Падение в твоих снах

Сукуна помнил, как впервые встретил некоего Юму Эгучи, или, как он позже назовет его, «Старика». Это была еще одна дерьмовая зима, когда было слишком много снега и слишком мало укрытий. Сукуну удалось выгнать себя обратно на улицу после того, как он разозлил своего сутенера, и поэтому он должен был пережить зиму в одиночку, а у Сукуны не было достаточно денег, чтобы купить себе приличную одежду, чтобы не замерзнуть, а также заплатить за еду, чтобы сдержать голод, грызущий его желудок. Так что, по сути, у Сукуны было два варианта: замерзнуть насмерть или умереть с голоду. Прекрасный. Что за способ сделать мужчину счастливым. Обычно он просто пытался соблазнить какого-нибудь парня, чтобы тот привел его домой потрахаться, но сегодня никого это особенно не интересовало. Сукуна вздохнул, подтягивая колени ближе к груди в попытке защититься от холода. В данный момент он находился в начале переулка. Было слишком холодно и, следовательно, слишком поздно, чтобы привлечь какого-нибудь помешанного на похоти идиота затащить его в постель. Там не было света, кроме луны и зажженных свечей, которые светились из окон. Сукуна прижался ближе к стене, холодный камень просачивался в его одежду и лишал его тепла, которое он собрал, но Сукуна устал, и ему нужно было прислониться к чему-нибудь головой, и он был слишком горд, чтобы его видели спящим на земле, поэтому спать прямо было лучшим вариантом. Прошло совсем немного времени, когда Сукуна наконец начал засыпать, и какой-то придурок толкнул его ногой в бок. Сукуна почувствовал, как его брови нахмурились, но решил не обращать на это внимания, надеясь, что идиот уйдет. Не повезло. — Эй, — сказал мужчина, подталкивая его немного резче. — Вставай. Сукуна зарычал, резко обернувшись, чтобы хмуро посмотреть на мужчину. — Я пытаюсь уснуть, и нет, я сейчас не свободен для траха, так что отвали! Мужчина только усмехнулся. — Я вижу, такая же дерзкая, как и твоя мать. Сукуна отшатнулся, ошеломленный этим комментарием. Он едва мог вспомнить, какой была его мать, и слышать, как этот незнакомец сравнивает его с ней, было странно и нежелательно. Этот человек, вероятно, пытался каким-то дешевым способом заманить Сукуну обратно к себе. Когда Сукуна не ответил, мужчина вздохнул. Он был довольно седым, только странная прядь черных как смоль волос присутствовала. У него была жиденькая бородка, в уголках глаз примостились маленькие гусиные лапки, а на лбу залегли морщинки. Он выглядел довольно старым, но был одет достаточно хорошо, чтобы Сукуна, вероятно, мог получить хорошую монету за то, что он переспал с ним. Это, и это действительно было чертовски холодно. Сукуна тихо вздохнул про себя, скромно поднялся и стряхнул пыль со своего кимоно изящным способом, который, как он обнаружил, понравился многим клиентам. Он заставил свое лицо успокоиться, разгладил прежнюю хмурость, слегка приподнял губы в застенчивой улыбке и слегка наклонил голову, чтобы посмотреть на мужчину сквозь ресницы. Идеальная картина трахаемости и желания. — Ну, я уверен, что ты здесь для чего-то другого, кроме моей матери, — сказал Сукуна, заставляя слова звучать сладко-сладко, когда он шагнул вперед, положил руку на грудь мужчины, прежде чем скользнуть по его плечу и вокруг шеи. Мужчина удивленно приподнял бровь. Сукуна продолжил. — Я уверен, что в твоей постели было бы намного теплее, если бы я был в ней, — настаивал Сукуна, стиснув зубы от того факта, что он почти умолял. Он обвил обеими руками шею мужчины, соединив его руки вместе, прежде чем шагнуть вперед, почти грудь к груди. Сукуна случайно взглянул на мужчину, который на самом деле выглядел довольно страдающим запором, и прежде, чем он смог вернуться и попробовать другой подход, мужчина начал чертовски сильно смеяться! Сукуна отступил, чувствуя, как внутри у него все сжимается от гнева и стыда. В его глазах вспыхнуло негодование, и он обнаружил, что снова нахмурился. — Гребаный мудак, — сплюнул Сукуна, — Чего еще ты хочешь, а? Ты думал, что сможешь трахнуть меня прямо здесь, в переулке!? Мужчина смеялся так сильно, что, казалось, был на грани слез, и Сукуне очень хотелось ударить его по лицу, но он воздержался. Как-то. — Нет, малыш, — хихикнул мужчина, выпрямляясь, когда его смех иссяк, но Сукуна увидел проблеск жалости в его глазах. — Я здесь по двум причинам: во-первых, я хотел найти тебя с тех пор, как умерли твои родители, и, во-вторых, я здесь, чтобы предложить тебе присоединиться к нашей школе Дзю-Дзюсту. Сукуна моргнул. Он почувствовал, что немного расслабился, хотя и от того факта, что этот человек не хотел. Бродит по его телу, видя его в самом уязвимом состоянии, прикасаясь к нему в местах, которые были зарезервированы только для любовников... Сукуна почувствовал, как у него по коже поползли мурашки при этой мысли, и быстро отогнал ее. Приступ паники ни к чему его не приведет. — Почему ты хочешь, чтобы я поступил в школу Дзю-Дзюсту, а? — вместо этого спросил Сукуна, чувствуя, как его нос морщится от отвращения. Он никогда не любил Проклятья, особенно с тех пор, как его собственная проклятая деревня назвала его таковым. — Потому что, мальчик, в тебе есть проклятая энергия твоего отца, — ответил мужчина. Сукуна даже толком не знал, о чем, черт возьми, говорит этот чудак, но все равно кивнул. — Кроме того, я собирался... взять тебя к себе после смерти твоих родителей. Сукуна фыркнул, заметив, как мужчина слегка вздрогнул от шума. — Да, ты опоздал примерно на 10 лет, дедуля. Кстати, как тебя зовут? — Юма Эгучи. Сукуна многозначительно оглядел переулок, отсутствие вещей и изодранное кимоно. — Ну, Эгучи-сан, — протянул Сукуна, наслаждаясь тем, как при упоминании названия губы мужчины слегка нахмурились. — Думаю, мне больше нечем заняться. Кроме того, быть уличным бродягой никогда не было моим увлечением, — Сукуна пожал плечами, удовлетворенный тем, как на лице Юмы промелькнуло чувство вины. — Ну что ж, — сказал Юма, быстро приходя в себя и протягивая руку, — Тогда, я думаю, у нас есть план. Сукуна сжал протянутую ему руку, коротко пожал ее, не зная, насколько это решение изменит его жизнь…

