Падение в твоих снах

До этого момента Юдзи не задумывался о том, что думает Сукуна об однополых отношениях. Он полагал, что, поскольку Сукуна ничего не сказал о влечении Юдзи к мужчинам, Проклятье было в порядке вещей. Но Юдзи никогда по-настоящему не задумывался о том, как такие отношения рассматриваются во временном отрезке Сукуны. Но теперь, когда он подумал об этом, Юдзи вспомнил, как Нобара разразилась целой тирадой об однополых отношениях и о том, как они были относительно нормальными в древние времена и почему это должно было измениться. Честно говоря, Юдзи ни хрена не знал, когда дело касалось японской истории. Он всегда находил этот предмет довольно скучным, так как учителя просто болтали и болтали о вещах, которые казались совершенно неуместными. И когда дедушку положили в больницу, Юдзи меньше внимания уделял учебе и больше возможности проводить как можно больше времени со своим дедушкой, независимо от того, сколько старик говорил ему уйти. Но теперь Юдзи хотел бы знать больше об эпохе Сукуны, о периоде Хэйан, особенно когда дело касалось Магии. То здание, в котором находился Сукуна, выглядело как своего рода школа магии. Юдзи задавался вопросом, сможет ли он найти какую-либо информацию о месте, которое посещал Сукуна. Вздохнув, Юдзи предположил, что ему следует попытаться сосредоточиться на том, чему учил Годжо-Сенсей, но… Математика была такой скучной. Издав тихий стон, Юдзи уронил голову на стол, оглядывая комнату вокруг себя. Мегуми складывал лист, который Годжо дал им, в нечто вроде оригами. Юдзи съежился, когда Мегуми вытащил ножницы, чтобы разрезать бумагу на более квадратную форму. Годжо, конечно, не был бы рад этому. Нобара, с другой стороны, спала в своем стуле рядом с Юдзи, ее подбородок касался груди, ее шея неловко вытянулась вперед. Она тихо похрапывала, и Юдзи был удивлен, что Годжо не попытался разбудить ее, как в последний раз, когда она заснула в его классе, на нее вылили ведро воды. Однако, взглянув на Годжо, Юдзи увидел, что мужчина все еще с энтузиазмом объясняет квадратичные функции…, или это были кубики? Юдзи не был слишком уверен. Юдзи также знал, что не может рассчитывать на то, что Сукуна будет развлекать его, так как Проклятье не сказало Юдзи ни слова после того, как он игнорировал Сукуну все утро… Это не было похоже на то, что Юдзи не хотел разговаривать, ему просто… нужно было все обдумать; и это было относительно трудно, когда Юдзи даже не был один в своем уме. Испустив еще один вздох, Юдзи потянулся, позволяя верхней части своего тела растянуться на столе перед ним. Он решил, что если никто не собирается слушать попытки Сенсея преподавать математику, то, может быть, Годжо согласится перейти на краткий урок истории. — Эй, Годжо-Сенсей? — позвал Юдзи. — Да, Юдзи?! — Годжо радостно заорал, разворачиваясь. Седовласый мужчина моргнул за темными очками, прежде чем нахмуриться, глядя на пустынный класс перед ним, бросив взгляд на спящую фигуру Кугисаки и ворча на Мегуми, когда он прошел вперед и вырвал бумагу из рук ворона. — Эй, — слабо запротестовал Мегуми. — Я преподаю математику, Мегуми, а не оригами, — упрекнул Годжо, прежде чем скомкать бумагу и бросить ее в мусорное ведро, промахнувшись на милю, но не удостоив ее вторым взглядом. — Итак, чего ты хотел, Юдзи? — Годжо добродушно улыбнулся, хлопая Нобару по голове, отчего подросток фыркнул, пробормотал, а затем откинулся на спинку стула. Годжо посмотрел на рыжую, потом на свою руку, потом просто вздохнул и повернулся обратно к Юдзи. — Не могли бы вы рассказать нам больше о «Золотом веке» Дзю-Дзюсту? Например, мы немного узнаем об истории магии, но на самом деле не вникаем в нее… — Юдзи замолчал. Было более чем очевидно, что он спрашивал о Сукуне, но его смущение не могло подавить его любопытство. Годжо выглядел удивленным и заинтригованным вопросом, если не немного огорченным тем, что это означало, что ему придется закончить свой драгоценный урок математики. Мегуми выглядел слишком заинтересованной вопросом Юдзи для его же блага. Юдзи толкнул ворона локтем в отместку за хитрый взгляд, который послал ему Фушигуро. — …КОНЕЕЕЕЕЦ, — драматично заскулил Годжо, потащившись обратно к стойке регистрации, прежде чем нагнуться и схватить что-то, прежде чем вернуться с ведром… воды. Юдзи отодвинул свой стул от Нобары как раз в тот момент, когда Годжо вылил воду ей на голову. — ЧТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА!?!? — Кугисаки фыркнула и закашлялась, подняв кулак, чтобы ударить себя в грудь, чтобы избавиться от воды, которая застряла у нее в горле. — Твою мать… — Она захрипела. Годжо наклонился вперед и погрозил пальцем ей в лицо. — Что я тебе говорил о том, чтобы спать в моем классе, юная ле… АЙ, ЧЕРТ! ОТПУСТИ! — Годжо подпрыгнул, пытаясь оторвать палец от Кугисаки, который решила его укусить. Раздраженно вздохнув, Нобара смягчилась. Годжо заскулил, бросив на нее сердитый взгляд, и прижал руку к груди. — Варвар, — пробормотал Годжо, уклоняясь от совершенно убийственного взгляда, который Нобара послала ему. — Повзрослейте вы двое, — фыркнул Мегуми, ведя себя так, как будто ублюдок не находил все это забавным. Годжо высунул язык. — Я как раз будил ее, чтобы научить истории, да! — Годжо заскулил. — История? — спросил Нобара, сбитая с толку. — Я думала, мы занимались математикой. Годжо фыркнул. — Да, ну, так как никто не слушает, а Юдзи хочет узнать о Магии и Золотом веке Дзю-Дзюсту, мы на мгновение меняем тему. Юдзи надул губы, когда Нобара послал ему понимающий взгляд. Сожаление, которое он испытывал из-за того, что рассказал этим, двоим о своей влюбленности, было реальным. Годжо вздохнул, подхватив ближайший стул, прежде чем оседлать его и выстрелить в Юдзи из пистолетов. — У тебя есть какие-то конкретные вопросы? Юдзи задумчиво напевал, решительно игнорируя шелест Сукуны в глубине своего сознания. — На самом деле нет, но я думаю, мы могли бы начать с того, почему это было классифицировано как «Золотой век»? Например, я знаю, что это было потому, что процветали Проклятья и колдовство, но почему? Годжо кивнул головой, прежде чем щелкнуть пальцами. — Хороший вопрос! Самый простой способ объяснить это, тот факт, что период Хэйан считался «Золотым веком» не только Дзю-Дзюсту, но и Японии в целом. Период Хэйан был расцветом японской культуры, оказавшим большое влияние на искусство и архитектуру. Религия была несколько отделена от политики, и в ней рассматривался конфликт синтоизма и буддизма. Политическая структура обеспечивала длительный мир, позволяя расти праздному классу дворян. Был также большой интерес к поэзии, литературе и всему этому джазу, — Годжо пренебрежительно махнул рукой. — Ты понимаешь картину. В любом случае, это не только помогло японской культуре достичь пика, но и населению в целом и привело к новым конфликтам. Самый простой способ описать это так: когда человечество растет, растут и Проклятья. Юдзи кивнул, внимательно прислушиваясь. Мегуми в кои-то веки ни с чем не возился, и Нобара действительно выглядела заинтересованной. — Тогда, с увеличением числа Проклятий, увеличилось число Колдунов. Были также новые