть обычная, без ядовитых шипов, хн. Я же не живодёрка… По крайней мере не хочу связываться со службой по защите бедных и обездоленных животных, — добавила понизив тон, доверительно шепча Агату, однако её слова слышали все присутствующие. — Уже был опыт? — вступил в беседу проснувшейся от голосов Кенджи — Сочувствую. Там состоят опасные женщины… И вновь заснул. Тобирама не сдержал весёлой ухмылки. — Может заберёшься на меня? — предложил Нептун опустившей подбородок Изуне. — Итачи нельзя на тебе спать, — убрала грязную прядку со лба брата, качнула головой — Во сне ты не контролируешь температуру тела и если я от этого не получу ожоги, то он обзаведётся парочкой особо неприятных. Да и свалится он, когда ты бессознательно перевернёшься или выгнешься. Нептун без пререканий согласно рыкнул. Он понимал правдивость слов мастера, как и то, что она не хочет оставлять брата отмораживать пятую точку. Наследник Духовных Существ лёг на бок, поднёс севшей, облокотившейся на камень, Изуне свой хвост с пушистым кончиком заместо одеяла. Несмотря на то, что скорей всего через час, если не меньше, она его лишиться Изуна благодарно хмыкнула, спрятала дрожащую ладонь в толстых волосках. Агат с тоской вздохнул, устроил мордочку на копытах и закрыл глаза. Не нравилось ему, что мастер в который раз лишит себя сна. И если тёплую температуру камня она наверняка станет поддерживать с помощью парочки фуин, то от непривычных обострившихся чувств никуда не денешься. А у неё и без этого нарушен режим сна. Тобирама последний раз сощурился, глянул на Рину, наконец лёг спиной к Нара. Вряд ли он уснёт, когда рядом эта Учиха, но подремать получится. Не доверяет он ей, несмотря на контракт. Кенджи раскрыл ясный, далеко не сонный взгляд, перевернулся на спину, устремив его в прекрасные небеса, где ему чудились чёрные родные глаза собственного отца. *** Промозглую землю сотряс неестественный толчок. За ним бодрствующая Изуна услышала шипение и бульканье, надрывные выкрики названия техник прояснило происходящее, как и странный смех с высокими нотками. Она подскочила на ноги, почувствовала чужую крепкую хватку на запястье. — Тш… — опалил тёплым дыханием ухо Итачи. В его глазах горел шаринган с тремя томоэ. Рядом выскочили ничуть не сонные Сенджу с Нара. Агата с Нептуном почему-то не чувствовалось рядом. Изуна внимательно прислушалась и повела носом. Точно. Они куда-то делись. — Где Агат с Нептуном? — Пропали около десяти минут назад, — спешно пояснил Тобирама без ожидаемых колкостей. Он сенсорикой сканировал ближайшие километры. Обнаруженное ему нисколько не нравилось. Изуна нахмурилась. Как она могла пропустить уход друзей? Неужели отключилась? В этой тьме сложно уловить когда ты спишь, а когда просто бездействуешь. Компании вынужденных товарищей пришлось схватиться друг за друга, чтобы не дать кому-либо упасть от нового толчка. Внезапно их лица опалил остаточных жар разгорячённого воздуха, пролетевшего в их сторону широкой полосой. — Несколько шиноби из Кагуя столкнулись с группой из клана Юки, — спокойным, даже вымораживающим голосом отчитался Итачи. Кенджи повернулся к сосредоточенному Тобираме и получил подтверждающий кивок. Ощущение ледяной и сухой чакры он ни с чем не спутает. — Уходим, — скомандовал Нара. Если бы Изуна могла закатить глаза, то она бы увидела собственный мозг, потому что уж очень вовремя сонный мусор крякнул, учитывая, что не успела фраза закончиться, как бахнул взрыв, а с одним порывом сформировавшихся туч повалил снег, от которого несло чакрой и это чувствовала даже она. Изуна вырвала кисть из хватки, топнула ногой, заставляя каменную кровать вновь вернуться в землю. Она хлопнула по внутреннему карману кимоно, кивнула, ощутив бугристость от кунаев. Один вытащила. На самой рукояти красовалась сложная фуин для мгновенного перемещения. Пока она возилась звуки боя переносились ближе к ним, от чего она морщилась, скрипела зубами, один раз чихнула от забирающегося