❈❈❈❈❈

Юдзи, задыхаясь, проснулся, тело резко выпрямилось, когда его колени ударились о стол, за которым он сидел. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что он больше не во владениях Сукуны, вместо этого на него уставились три пары глаз. Юдзи почувствовал, что краснеет еще сильнее. — Я... Э-э, извините, сенсей, но я… мне нужно идти, — выпалил Юдзи, вставая со стула и практически выбежав из комнаты, тщетно пытаясь скрыть свою очень очевидную эрекцию и игнорируя крики беспокойства позади него. Юдзи побежал по коридорам, радуясь, что урок все еще продолжался и никого не было на улице. Юдзи не был особенно уверен, как далеко он убежал, но все, что он знал, это то, что он хотел побыть один, поэтому он, конечно, не остановился в общежитии, прекрасно зная, что Мегуми и Нобара попытаются загнать его в угол. И он не перестал бежать, когда миновал линию деревьев, которая скрывала технику Дзю-Дзюсту от внешнего мира. Юдзи остановился только тогда, когда запыхался и был уверен, что его никто не найдет, так как даже он не знал, где находится. Глаза Юдзи блеснули вокруг него, он глубоко вздохнул… А потом он рухнул, всхлипывая и дрожа, когда его колени коснулись земли, и он позволил себе свернуться клубком в мягкой траве. Страх и адреналин все еще были на высоте, его сердцебиение громко стучало в ушах, а дыхание было громким и прерывистым. Дрожь пробежала по его телу, волосы на затылке встали дыбом. Он чувствовал себя раздетым, уязвимым и слабым. Юдзи дернул бедрами и вонзил пятки в землю, пытаясь сбросить Сукуну с себя, но Проклятье даже не сдвинулось с места, и он подошел слишком близко, прикасаясь слишком сильно и— Юдзи тяжело дышал, руки бесполезно хватались за мягкую почву под ним. Он не мог перестать думать о том, каким беспомощным он себя чувствовал, каким преданным он был. Он не мог забыть, как Сукуна прижимал его к земле, когда его язык лизал его грудь. Он не мог забыть панику, которая охватила его, сжав горло, как тиски. Юдзи плакал и плакал до такой степени, что ему казалось, что слезы никогда не прекратятся. Ощущение рук, блуждающих по его телу без его согласия, запечатлелось в сознании Юдзи. Но они никогда не чувствовали себя так, как у Сукуны, потому что тот, кто держал его и почти добился своего, не был Сукуной, которого знал Юдзи. Даже если бы у них было одно и то же лицо. Юдзи ненавидел то, как отреагировало его тело, что его член вытянулся по стойке «смирно» от полученной стимуляции. Юдзи ненавидел звуки, которые вырывались из его горла, стоны и мяуканье, которые были непрошеными и нежеланными. Юдзи ненавидел себя за то, что его предали. Какая-то темная часть его разума нашептывала, что именно этого Сукуна хотел от него все это время, что Проклятье просто подыгрывало ему, чтобы он мог прижать его и поступить по-своему с Юдзи, лишив его невинности и достоинства. ...Но тогда почему он остановился? Юдзи все еще тяжело дышал, его руки дрожали, а ноги болели, но его сердце немного успокоилось. Мир медленно вернулся в фокус, и Юдзи выпрямился, ненавидя то, как его мозг напоминал ему, что он не мог этого сделать, когда Сукуна прижимал его к земле. Придвинувшись, чтобы прислониться к ближайшему дереву, Юдзи откинул голову назад на толстый ствол. По его коже все еще бегали мурашки, но паника начала спадать, и Юдзи остался удивляться, почему Сукуна потрудился остановиться – ущерб все еще был нанесен, так зачем останавливаться? Юдзи почувствовал, что его дыхание наконец-то выровнялось, так как ему нужно было сосредоточиться на чем-то другом, даже если его руки все еще дрожали. — Ты думаешь, что можешь манипулировать мной!? Король Проклятий? — Сукуна маниакально рассмеялся... Юдзи нахмурился. Что Сукуна имел в виду под этим? Манипулируя им… Юдзи покачал головой, он понятия не имел, и он точно не был готов спросить Проклятье. Вздохнув, Юдзи закрыл глаза, решив просто немного отдохнуть, прежде чем ему придется встретиться со своими друзьями и придумать какое-нибудь правдоподобное оправдание тому, почему он ушел в такой спешке.