Проклятые Техники, которые родились в мире Дзю-Дзюсту в это время, некоторые из этих техник составляют хорошо известные семьи сегодня, — Годжо промурлыкал, на секунду задумавшись. — Тогда было гораздо больше школ Магии, чем сейчас. — А как насчет женщин в истории Дзю-Дзюсту? — спросила Нобара. — Я немного читала об этом, но в то время я едва могла найти женщин, занимающихся магией. — Ну… — Это потому, что они были обучены как Жрицы. Юдзи ответил автоматически, вспомнив тот маленький кусочек информации из мыслей Сукуны в предыдущем воспоминании, которое видел Юдзи. Годжо бросил на него странный взгляд. Юдзи не мог расшифровать его, но на лице учителя, казалось, отразился интерес. — Правильно, Юдзи, — улыбнулся Годжо. — В то время женщин готовили в Жрицы, если только их навыки не были высоко развиты или не были нужны магам. Так что, если вас интересуют женщины в истории Магии, вам лучше заняться Жрицами. — Я думала, что у них есть духовная сила, я предполагаю, что на самом деле это была Проклятая Энергия? — спросила Нобара. — Ага! — Годжо снова развеселился, довольный очевидным интересом своих учеников к этой теме. — А как насчет Сукуны? — прямо спросил Мегуми, игнорируя дерзкую ухмылку, которую Годжо послал ему за вопросом, когда Юдзи неловко заерзал, несмотря на свой интерес к этой теме. — Ну, большинству неизвестно, что Сукуна на самом деле был человеком, так гласит легенда! — Годжо прошептал, как будто это был маленький грязный секрет, но трое подростков просто обменялись понимающими взглядами, осознав информацию и заставив Годжо надуться из-за отсутствия реакции. — Ты знаешь что-нибудь о том, что он был человеком? — спросила Нобара, равнодушно глядя на свои ногти, как будто она не была вложена в это на 110%. Годжо задумчиво промурлыкал. — Не совсем. Все, что известно или, ну, теоретически известно, что он был колдуном до того, как стал Проклятьем. Говорят, что от его тела не избавились должным образом, и поэтому он смог вернуться в виде мстительного Проклятья. — Годжо замолчал, глядя в сторону Юдзи. — Если я правильно помню, он умер после того, как пришел в ярость и убил благородную семью и их ребенка. Теперь это, получил ответ от Сукуны. Абсолютная, ужасающая ярость, внезапно охватившая разум Юдзи, чуть не заставила его упасть со стула. Он чувствовал, как проклятая энергия Сукуны касается кожи Юдзи, пока Проклятье корчилось внутри него. Зрение Юдзи потемнело. Он почувствовал, что тонет, когда голос Сукуны пронесся в его сознании. — Не говори о вещах, о которых ты ничего не знаешь, негодяй! — Слова не были выкрикнуты, но были прошиплены опасно низким тоном, который намекал на ярость Сукуны. Юдзи ахнул, когда его зрение внезапно прояснилось, и он моргнул, оказавшись лицом к лицу с Годжо, его руки обвились вокруг шеи мужчины. Последовала пауза молчания, напряженного предчувствия, прежде чем Юдзи всем телом отпрянул от своего учителя, убирая руки, как будто обжегшись. — МНЕ ТАК ЖАЛЬ! — Юдзи вскрикнул, прижимая руки к груди, его слегка трясло, и он поспешно отпрянул от Годжо, опрокинув несколько стульев и опрокинувшись назад. Годжо откашлялся, поднес руку, чтобы нежно потереть его шею. — Ничего страшного, — улыбнулся Он, шагнув вперед, чтобы помочь Юдзи подняться с пола. — Думаю, в этой истории есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Годжо выглядел озадаченным, любопытство и интрига сияли в кристально-голубых глазах, которые смотрели на Юдзи из-за оправы черных солнцезащитных очков. Юдзи молча кивнул, игнорируя ярость Сукуны, которая звенела в его голове.