в нос грязного, кислого, пронзительно ледяного, одновременно прожжённого и спёртого запаха смешения чужих техник. Нара с Сенджу давно скрылись на верхних путях. Единственный Итачи покорно ожидал окончание несвоевременной возни и ничего не спрашивал. Не спрашивал почему нельзя достать кунаи во время бега, не спрашивал зачем осматривается, зачем долго, всего две секунды, но в их ситуации они на вес золота, будто пялится в сторону сражения, к чему чертыхается, поминая Сенджу с Нара. Его собачья податливость отозвалось колющим раздражением в груди Изуны, словно острой иглой тыкнули. Отмахнувшись от лишних мыслей она кивнула. И тут произошло то, на что она не рассчитывала — Итачи схватил её на руки и ошеломляющей скоростью понёсся в противоположную сторону от Юки с Кагуя, удивительно быстро нагнал товарищей, прижимая сестру к груди возмутительно близко, так, что она не по своей воли утыкалась ему в ложбинку меж ключиц. Компания из четырёх товарищей неслась по густому лесу с высокими, будто отсыревшими деревьями, не столь высокими, как в Стране Огня, но зато полными ленивых лиан, тянущихся по всех длине тонких стволов или переплетаясь между соседними ветвями, с них капала дождевая вода, набухала на самом кончике и так метко попадала им на макушки. Ветви скрипели под их мягкими стопами, особенно мелкие хлёстко рассекали их лица, путались в грязных волосах. Под ухом жужжали разлетающиеся насекомые, порой рядом шипели им вслед змеи, возмущались за спинами птицы и грохотал шум вражеского боя. Безумный в своём неуместном азарте смех стыл в жилах, сжимал сердце, предвещал расправу уже над ними, после убийства Юки. — За нами гонятся, — мрачно осведомил Кенджи, оборачиваясь и случайно замечая как Изуна раскидывает свои кунаи. Тобирама лишь поджал губы на высказывание Нара и ускорил темп, что стало его практически смертельной ошибкой. Ветви, по которым они успешно прыгали кричали о не минусовой вероятности падения из-за своей сырости, иногда попадались покрытые коркой льда, мокрые, они одним видом предупреждали шиноби повысить осторожность и ни за что не бегать, не смотря под ноги. Кожу щеки Тобирамы рассекла особенно острая и обмороженная ветка, прошла близко от глаза, а в ухо, противно жужжа, проникло насекомое. И как только умудрилось на подобной скорости? — Осторожно! — спохватился Кенджи, его плечи вздрогнули от близкого к ним улюлюканья и угрожающего свиста. Лёгкие сжимало от непривычной долгой поддержки скорости, ноги тяжелели вместе с остальным телом, а сердце, он готов поспорить, слышала вся округа, поэтому немудрено, что когда он запечатлел невнимательность Сенджу коленки на миг ослабли и подогнулись. Спасительная рука, отцепившаяся от сестры на жалких пару секунд, не дала Нара сломать себе шею на радость Кенте. Изуна оттолкнулась от брата, сделала в воздухе кувырок и метнула кунай рядом с поскользнувшимся Тобирамой. Не успел он и ахнуть, как был умело подхвачен единственной рукой Изуны, из его лёгких выскользнул весь необходимый воздух, он закряхтел. Изуна хмурясь, поставила ношу, прислонила его к стволу. Рядом встали Нара с Итачи, оба неустанно часто дышали, смотрели в сторону преследования. — Что с теми кунаями, Цуки? — прикрыл глаза Кенджи, усердно натирая середину лба двумя пальцами. — Обычные, с пространственным фуин… — Но?... — Не волнуйся, я разберусь с мусором, хн, — неожиданно для него улыбнулась Изуна, отчего Нара с непониманием захлопал пушистыми ресницами. — И как же? — прокряхтел Сенджу — Давай! Выдай нам свой гениальный план! Он несомненно поможет одному истощённому и не до конца выздоровевшему Учиха, одной инвалидке и двум! Двум уставшим шиноби убить неизвестно сколько противников! — Не истери, — одним словом припечатал Итачи к стволу Сенджу. Тобирама криво усмехнулся. — Выкладывай, грёбаная Учиха… — Нечего выкладывать, хн. Я сама справлюсь, котёнок. — Они с тебя заживо кожу сдерут, идиотка. Как ты не понимаешь?! Совсем на своей