***
Последние два дня пришлось затаиться. Особых усилий мне стоило найти безопасное место, ведь Париж просто захлестнуло новой волной поисков. Нигде мне не было укрытия. Нигде не было достаточно безопасно. Мне казалось, что всюду вокруг рыскают тени героев, насмехаясь надо мной, перешептываясь за спиной и поджидая самого удобного момента моей слабости. Все силы буквально губкой выжило. Голова раскалывалась от переутомления, но я не мог даже заснуть из-за странного чувства постоянной слежки. В перебежках прошло полтора дня. Урывками я смог немного отдохнуть, как-то даже совершенно не замечая обострившейся ноющей боли по всему телу. Да, я чувствовал её намного ярче, чем прежде. Чувство, словно тело медленно горит, но это самое пламя было странным, будто приятным, а не обжигающим. Странно. Всё странно. Тени преследовали, я постоянно прятался ориентируясь исключительно на собственную интуицию, потому что в глазах всё искрилось и плыло. Непонятная сила начинала подниматься откуда-то из груди, обволакивая всё тело и проходя по нему электрическими разрядами. Я стал ярче прежнего ощущать тревогу и страх, но ещё сильнее я злился. Это было странное ощущение. Словно меня медленно разрывает на две аккуратные части, одна из которых тянет вниз, а другая — вверх. И та, что горела этим яростным пламенем теснила ту, что пыталась сопротивляться. Руки тряслись то ли от злости и бессилия, то ли от усталости и боли. Мне было то холодно, то безумно жарко, в глазах периодически двоилось и на одно изображение накладывалось другое. Все зеркала, что я встречал, показывали то самое ненавистное мне отражение. Ярко-красные глаза, кипящие ненавистью ко всему. Это чувство вернулось спустя долгие двадцать лет. Я не понимал, кого слушать и кто говорит. Нити, которые я видел теперь намного чётче и осознаннее, манили меня. Магия внутри кипела, требовала выхода, а я даже не понимал где вообще нахожусь, потому что чувство осознания себя вновь сбоило. Я даже не мог точно сказать день сейчас или ночь. Что-то происходило, но не то, чтобы я пытался предотвратить это нечто. Яркая нить знакомого зелёного оттенка вспыхнула яростным огнём. И меня это привлекло. Как мотылька манит свет лампы, меня манил блеск его ярости. Да, точно. Это эмоции Кота Нуара, вновь вспыхнувшие гневом. Он был зол, измотан, крайне расстроен и, кажется, потерян. Помоги ему. Покажи ему. Направь его. Дрожащей рукой я протянул руку к яркой зелёной нити. И я даже внимания не обратил на то, что рука выглядела странно. Что вокруг, в небольшой комнатушке под крышей Нотр-Дама, куда я приполз на последнем издыхании и где вырубился, кажется, позавчера, разбросаны непонятные куски тончайших нитей шёлка. Мне показалось, что это естественно, что всё нормально. Как и тот факт, что последние три дня бесконечной агонии я даже Нууру не видел. Единственное, что я сейчас чувствовал довольно чётко — резкую боль в спине, не проходящую уже который день. Кожу будто что-то разрывало изнутри, но это нечто просто не могло вырваться. Человеческий разум не позволял, а разум квами был слабее третьего, подавляющего других. Давай. Сделай это. Выпусти гнев, позволь ему вести себя. Нить Кота Нуара покрылась яркой фиолетовой коркой. Почувствовав прилив энергии от героя, я резко распахнул глаза. Тяжело задышав, я прокашлялся и смахнул выступающие капли пота со лба. — Кот Блан, — произнёс я, называя акуматизированного, — Сотри всё на своём пути. Бред прошёл, мне стало немного легче, после получения подпитки от Блана. Я даже не особо сумел понять, как именно я акуматизировал его, но это не важно. Я отомщу им за унижение, что мне пришлось пережить. Надо же. Герой всея Парижа оказался настолько поглощён собственным гневом, что сам стал служить тому, кого ненавидел. Бубновый