Крах

      Смятение захлестнуло удушливой волной. Как бы я ни вглядывался в эмоции и желание этой незнакомки, выходило одно — она действительно хочет, чтобы я вселил в неё акуму.       — Чушь какая-то, — прошептал я, хмурясь.       Какой человек на такое пойдёт? Безумец, если не хуже. Да никто в здравом уме не согласиться на полном серьёзе мне помогать. Старому Бражнику — возможно, но не мне. Убийца, психопат, террорист и сотни других словечек, какие приписывали на мой счёт. Так кто она такая?       — Дам-миан… ты же не…       — Это интересно, — перебил я.       Что-что, а моё внимание она привлекла. Кипящая ненависть, какое-то эфемерное обожание, окрашенное даже не в привычные серые цвета, а в грязно-бордовый. Этот кокон из клубящегося негатива можно спутать с жутким морским чудовищем — нити извиваются, лопаются и бурлят, словно обжигая. Ясно тут было одно — девушка точно ненормальная, у неё что-то с головой. Не могут такие эмоции быть у простого человека.       Вопрос в том, попробовать или нет, так и крутился в голове. С одной стороны — она получится очень сильной, ровно так, как я и хотел. Леди Баг не удастся справится с таким врагом так же просто, как в тот раз. Значит, она позовёт на помощь…       Но с другой стороны — не ловушка ли это всё? Да, сложно в такое поверить, но, быть может, это лишь какая-то навороченная иллюзия? Паранойя, как и чутьё, подозрительно молчали, но легче от этого не становилось.       Я тяжело вздохнул и провёл рукой по лицу, потирая глаза. Как-то всё спонтанно произошло.       — Подними тёмные крылья, — наконец произнёс я.       Тёплая волна быстро обволокла тело. Я на секунду прикрыл глаза, улавливая этот чудесный момент. До чего же приятно чувствовать нечто подобное. Это как несравнимая ни с чем, опьяняющая эйфория.       Крепко сжав в руке трость, я парой прыжков оказался на крыше школы. Осторожно выглянув из-за козырька, взглядом наткнулся на источник тех странных эмоций. Энергия пульсировала за одной из дверей третьего этажа. С каждой секундой оттуда исходили яркие потоки негатива, которые, если быть до конца честным, манили.       Взгляд Бражника был отличен от обычного человека. Эта разница прекрасно ощущалась. Глаза вообще странная штука. В превращении они позволяли мне прекрасно видеть во тьме, я легко мог найти человека, улавливал любое, даже самое ничтожное движение. Крохотная частичка этой способности оставалась со мной пока я просто владел талисманом, но это всё не то. Самая суть заключалась в другом.       Если я того желал — на мир словно накладывалась чуть красноватая, мутная линза. Все объекты вокруг расплывались, свет приглушался, но зато открывалось кое-что необычное. Я прекрасно видел ту самую запутанную паутину эмоций, которые извивались в воздухе. Словно мне открывалось какое-то новое, ранее невиданное измерение, где эти самые эмоции были во главе, нашёптывая желания людей.       И сейчас я прекрасно видел, насколько желание этой девушки было чистым и искренним. Я не знал причины, но всё-таки поверил. Эмоции лгать не могут.       Быстро оглядевшись и никого не заметив, я перепрыгнул внутренний двор и спустился на этаж ниже, встав перед дверью. За ней, кроме невнятного бормотания, ничего не было слышно. Голос периодически срывался и становился слишком высоким. У неё точно серьёзный эмоциональный срыв.       Немного помедлив, я всё же схватился за ручку и потянул её. Дверь осторожно приоткрылась. Из-за клубящихся эмоций, видимых только мне, в раздевалке было чуть темнее, чем должно было.       Она сидела ко мне спиной, на полу, среди разодранных листов бумаги. Девушка заметно подрагивала и продолжала бубнить что-то про ненависть себе под нос.       Я прикрыл дверь за собой и сделал шаг вперёд.       — Кто здесь? Убирайтесь немед…       Девушка развернулась сразу же, как только услышала посторонний шум. Сначала ничего, кроме злобы её лицо не выражало.       Она чуть приоткрыла рот, в изумлении рассматривая меня. Я чуть наклонил голову, гадая, к чему же подобная нелепая ситуация приведёт.       — Эт-то… это же…       Она резко встала, быстрым движением поправляя юбку и взлохмаченные волосы. На лице и во взгляде читалось непонятное счастье, которое точно так же отразилось в её эмоциях. Нити стали толще, словно выпрямились и перестали беспорядочно извиваться.       — М-месье Бражник? Это же вы?       Девушка подошла чуть ближе.       — Твои эмоции привлекли моё внимание…       — Но вы ведь… Так и знала! Вы — другой Бражник! — воскликнула девушка с непонятной радостью в голосе.       Я заметно напрягся.       — Что?       Неужели всё же были люди, которые знали Агреста? Хотя не похоже, что она посвящена в тайну его личности. Может быть, это его шестёрка?       — Я — Лайла! Я рада, что появились вы!       — Ты была знакома со старым Бражником?       — Верно! Однажды он сделал из меня Вольпину, и это было чудесно! Но потом он как-то перестал контактировать со мной…       Девушка заметно стушевалась. Её взгляд зажёгся быстрым, мимолётным пламенем ярости. Она была зла на Агреста?       — А я ведь почти… Я была лучше, чем кто-либо! И я ненавижу этих героев, особенно Леди Баг! Она испортила всё… В любом случае, поверьте, вы можете доверять мне, я не подведу! Вы невероятный злодей, я хочу быть на вашей стороне!       Девушка словно загорелась. Её улыбка была такой яркой и искренней, что в глазах зарябило. Я, если быть честным, растерялся. Пока она что-то там тараторила про то, что ни за что не предаст меня и сделает всё, что я захочу, голова чуть загудела.       — Зачем тебе это?       Её слова были настолько странными, насколько это вообще возможно.       — Я мечтаю, чтобы Леди Баг потерпела поражение! — воскликнула она, — Хочу увидеть её страх! А вы… вы смогли это сделать! Я видела отрывки с записей, вы заставили её бояться!       Она не лгала. Я это прекрасно видел по эмоциям, ложь бы почувствовал. И, в каком-то смысле, сейчас я хоть немного понял её мотивацию. Вольпина, значит…       Я смотрел и этот сюжет. Вольпина была имитацией героя, смогла втереться к ним в доверие и приблизилась достаточно, чтобы запудрить мозги Коту. Но она была импульсивной и слишком глупой. Идиотская ошибка. Вольпина могла выставить Леди Баг, которая ей не доверяла, в дурном свете, очернить её репутацию и действовать тихо. Тогда был шанс, сейчас его уже не представится. Сомневаюсь, что если сделаю то же, что тогда, кто-то поверит. Герои свои силы обретают с помощью талисманов, а эти самые талисманы никак не получить.       — Так ты хочешь уничтожить героев? — спросил я, чуть улыбнувшись, — Если я представлю тебе такую возможность, будешь меня слушаться?       Лицо Лайлы засветилось от счастья. Девушка не сводила с меня глаз, выражающих лишь обожание.       — Я клянусь! Вы можете на меня рассчитывать! Я сделаю всё в идеальном виде!       Я осторожно приблизился и наклонился. Глаза Лайлы оказались на одном со мной уровне. Кажется, разум девушки действительно пошёл по швам. Глаза словно искрились безумием.       В руки скользнула пустая карта. Она засветилась и жадно начала впитывать тёмную энергию от эмоций девушки. Вскоре, на лицевой стороне карты засиял кроваво-красный пиковый туз. Я улыбнулся. Она получится безумно сильной.       — И на что же ты готова, ради исполнения собственного желания?       Я выставил карту чуть вперёд, будто приманку. Яркое, тёмно-алое перевернутое сердце отражалось в зелёных глазах девушки. Ее эмоции словно начали пульсировать от нахлынувшей радости. Она осторожно протянула руку и без промедлений схватила карту.       — Я готова на что угодно!       Лайлу, в то же мгновение окутал плотный кокон из плотных толстых нитей. Энергия бурлила и взрывалась, непрекращающимся потоком вливаясь в брошь. Я чуть прикрыл глаза от удовольствия. Чувство было безумно приятным, ни с чем не сравнимым.       Карта буквально слилась с девушкой, образовывая между нами прочнейшую связь. Словно металлический канат, который ни за что не порвётся.       В голове тут же вспыхнул мимолётный образ Лайлы и обрывки её воспоминаний. Надо же, она настолько сильно хочет показать свою преданность, что предоставила полный доступ к памяти и совершенно не сопротивлялась. Её злость была направлена на Леди Баг, а теперь понятно из-за чего. Та достаточно жестко раскрыла её ложь на глазах у сына Агреста, из-за чего тот теперь вообще не доверяет девушке. Интересно. С чего бы это героини Парижа так поступать?       — Пантомима . Твоё новое имя.       