❈❈❈❈❈

Сукуна знал, что такое боль. Это был близкий друг в обеих его жизнях – как Проклятие и как человек. Однако боль, которую он испытывал как Проклятье, не выходила за пределы физической сферы. Не было ни вины, ни душевной боли, ни чувств. Проклятья не должны были ничего чувствовать. И все же он был здесь, чувствуя, как слезятся его глаза впервые с тех пор, как он превратился в проклятое Проклятие. Сукуна знал. Он знал, каково это испытывать нежелательные прикосновения, когда тебя удерживают против твоей воли, когда к тебе прикасаются так интимно. И все же Сукуна превратился в этого монстра. Конечно, Сукуна имел… Со многими раньше было по-своему, когда он впервые повернулся, когда он не мог видеть дальше гнева и печали, когда он даже не мог вспомнить, когда был Проклят и ослеплен яростью. Но Сукуна отчетливо помнит, как однажды он был буквально болен, когда пытался совершать такие ужасные поступки после того, как встретил Кагоме – она так напоминала что-то, кого-то, кого Сукуна начал вспоминать только после того, как наткнулся на девушку, ее доброта была такой знакомой, но такой странной… Казалось, что даже в смерти Кокоро всегда находила способ спасти Сукуну от самого себя, вернее, от того, кем он стал. Сукуна ненавидел то, что Юдзи заставлял его чувствовать себя человеком. Сукуна не чувствовал себя человеком с тех пор, как увидел Кагоме, погребенную на глубине шести футов. Он живо помнит последние слова, которые она сказала ему при их последней встрече. — Теперь не попадай ни в какие неприятности, пока меня не будет! Я не всегда буду рядом, чтобы ругать тебя! — Она засмеялась, помахав на прощание Сукуне, когда возвращалась в свою деревню после их двухнедельной встречи. Что ж, Сукуна определенно попал в кучу неприятностей, как только она больше не могла идти рядом с ним. Но на этот раз Сукуна почувствовал, что ему действительно удалось все испортить. Сукуна слышал прерывистое дыхание Юдзи, слышал, как он всхлипывал и плакал. Сукуна почувствовал, как его сердце сжалось при звуке сердечной боли другого. И тут упала первая слеза. Сукуна почувствовал, как у него сжалось горло, забилось сердце, а руки задрожали. Плотина прорвалась, и Сукуна почувствовал, как свежие следы слез скользят по его коже. Рыдание вырвалось у него из горла, и Сукуна поднес руку ко рту, чтобы подавить его. Сукуна чувствовал себя таким уязвимым. Такая отвратительная и такая слабая. Он ненавидел это. Ненавидел себя. Но больше всего он ненавидел сознание того, что именно он причинил боль Юдзи.