туз. Животные инстинкты и практически полное отсутствие разума прошлого героя. Я перевалился на бок и подполз к круглому запылённому чердачному окну. Хмурый город озарила ярчайшая вспышка, в которой пропал проплывающий паром. Страх, который я всё ещё ощущал где-то в глубине души моментально пропал, оставшись лишь жалким воспоминанием. Да. Вот оно. То самое чувство, которое и должно стоять во главе. — Ха… Ха-ха-ха-ха! Смех эхом отталкивался от стен. Мне было так смешно, что я не мог держать это в себе. Они умрут. Все они. Весь этот жалкий город. — Сгорит… Превратится в пыль… — бормотал я, распахнутыми глазами наблюдая за вновь появляющимися белоснежными вспышками. Нужно идти. Нужно больше силы. Я медленно встал, держась за стену. Тело было слабо, но мне необходима энергия. Я не знал, для чего, но она точно нужна. И Кот Нуар обеспечит меня ею. А потом я убью его. Потом отберу его камень. И уничтожу Леди Баг. Отберу и её серьги. А затем… Агрест. И этого ублюдка я убью. Я всех их убью. Вдалеке возвышалась Эйфелева башня. Кончик её шпиля, как и гордость города, был навсегда утерян.***
Белый столб всепоглощающего света вырвался из лапы Кота Нуара, мимолётной вспышкой отражаясь в глазах Габриэля Агреста. Только что случилось худшее из возможного. Сильнейший герой, чья способность была по истине страшна, оказался акуматизированным. И, что ещё более ужасно — предсказания Мастера Фу сбылись слово в слово. Случилось то, чего старик так боялся. Талисман мотылька и сам квами слились с человеком, создавая нечто невообразимое. Монстра, что способен разрушить мир, в прямом смысле. Мастер Фу много рассказал Габриэлю. И он прекрасно понимал, что просто не сможет спастись. Смерть старого Ван Фу стала вынужденной жертвой, тем, что просто не могло не произойти. Мастер Фу понимал это и принял как должное. Габриэль Агрест чуть сильнее сжал веер, уставившись в безоблачное небо — тучи просто испарились из-за одной лишь вспышки катаклизма Кота. Стало просто слишком неподобающе солнечно, для такого тяжёлого времени. Если Бражник ещё способен рассуждать здраво, то Габриэль Агрест обязан предотвратить катастрофу. Невероятное чувство вины испытывал прошлый злодей Парижа. Он виноват в произошедшем слишком уж явно. Именно он запустил этот механизм разжигающегося гнева, что испытывал этот человек. Он разбудил в нём монстра, пытаясь обернуть ситуацию в свою пользу. Габриэль Агрест закрыл крышку шкатулки и дотронулся до позолоченной павлиньей броши. Нет, никакая дополнительная сила уже не спасёт. Талисманом змеи пользоваться он не сможет, всё только ещё сильнее запутается. Остаётся лишь одно. И попытка лишь одна. В рукаве всемирно известного дизайнера оставался последний, самый главный козырь, который сейчас был нужен ему как никогда. Истинная личность Бражника. Мастер Фу говорил, как можно откатить падение во грех и вернуть новоявленному монстру сознание. Если его разум затмила первобытная ярость, нужно всего лишь пошатнуть её, заставить рассеяться. И кто, как не владелец самого чувственного талисмана сможет это сделать? — Леди Баг. Агрест расправил веер и попытался связаться с героиней. — Да? — Мне нужна твоя помощь.***
Яркий солнечный свет выглядел слишком неуместным и неприятным, слишком режущем глаза. Мёртвые улицы города, покрытые строительной пылью, казалось, сейчас стали более беззащитными, нежели раньше. Тьма и хмурое небо хотя бы немного скрывали то, во что превратилась центральная часть Парижа, но сейчас все изъяны и разрушения были как на ладони. Неспешными скачками, на четвереньках, словно какое-то дикое животное, по улице бежал Кот Блан, внимательно всматривающийся в ясное голубое небо. Чувства героя оказались внутри, под плотным замком, захваченные Бражником и взятые под контроль. Разум