❈❈❈❈❈

Сукуна издал еще один разочарованный крик, продолжая разбрасывать черепа в своих владениях. Кости потрескивали и лопались после соприкосновения с его проклятой энергией, и становилось так плохо, что Сукуна не мог даже прикоснуться к одному из бычьих черепов, прежде чем тот расколется. Гнев затуманил разум Сукуны. Боже, как ему хотелось свернуть шею этому глупому Годжо. Как он смеет говорить о вещах, о которых ничего не знает! Грудь Сукуны сжалась, как будто она обрушилась бы сама на себя, если бы ее потянули еще сильнее. Его легкие тяжело вздымались, и его проклятая энергия сходила с ума, и Сукуна никак не мог от нее избавиться. Сукуна ненавидел то, что не мог высвободить всю свою накопившуюся энергию. Он ненавидел, когда ему напоминали о… Сукуна бросил руку к своему трону из костей, который немедленно взорвался, когда его проклятая энергия ударила в него. Сукуна заметил, что его рука дрожит. — Блять! — Заорал он, ударив кулаком по одной из опор с ребристыми клетками. Его владения дрогнули и исказились, когда он проклял энергию, бушующую в нем от гнева. Домен не знал, какую форму принять, но Сукуне было все равно. Когда он увидел, как костяной столб треснул и рухнул под его кулаком, конструкция развалилась на части, когда она врезалась в кровавые лужи его владений, Сукуна почувствовал, как его плечи опустились вперед. — Черт, — прошептал он, опустив колени на землю, и бесплодно вцепился в волосы. Сукуна закрыл глаза, глубоко вздохнул, прежде чем открыть их и оказаться в гигантском открытом саду. Здесь цвели кусты, розы и всевозможные цветы, трава была сочно-зеленой, а небо-прекрасным голубым. Сукуна не хотел быть здесь, но у него не хватало сил оторваться от воспоминаний. Поэтому вместо этого он сидел там, наблюдая, как женщина, чей живот был наполнен сущностью другой жизни, взволнованно выходит на тропинку. У нее были длинные волосы, доходившие далеко до туловища, и она была одета в голубое шелковое кимоно, ее шея была украшена драгоценностями. Сукуна наблюдал, как женщина потащила за собой мужчину, короткие бордовые волосы и худощавые мышцы, и начала показывать ему сад. Сукуна наблюдал, как она обернула черный шарф вокруг шеи мужчины, прежде чем заключить его в объятия. Сукуна остался и наблюдал, как они воссоединились впервые за три года. Наблюдал, как улыбки расцветают на их лицах, а глаза загораются, когда они обмениваются историями о своей жизни. Сукуна наблюдал, пока глаза женщины не начали опускаться вместе с солнечными лучами. Он наблюдал, как мужчина улыбнулся ей сверху вниз, проворно запустив пальцы в ее волосы цвета воронова крыла, пока она шептала ему об обещаниях другого совместного будущего в другой жизни. Сукуна наблюдал, как они вернулись внутрь, вцепившись в свой собственный шарф и не обращая внимания на слезы, которые текли по его лицу. — В другой жизни, — тихо прошептала Кокоро, наклоняясь к нему, пока они смотрели на закат. — Мы с тобой смогли бы создать собственную семью… Свою собственную жизнь. Я сшила шарф для тебя, пусть это будет памятью о нашем совместном будущем, в этой и в другой жизни, и о моей любви к тебе, несмотря на наше расстояние. Сукуна судорожно вздохнул. — Я больше не могу связаться с тобой, Коко… Он был Проклятьем. Даже если он умрет, он никогда не сможет отправиться туда, куда ушла Кокоро. Он никогда больше не станет человеком и никогда больше не сможет покоиться с миром. — …Прости, — прошептал он, вцепившись в черный шарф на шее и сворачиваясь калачиком.