Кокон взорвался. Лавочки и шкафчики разбросало к стенам раздевалки.       Посреди помещения сидела Лайла. Девушка припала на одно колено и низко наклонилась, словно какой-то рыцарь, дающий клятву верности. Её образ заметно изменился. Человеческое, конечно, преобладало, но в девушка всё равно это было в меньшей форме. От небольшой фигуры исходил лёгкий, полупрозрачный фиолетовый туман. Тело, костюм, волосы — всё было окрашено в разной степени лиловый. И только глаза сверкали жутким кровавым красным. На лице девушки чернела пульсирующая масть. Пика.       На линии груди я заприметил серебряную бабочку. Всё же, бабочки — товарный знак талисмана. Они даже на рубашке карт остались. И на трости тоненьким серебряным узором. Забавно.       — Подними голову и поднимись.       Акуматизированная тут же уставилась на меня. В отличии от прошлых монстров, желание этой я собирался воплотить в полной мере. Да и она стала «тузом», терять который не хотелось. Энергии я на неё знатно потратил, весьма ощутимо чувствовалась лёгкая опустошенность, которая стремительно восстанавливалась, высасывая чувства девушки. Связь заметно отличалась, было как-то проще и легче контактировать с ней и ощущать в целом. Может, это из-за того, что она сама попросила превратить её в монстра?       — Измени облик.       Она послушно прикрыла глаза. Тело акуматизированной чуть поплыло. Через мгновение передо мной сидела прежняя Лайла. Единственное, что отличалось — цвет глаз. Вместо светло-зелёных они стали более тёмными и едва-едва красноватыми, слишком бездушными для простого человека, пусть и сумасшедшего.       — Откуда ты узнала про талисман лисы?       К сожалению, я не могу просматривать все воспоминания. Только те, у которых была хоть сколь-нибудь сильная эмоциональная окраска. Но мне показалось достаточно странным то, что Лайла где-то нашла изображение талисмана, да ещё и смогла заказать его точную копию у ювелира.       — Я видела в книге, — монотонно ответила она.       — В какой книге?       Перед глазами появился точный образ того фолианта из сейфа Агреста.       — Я увидела книгу у Адриана Агреста, он принёс её в школу.       — И что потом? Что ты с ней сделала?       — Я её… выбросила.       — Что? Ты сделала… что?       — Выбросила… простите!       Пантомима упала на пол и испуганно прикрыла глаза.       — Если ты её выбросила почти полтора месяца назад, то как она оказалась в сейфе Агреста? Кто-то её нашёл и вернул, так ведь?       — В тот день, в парке… Я видела там только Леди Баг…       — Подумай о том дне хорошенько.       Я присел рядом с Лайлой и поднял её голову так, чтобы она не могла отвести взгляд. Глаза девушки слегка замерцали. Нить связи напряглась, акуматизированная начала усиленно думать. Перед глазами на мгновение появилась плотная дымка, постепенно рассеивающаяся.       Я словно оказался в её теле. Воспоминание было достаточно чётким, по крайней мере я отлично видел сидящего передо мной смазливого сына Агреста. К диалогу я не прислушивался, всё внимание сконцентрировал на еле заметных движениях за спиной парня. Словно к стоящей там мусорке кто-то подкрадывался. Вот, видно, как тянется достаточно тонкая, явно женская рука. Чёрная куртка с закатанными светлыми рукавами. Из-за мусорки чуть выглядывает съехавшая в сторону нога. Розовые балетки. Лайла отвела взгляд в сторону, картинка сместилась в сторону смазанных страниц книги.       Выныривать из воспоминания было откровенно больно. Быстрым движением я смахнул тонкую струйку крови, вытекающую из носа. От напряжения болело всё, особенно голова.       — Это та мерзкая девчонка! Дюпен-Чен! Это точно она забрала книгу!       — Кто она?       — Фанатка Адриана и неудачница! Слишком правильная, аж тошно!       — И зачем ей понадобилась неизвестная книга? — задумчиво прошептал я, — Какое-то время она была у неё, а потом неожиданно оказалась у Агреста?       — Я могу выяснить! Позвольте мне испытать силы! — воодушевлённо воскликнула Лайла.       — Конечно, — я поднялся на ноги и слегка взмахнул тростью, — Мне и самому интересно, что же из тебя вышло. Но, знаешь, твой разум ведь остался при тебе… Не будет ли это слишком? Я имею в виду… Сможешь ли ты посеять в Париже достаточно паники, чтобы герои отчаялись?       