героя стал кристально чистым, незамутнённым и совершенно ничего не соображающим. На щеке, под правым глазом, алела кровавая бубновая масть, слишком чётко выделяющаяся на фоне белоснежного костюма и глаз, небесного цвета. Кот Блан замер на мгновение, потянув воздух носом. Он и сам не особо понимал, что ему нужно делать, но внутри яростно жгло желание разрушать. Всё сломать, всё уничтожить, стереть в порошок и отомстить за обиду… Только вот, проблема, он упрямо не мог понять, кому именно мстить? Такое чёткое ранее желание сейчас размылось и просто не позволяло ухватить себя, чтобы вспомнить. В голове мелькали образы какого-то человека, другого, с такими же голубыми глазами, на которого герой почему-то затаил детскую обиду, гиперболизированную действием акумы… И ещё один образ. Васильковые глаза и тёмные, иссиня-чёрные волосы, счастливая улыбка и облегчение на её лице… Только кто это? Кот не помнил, но она вызывала в его душе такой живой трепет, что бывший герой даже дыхание затаивал, когда думал о ней. О том, как было тепло в её объятиях, о её приятном, мелодичном голосе, о волнении за него… Но он опять забыл. Оформленное видение вновь расплылось облачком белёсого дыма, отчего у Блана разболелась голова. Нужно вспомнить, нужно что-то сделать, но что? Он не понимал и от этого злился только сильнее. Ещё и странное ощущение неправильности, словно он сейчас ненавидит уже самого себя, а не незнакомца с безумным блеском в глазах… Что делать? Резко возросшие чувства о чём-то сказали Коту. Животный инстинкт, пробудившийся в бубновом тузе сейчас кольнул затуманенное сознание. Ускорившись, Кот запрыгнул на крышу покосившегося здания близ Елисейских садов. Покрутив головой, Кот успел уловить какое-то микродвижение рядом с Эйфелевой башней. Не долго думая, Блан хищно оскалился и стремительно направился в сторону затаившейся добычи. Что-то упрямо твердило, что нужно поймать этого некто. Словно кто-то тихо нашептывал экс-герою приказы, но делал это так умело, что давления и вовсе не ощущалось. Тихий шелест сбоку заставил Блана моментально отреагировать, выставляя руку с заряженным Катаклизмом. Белый луч, ослепивший бы любого, кто на него посмотрит, сорвался с кончиков острых когтей и врезался в небольшой жилой дом, прорезаясь сквозь плотную стену деревьев. Листва моментально истлела, кирпичи превратились в белую крошку, хлопьями оседающую на каменные дороги улиц. Словно только что выпавший снег, она начала покрывать всё возможное пространство. Пусто. В той стороне никого не было. Зрачки Блана резко сузились. Руки, порывающиеся использовать Катаклизм отчего-то сейчас не подчинялись. В его сторону направлялась до боли знакомая фигура. Сквозь мутную пелену, раздваивающееся изображение показывало совершенно разное. С одной стороны — враг, которого положено уничтожить. С другой стороны… — Леди… Баг? — прошептал Кот, не в силах отвести взгляд от возлюбленной. Охваченное мраком сердце героя затрепетало, когда девушка вытянула руки и осторожно обняла Блана. — Ты не виноват. Всё хорошо. Я не брошу тебя, всё в порядке… Голубые глаза Блана заблестели. В ладонях сам собой появился катаклизм. Она сейчас так близко. Ничего не стоит просто взять и уничтожить, забрать серьги… Кот резко оттолкнул Леди Баг, отпрыгивая назад. Обхватив голову, он издал странный утробный рык, но тут же прикусил губу и упал на колени, ударяясь лбом об асфальт. Мимолётная вспышка боли отрезвила, вернула разум. Кот Блан дрожащей рукой дотронулся до кольца — источника его смуты и быстрым движением смахнул его с пальца, резко вдыхая свежий воздух. Леди Баг что-то кричала, когда поднимала обессиленного Адриана Агреста, унося его прочь. Единственное, что заметил парень перед тем, как отключиться — высокого человека в красном плаще, надевающем его кольцо.***