самовлюблённости поехала?! Думаешь, справишься с оперативной группой клана Кагуя?! Мозги включи, дура! Итачи выступил вперёд, к неудовольствию сестры, прикрывая её плечом. В его глазах сверкал Вечный Мангёко Шаринган. — Прекратите, — выдохнул Кенджи, оторвал пальцы от бедного лба, где уже наливалось смешное покраснение — У меня есть план. Компания изменила позицию, встала по разным сторонам, притаившись за деревьями. Казалось, в голове Кенджи отсчитывал секунды до неудачи. Однако его пессимистические мысли решили изменить реальности. Изуна уловила лёгкую трель — возле кунаев пробегают шиноби чужаки. Она перемещается к ним, обнажает нагамаки. По лезвию родного оружия заструились острые клинки фуутона, обволакивая не хуже бархата. Свист сопроводил мерзким хлюпаньем и брызгами от жестоко срезанных наполовину голов. Шейные позвонки едва покрылись трещинами у умирающих Кагуя. Их подбородки неестественно наклонились верх, причмокивая, из хирургически ровного среза захлестала кровь, спины подались назад, не оставляя шиноби и шанса не превратиться в лепёшку. Они с шуршанием белых, как слоновая кость, одежды, колышущейся по ветру, сиганули в настоящую пропасть. Остальные пятеро бездумно кидаются на Изуну, но месть им не даёт свершить сначала отвлекающий град кунаев, а затем их пригвоздил к месту сверкающий алым Мангёко Итачи. Он плавно, будто совершая движение в танце, всадил кунай по самую рукоять в горло ближестоящему. Кагуя вырвался из гендзюцу и, захлёбываясь кровью, которая с кашлем потекла по подбородку, упал на подогнувшиеся колени и с немилосердного пинка устремился на грешную землю, как окровавленный почивший ангел. Изуна заблокировала костяной меч, не заметив благодарного кивка от брата, с усмешкой парировала и прыгнула к спине Итачи. Напротив них встали последние скалящиеся Кагуя. В этой предрассветной тьме, почти без лунных лучей, коих блокировали голые ветки, как тонкие изуродованные старостью руки старухи, их лица со странными неестественными в своей широте ухмылками с острыми клыками, свисающими паклями по впалым щекам сероватые, то ли голубоватые волосы, болезненно, по сумасшедшему, раскрытые глаза на выкате с расширенным зрачком, выглядывающими из-за локтей, ладоней и бёдер костяными наростами, они представляли собой настоящих падших ангелов, кровожадных и жестоких в своей безжалостности. Они чересчур самоуверенно, без сомнений в победе, бездвижно замерли перед двумя Учиха, мня себя загонявшими в угол жертв хищниками. И так смертельно ошибались. Изуна взмахнула рукой с растопыренными как у кошки пальцами, будто стягивая невидимое тонкое одеяло с ажурными складками. Её с Итачи закрыла мощная стена потрескивающего катона. Кенджи довольно расплылся в улыбке. Тобирама выскользнул из-за дерева, сложил печати. Техника водяной пули пронизывающим потоком разрубила сначала одного, затем остальных, столкнувшись с защитной стеной Изуны. Горячий пар накрыл всех с головой, треск и, казалось, болезненный стон нескольких скошенных техникой деревьев оглушил пространство. Итачи увлёк за талию обречённо вздохнувшую Изуну вниз, сжимая пальцы так, будто боялся, что сестра в любой момент, по щелчку пальцев исчезнет, где лежали переломанные, как куклы, и изрезанные трупы, трупы с располовиненными головами, трупы с не до конца срезанными шеями, все мерзко сплющенные они вызывали тошноту у неподготовленных к подобному зрелищу лиц, перекрашивая траву в противно бордовый, смешивая её в липкую кашицу. От металлического запаха Изуна скривилась, но скоро вернула равнодушное выражение. Приземлившейся рядом Тобирама скривил нос от невыносимого запашка, скрестил руки на груди, посмотрел на рассеивающейся обжигающий дым наверху. Тот создавал поистине жуткую атмосферу в и без этого тёмном лесу. — Хорошо сработано, — лениво похлопал ладонями Нара, стоя горизонтально на ближайшем стволе, в трёх метрах от троицы. — Обязательно отмечу этот день в календаре, — отпихнула