Я слегка ослабил связь с Лайлой. Нить стала более свободной.       — Я сделаю всё, что требуется! И мне совершенно не важно, если кто-нибудь пострадает! — без промедлений воскликнула девушка.       Я улыбнулся.       — Умница. Я ожидал именно такого ответа.       Доверять человеку я бы не смог, поэтому идея заиметь карманную зверюшку, приходящую по первому зову, весьма неплоха. Уверенности в Лайле у меня не было, но сейчас, когда она стала тузом, сомнения отпали. Её личность сейчас настолько размылась, что девушка более не отличает себя «до» и «после». И это просто замечательно. Она не предаст, никому не расскажет и не посмеет перечить — моё слово для неё высший закон. Пока я выполняю иллюзорный контракт с её, слишком нечётким желанием, она будет слушаться как верная собачонка. Замечательная возможность выдалась, напрасно переживал. Как-то до этого момента не пришло в голову вот так сломать личность человека и подстроить под себя. Талисман мотылька продолжает поражать воображение.       — Давай условимся — попробуй себя в деле, посмотрим, на что ты способна. Устрой небольшое шоу, может, сломай пару-тройку улиц, да поиграй немного с героями. Не перегибай палку и внимательно слушай мои приказы. Поняла?       — Да, поняла! Я могу их калечить?       Взгляд Лайлы зажёгся ярким алым пламенем. Я отчётливо ощутил разжигающийся внутри её тела гнев.       — Делай, что хочешь, но они должны остаться живыми и выиграть в конечном итоге.       — Выиграть? Но я…       — Кажется, я говорил тебе о послушании.       Я легонько стукнул тростью. Лайла моментально припала к полу, тело забила крупная дрожь. Через нашу связь я ощутил отголосок испытываемой ею боли.       — П-простите… я-я не посмею ослушаться… — быстро пробормотала девушка.       — Так-то лучше. Эта битва нужна для небольшого теста и ничего более. Ну и, конечно, чтобы парижане не расслаблялись, — я злорадно усмехнулся, скосив взгляд в сторону окна, — Иди.       Пантомима радостно кивнула и выскочила за дверь раздевалки.       Забравшись на крышу школы, я втянул побольше воздуха в грудь, расслабляясь. В воздухе пахло цветами и свежей зеленью, весна в самом разгаре.       Закатное солнце окрасило небо в ярко-розовый и оранжевый. Вечерело. На фоне яркого золотого шара виднелась быстро удаляющаяся фигура Пантомимы. Нить слегка всколыхнулась. Она была до одури нетерпелива.       

***

      — Маринетт… Тебе нужно было прийти гораздо раньше, — ворчал Мастер Фу.       — Знаю, простите… Что с Котом Нуаром? Он же ушёл от вас уже после меня, — обеспокоенно произнесла девушка.       — У него более серьёзное ранение. Хорошо, что ваши костюмы обладают отличной защитой, повреждения снизились. Я помог ему, не переживай.       Мастер Фу намазал растёртые травы на бинт и приложил к ране Маринетт. Та покорчилась, но стерпела.       — А как же Тикки? Почему на ней тоже остался след?       — Вы же с квами становитесь единым целым. Если Леди Баг получила серьёзную травму — на Тикки остаётся точно такая же.       — Но я квами, поэтому боли не чувствую! И моя рана заживёт быстрее, не волнуйся.       — Обнадёживает, — хмыкнула Маринетт.       Припарка Мастера Фу, наконец, начала действовать, снижая боль.       — Неделя-две и всё окончательно затянется. Я дам тебе мазь, обязательно обрабатывай это место. И ещё вот, — Мастер Фу протянул небольшую баночку с прозрачными пилюлями, — Это для нервов.       Маринетт осторожно взяла лекарства и посмотрев на них, обречённо вздохнула.       — Мастер, что нам делать? — произнесла девушка, — Я чувствую, что этот человек не перестанет атаковать. Всё будет ведь только хуже.       — Боюсь, ты права. Я очень сомневаюсь, что он неожиданно изменится… Нам не повезло, Маринетт.       Мастер Фу с горечью выдохнул и, поднявшись с футона, побрёл в сторону кухни.       — Идём за мной.       Маринетт быстро переглянулась с Тикки и, вскочив с места, направилась вслед за Фу.       — Не повезло в чём? Мастер, знаете, мне кажется, что этот Бражник… что он совсем другой человек.       — Да, так и есть. Подожди секунду, где-то он… А, вот.       Ван Фу потянул за ручку шкафчика. Она медленно провернулась, послышался короткий щелчок. Ящик сдвинулся с места и чуть отошёл в сторону. Маринетт с явным любопытством рассматривала толстую тетрадь в кожаном переплёте, которую Ван Фу бережно положил на стол.       — Кажется, случилось то, чего я больше всего боялся… — Мастер Фу принялся быстро перелистывать исписанные мелким неразборчивым почерком страницы.       Маринетт, как сведущий в искусстве человек, быстро поняла, что тетрадь безумно старая. И страницы переплетены вручную, и следы от восковой печати имеются, и сами листы были жёлтыми, но заметно, что за записями ухаживали.       Ван Фу остановился в самой середине тетради. На целом листе была нарисована странная, немного непонятная и крайне запутанная схема. Маринетт смогла разобрать только изображения семи талисманов из верхнего яруса шкатулки. Неразборчивый почерк был на китайском, в котором девушка не смыслила вообще ничего.       — Маринетт… я должен тебе кое-что рассказать. Это… я не думал, что подобное когда-то случится…       — Мастер, о чём вы?       — Ты права. Бражником стал кто-то другой, и это очень плохо. Если бы это был обычный человек, того, что сейчас происходит, никогда бы не случилось. Те монстры, которые на данный момент появились… не думаешь, что они странные?       — Странные? Разумеется! Первый был особенно ужасен, но и второй не менее… пугающий! Это самые настоящие чудовища! — воскликнула девушка.       — Верно. Чудовища. Но они такие вовсе не просто так. Дело в том, что человек, каким-то образом завладевший талисманом мотылька, является его антиподом. Он — абсолютная противоположность магии моли, можно сказать, его тёмная сторона.       — Антипод? То есть это… я немного не понимаю…       — Я выбрал тебя и Кота Нуара как владельцев не просто так, Маринетт. Талисманы могут реагировать на определённых людей, потому что связаны с первородной магией, с магией, которая наполнила этот мир жизнью. Ты и Кот Нуар — подходящие владельцы и хозяева для Тикки и Плагга, те, кто может использовать силы этих талисманов на полную. Но существуют не только бивалентные камням люди, а ещё и такие, которых именуют антиподами. Сила талисмана подчиняется им не хуже, чем вам. Пожалуй, они зачастую даже сильнее… Но разница в том, что такие люди извращают силы талисмана и используют его способности противоположным образом, нарушая идеальный баланс сил. И, что самое ужасное, со временем они станут только сильнее, а квами, прислуживающие таким людям, изменятся согласно их личности.       — Подождите, вы хотите сказать…?       — Запретный плод сладок, Маринетт. Новый Бражник мог забрать талисман, потому что его тянуло к нему. Он и сам этого не осознавал, но теперь уже не сможет остановится. Ты когда-нибудь слышала о семи грехах?       — Конечно, но при чём тут…       Глаза Маринетт распахнулись от ужаса. Семь талисманов и…       — Каждый талисман наделён тем, что дарует миру его первозданную форму. Талисман созидания сотворил мир, разрушения — привнёс в него недостатки и трудности. Талисман павлина создал эмоции, черепахи — создал землю и природу… Каждая сила создала нечто особенное и важное, всё в этом мире существует в гармонии. Но если хотя бы одна деталь выбивается из ритма, музыка пропадает и рождается хаос. Талисман мотылька сделал из людей самих себя, подарив каждому желания и возможность изменяться. И, разумеется, у каждой силы есть своя противоположность. Семь грехов, как и семь добродетелей, основана вовсе не на выдумках и предрассудках. Когда появляется антипод и овладевает талисманом, он извращает его суть. И у каждого есть тёмная сторона. К сожалению, Маринетт, если нового Бражника не остановить, он дойдёт до крайней точки и пробудит эту самую силу, нарушив гармонию вселенной.       — Но… что же это за грех? И, получается, у наших с Котом талисманов тоже он есть? — с беспокойством произнесла девушка.       — Да, есть. Божья коровка обладает умеренностью во всём, но её грех — обжорство, которое нельзя остановить. У Кота Нуара — похоть, которая может свести с ума. А у мотылька, всегда терпеливого и мягкого, пожалуй, самая страшная крайность.       — Какая? — одними лишь губами прошептала Маринетт.       — В эту самую крайность новый Бражник впадает всё сильнее. И с каждым разом ему становится все тяжелее остановится. Его грех, превращающий человека в монстра, — первородный, неумолимый гнев.