— Катаклизм! Из йо-йо Леди Баг вырвался ярко-розовый луч, крошечным куполом накрывший подоспевшего Павлина и Адриана, без сил лежавшего на земле. Из-за громких звуков разрушения площади и близлежащих районов совершенно ничего не было слышно. Леди Баг с силой сжимала оружие, удерживая полупрозрачный щит над всеми. Разрушение, созданное Бражником, сейчас уже никак нельзя было предотвратить. Землетрясение закончилось. С громким скрежетом Эйфелева башня рухнула вниз, вспарывая и без того обезображенную землю. Над Парижем в который раз сгустились чёрные тучи, но теперь уже смога. Всё неожиданно стихло. Крупные пепельные хлопья, словно снег, оседали на землю, тут же превращаясь в грязь. Канализация была безнадежно уничтожена, трубы прорвало. Леди Баг сняла щит и повернулась в сторону Павлина. В её глазах сейчас мелькало слишком много эмоций. Девушка была потеряна. Она просто не представляла, как вообще всё могло к такому прийти. Как её обычная жизнь вот так резко превратилась в настоящий ад? До героев, скрывающихся в укрытии, донёсся громкий смех, тут же сменившийся гневным выкриком. — Чёртово кольцо! Леди Баг вышла из укрытия, встав прямо напротив Бражника. Руки злодея слегка подрагивали, будто от напряжение, а его глаза и вовсе будто светились каким-то таинственным, опасным безумством. Говорить уже не было смысла. Слишком долго Леди Баг пыталась. Слишком долго она хотела решить всё это иначе. Но этот человек, который стоит напротив девушки, не будет слушать. Он безумец, как и говорил Кот. Леди Баг почувствовала, что ее слегка отодвигают в сторону. Перед героиней встал Павлин, сейчас лишь хмуро наблюдающий за злодеем. — Тебе нужно защитить серьги. — Что? — Серьги. Если он их получит… Даже представить не могу, что тогда случится. Возьми Адриана и… Бражник, наконец, заметил героев. Сунув руку в карман, злодей убрал кольцо и поправил перчатки. Что-то в его внешнем виде разительно отличалось от того, каким Леди Баг видела его раньше. Точно. Глаза Леди Баг расширились от удивления. У него не было броши. Взмахнув рукой, злодей ухмыльнулся. — Какие же вы тупые. — Последний раз… Прекрати это. — Посмотрите, кто загавкал… Что, за сыночка испугался? — рассмеялся Бражник. Леди Баг прошибло холодом. Она вскинула голову, уставившись на безэмоциональное лицо Павлина, отчего-то моментально узнавая в нем Габриэля Агреста. Тут же девушка посмотрела на Адриана. Не может быть. — Ты… Ты чудовище. — Эй… «герои», — хохотнул Бражник, щёлкая пальцами, — Вам известно первое правило азартных игр? Напряжённое молчание стало ответом. — «Заставь противника сесть за стол». Если сначала дать фору, то соперник почувствует себя уверенно, ничего не заподозрив, даже когда ты начнёшь повышать ставку. Небольшая вспышка фиолетового света заставила обоих героев отшатнуться чуть назад. — А к тому времени, как он опомнится… Чёрная карта появилась в руках Бражника. Глаза Габриэля Агреста дрогнули, он напряжённо сглотнул. — Будет уже поздно. Бражник ярко улыбнулся и приложил карту к собственной груди, прикрывая глаза. Оба героя заметили, что рисунок на лицевой стороне был совершенно не похож ни на один предыдущий. — Это же… — Это джокер, — кивнул Габриэль Агрест, раскрывая веер. Ярко-фиолетовый кокон из тончайших нитей, сформированный вокруг Бражника, неожиданно разорвался. Изнутри вырвалось утробное стрекотание вместе с клубами пара. Гигантские ярко-фиолетовые, слегка прозрачные крылья резко раскрылись, стряхивая капельки жидкости и начиная тут же обсыхать. В глазах героев отразилась красная вспышка света. Монстр повернул голову слегка набок, тут же взмахивая парой гигантских крыльев и взлетая. Габриэль Агрест на мгновение прикрыл глаза. Веер дрогнул. В такие моменты дыхание перехватывает.