несопротивляющегося брата Изуна, смахнула несуществующие пылинки с плеч — Воинственный, гениальный третий наследник Сенджу… Чуть не потерял жизнь, банально поскользнувшись на ветке. Из тебя бы вышла чудесная лепёшка, котёнок. Сказанные Риной слова в серьёзном тоне ненадолго ввели в ступор Тобираму. Обработка издёвки заняла добрые пять секунд, после которых Сенджу вывел из ступора весёлый смешок от Кенджи. — Тоби-Тоби устал, Тоби-Тоби всю ночь придумывал как обойти пункты контракта. Не буди в нём зверя, Цуки, а то ведь не увидишь рассвета. Это станет огромным упущением, ведь он невероятно прекрасен. Кенджи спрыгнул на хрустнувшую траву, тут же его тело напряглось, колени подогнулись, а сам он встал, как оцепеневший. Две пары глаз обратились на него, Изуна повернулась вслед за звуком, сменившим ранее ленивый голос Нара. Под ногой у него лежала дрожащая ветка ели, её окутывала вязь фуиндзюцу, выпускавшая едва заметный пар активированного иероглифа. Заплетённые в растрёпанный от долгого бега хвост цвета расплавленного золота слабо колыхались под ветром. Один из волосков, как в насмешку, попал в его рот, а он боялся раскрыть губы и выплюнуть его, лишь бы не взорваться. И не затащить на тот свет за собой товарищей. Сонный взгляд преобразился. В нём вновь ничего не выдавало того ленивого шиноби, мечтающего вечность провести в безделье, шиноби, слова которого тянуться, как сладкий мёд, последние буквы порой проглатываются, а зевки часто срывают доносившуюся до собеседников мысль. В чёрных омутах сверкнули искорки стали, голос дрогнул от напряжения: — Поможете? Он явно не надеялся на положительный ответ. Не верил в преданность товарищей, как и в то, что к ним в голову придёт работающий план. Правильно делал с одной стороны. С другой — он ведь не знал насколько важно Изуне получить желание от будущего Главы клана Нара, но подозревал, что их договорённость с Тобирамой, с его кланом, значит чуть больше, чем его пессимистическая натура уверена. Каким бы умным он не был, а фуиндзюцу знал исключительно на базовом уровне. Создать бомбу — да, дезактивировать — тоже да. Однако здесь штучка сложнее, чем его учили. Кенджи возвёл потемневшие очи к закрытому, как толстой поблёскивающей от капель паутиной, лианами и ветками небу. Правильно мать говорила: «Учи, дурень! Умрёшь же раньше двадцати!». Правда…он перешагнул порог двадцатилетия. Пускай это не отменяет случившегося тяжёлого, ужасно глупого положения. — Что у тебя там, хн? — А ты не видишь? А, точно, — опустил голову Кенджи, массируя середину лба двумя пальцами. На ум ничего не приходило. Он и правда то ещё ничтожество, да, дорогие старейшины? — Как остроумно, хн. Отвечай, сонный мусор. — На ветке странные фуин. Она пульсирует и от неё идёт пар, как если бы она перегорела. Могу определить только то, что стоит мне убрать ногу, как взрыв снесёт территорию в радиусе десяти километров. Превратит всё в пепел, — сподобился до объяснений Нара. Изуна сделала шаг в сторону голоса, бестолково дёрнулась из-за неожиданной хватки на запястье. Плечи без контроля хозяйки вздрогнули, кожа покрылась неприятными мурашками от прикосновения. — Нельзя. Это опасно, Изуна, — нахмурил обычно невозмутимый брови Итачи. Он мысленно отсчитывал пульс, завороженно стучащий в подушечки его пальцев. Раз… Два… Три… Как заколдованный. Безумная фантазия уже кружила в голове картинку разрывающегося и горящего тела сестры. В груди что-то ноюще сжалось. — Кто ещё способен дезактивировать эту игрушку? Хн, с удовольствием передам эту обязанность тебе? Что? Неужели не знаешь как? — Успокойтесь, — Тобирама под свист воздуха оказался почти вплотную от Нара, пригнулся, щуря розовые глаза, он пытался прочесть и разобрать вязь — Хм, я видел её раньше. Рина, помнишь тот свиток, который пыталась всучить нам Норико-сама в приступах её неумолимого веселья? — Хн? — с интересом склонила голову к плечу, вырвала запястье и потеребила серьгу на правом ухе — Припоминаю. Уж не о том ли ты свитке, на котором ты так по дурацки расплакался? — Я не плакал! — О, нет, хн, — равнодушие слетело с Изуны, как старая щёлочь со стен, губы расплылись в издевательскую, но, к поражению Итачи, тёплую усмешку — Пла-а-а-кал. Как ребёнок! Хнык хнык, — показательно потёрла отсутствующие, закрытые лентой глаза, сначала правый, потом левый. — Тебе показалось! Мы же в тот раз оба к этому пришли! Ничего не понимающие Кенджи с Итачи переглянулись, чувствуя себя незваными гостями в этой компании. Уж слишком по-дружески подтрунивают друг друга последние пару минут Изуна с Тобирамой, будто и нет никакой неприязни между ними. Всё напряжение, пронизывающее Нара медленно отпускает, оставляет за собой лёгкий душок запустения и слабости внутри. Кенджи привычно полуприкрыл глаза, глядя на спорящих товарищей из-под ресниц, лениво сунул руки в карманы. — В любом случае, — кашлянул в кулак покрасневший Тобирама — Снять вязь легко. — Зачем напрягать нашего Нара лишний раз? Хн, справимся с этим, как в прошлом. Лучший способ от Норико. — Это какой? — побоялся спросить, но таки произнёс Кенджи. Струна вновь пронзила тело. Ничего хорошего эта ухмылка на её губах не предвещала. Тобирама скрестил руки на груди, поджал губы. Дурачится не в его репертуаре, однако… До того как он решился, Изуна скользнула к Кенджи и толкнула в грудь. Настолько сильно оказался удар, что место повреждения заныло, а сам пострадавший больно ударился затылком о ствол дерева. На макушку незамедлительно посыпались мелкие ветки с шелухой и дождевые капли. Вязь фуин часто замигала. Итачи молнией метнулся к сестре, загородил её и сложил несколько печатей. Перед ними образовалась каменная плита, с которой сошли червяки и мелкая крошка с травой. Кенджи сглотнул горькую слюну, широко раскрыл узкие, сонные в своей форме, глаза. Секунда. Вторая. Из ветки вышел слабый «пуф» вместе с низким белым клубком, как облаком. Третья. Прижавшегося и готового к смерти Кенджи окатила разноцветная краска. Волосы, лицо, шея, одежда, руки — всё красиво заляпалось жёлтыми, красными, синими и оранжевыми маслянистыми пятнами. Никто не смел заговаривать в течение долгих минут. Тишину наполняли естественные природные звуки, как взмахи крыльев поющих птиц, завывания ветра или скрипа гнущихся от него деревьев. Итачи обернулся, обескураженно замер. Хорошо, что это никак не отразилось на его вечно постном лице. Столь непривычно и столь позабыто было для него слышать и видеть тихо хрипло хихикающую сестру. Она опустила голову, сжала губы, но смех всё же вырывался из её уст. Он был, казалось, призрачным, неумелым и удивительным, словно его хозяин забыл каково это — смеяться. Итачи вздохнул, убрал печати и слабо улыбнулся, глядя на сестру. Не важно, что искривлённое лицо Изуны выглядит безобразно, будто в припадке. Он понимал, что вряд ли сестра привыкла не то что смеяться, она отвыкла улыбаться в том ужасе, что пережила. Видящий ошалелое и какое-то по-детски обиженное выражение лица Кенджи Тобирама не удержался от неприсущего ему громкого смеха, которого он позволял себе исключительно в присутствии отца, Хаширамы и Итамы. Он запрокинул голову, серебряные пряди соскользнули с мокрого от пота лба, ладонь тщетно пыталась подавить смешки изо рта, пресс живота заныл, а из уголков глаз выступили слёзы. Кенджи пробурчал нечто нечленораздельное, пошипел, почёсывая ноющий затылок. Он обвёл веселящихся товарищей наигранно обиженным взглядом, даже губы надул, тем не менее и его не хватило надолго. В эти предрассветные минуты на годами мёртво молчащий лес впервые за долгое время снизошёл искренний смех хлипко связанных между собой людей. В этот день Изуна впервые за долгие года веселилась. И пускай это не продлится долго, она знала, ничего не мешает позабавится возникшему абсурду, игнорируя шипение сломанного телевизора со стороны сонного мусора, затихшую злость Сенджу и непередаваемый коктейль из чувств брата.