Легенда о лесных феях

— Сходишь со мной к цветочному полю? — выходя на улицу, спросил Мидория. Встреча особо ничего не прояснила, однако теперь было ясно одно. В этот раз от Всемогущего и Деку ожидают лучшего. Иногда кажется, что с течением времени все только больше путается. Выходя после встречи, казалось, что Мидория уменьшился вдвое. Сейчас лицо Изуку особо не выражало лишних эмоций, лишь одна усталость проявилась, опустившись тяжелым грузом на плечи. Глаза, до этого тонувшие в темноте дома, блеснули на солнце. За волосами, сейчас больше обычного всклокоченными, похоже, давно не ухаживали, а о том, как они успели отрасти, и не стоило говорить. Похоже, переживания последних дней особенно тяжело отразились на Мидории. Весь этот вид показывал, насколько устал хозяин тела. Красивый жизнерадостный парень, видимый ранее, потерялся в своих волосах, заложивших глубокие тени на лицо. Какое-то время Бакуго продолжал наблюдать, ответив лишь через пару секунд. — Тц, бесишь, — вид настолько подавленного друга не радовал. Отнюдь, видеть его таким раздражало. Хотелось… не знаю, поддержать что-ли. — Пошли уже. Естественно, Бакуго промолчал. Слова поддержки. Когда в последний раз варвар кого-то поддерживал? Уже и не вспомнить. Мать никогда особо не распространялась по поводу взаимоотношений с другими, а отец… Отец держался немного обособленно от всей семьи. Нельзя сказать, что он не любил их, наоборот, все понимали, что отец семейства души не чаял в своих жене и сыне. Но все-таки разницу характеров иногда слишком трудно не заметить и не принимать во внимание. Путь пролегал уже в другой стороне. Вместо того, чтобы выйти на главную дорогу, эльф обошел дом, проходя в еле заметный просвет среди невысоких кустарников. Последовав за ним, Бакуго вышел в месте, которое довольно сильно отличалось от деревни. Хотя бы тем, что во всей округе теперь не было ни единого дома. Со всех сторон их окружало бесконечное, на первый взгляд, поле. Далеко вперед, насколько позволяли видеть глаза, цвели ромашки. — Это место находится достаточно далеко от деревни. Моя мама любила приводить меня к нему. Раньше мы много времени тратили на то, чтобы просто добраться до него. Да и там не было настолько красиво, как здесь.Ну как-никак мы ходили к окраине поля, — пройдясь немного вперед, Мидория наклонился, что-то выискивая глазами. -То, где мы сейчас находимся, это, скорее, середина поля. А проход я сам нашел года два назад. Не знаю, кто его сделал и зачем, но, когда я прихожу в этот дом, часто забегаю в это место. Слабый порыв ветра заставил тонкие лепестки задрожать. Мидория провел рукой по цветам, задевшим его ногу. — Навевает воспоминания. Бакуго продолжал молча смотреть на эльфа. Мидория вновь прошел немного дальше, наклоняясь к земле. Найдя, похоже, то, что он искал, Мидория вытянулся, поднося растение к лицу. Желтые, слегка приплюснутые цветки на тонких стебельках напоминали сердцевинки ромашки с листьями, похожими на листья рябины. Здесь, где все поле было заселено ромашками, эти цветы казались такими одинокими и брошенными. Среди всех этих белых лепестков они выглядели обособленно. Покрутив еще немного растение в руках, Мидория со вздохом положил его себе в жилетку. Вновь наклонившись, эльф сорвал еще несколько таких же цветков, отправляя их туда же, что и их предшественников. — Это пижма, или, как называла ее моя мама, «дикая рябинка». Здесь, в этом поле, она растет как сорняк. Со стороны кажется, что у них просто оборваны лепестки. Такое чувство, что их лишили шанса быть такими же, как и другие. Когда мама впервые привела меня в это место, она первым делом показала мне именно их. Похоже, она не придумала, как лучше объяснить ребенку, что он не такой, как другие дети. Тогда она сказала, что эти цветы отличаются от других и что они кажутся не настолько красивыми, как их соседки с белыми лепестками, однако такое случается в жизни, и они не виноваты в этом. А после просила прощения. В тот день я осознал, что не все люди рождаются равными. В тот день я понял, — на секунду прервавшись, Мидория, наконец-то, обернулся. Вновь поднявшийся ветер сбросил с лица эльфа волосы, открыв вид на его широкую улыбку. — Я ненавижу это место. Я с нетерпением ждал нашу встречу. Ты ведь помнишь, что обещал тогда?

***

Магическая часть мира является настоящей сокровищницей культур и традиций разных народов. От демонов Северных гор до голубых русалок Южного моря протянулись скрытые от людей территории. Человеческие историки, занимающиеся поиском легенд ради открытия того, что от них так скрывают, обычно находят лишь давние упоминания. Полностью выйти на историю происхождения всех магических видов, без их на то согласия и непосредственного сотрудничества, очень трудно. В наше время только одному человеку удалось хоть немного приблизиться к их тайнам. Если углубляться, то нельзя не сказать о самых известных представителях другой стороны. Варвары. Славящийся своей жестокостью и непобедимостью народ жил и процветал в самом начале зарождения мира. О них, разбивших свое поселение около логова драконов, прямо у подножия их горы, ходило много легенд. Вожди из поколения в поколение вели за собой свой народ, с легкостью отбиваясь от врагов. Однако сама репутация варваров была достаточно высокой. Легенды слагались не только об их жестокости, но и о стойкости. Все знают о том, какой ценностью варвары считают любовь. Партнер выбирается один и на всю жизнь. С ранних лет в головы юных варваров втолковывали то, как важно найти свою пару. — Прошу, благословите нас на счастливый брак! — несмотря на то, что было раннее утро, на улице уже было шумно. Хоть его мать и отец не раз говорили, как важно встретить свою половину, Кацуки не понимал, зачем это нужно. С детства, будучи сыном вождя, он наблюдал, как его мать принимает пары, приходящие за ее благословением. Скорее всего, молодой варвар, насмотревшийся на заискивающих шавок, ползающих у его ног и пытающихся замолвить хоть словечко за своих «очаровательных дочурок», дабы породниться с верхушкой. Натянутые улыбки, слащавый голос, который так и сквозил наигранным уважением и подобострастием, лишь еще больше заставлял убедиться младшего Бакуго в том, что в нем видят только средство достижения целей. Эта любовь, о которой с таким благолепием говорят все, кому не лень, ему была непонятна. Чувства к другому? Готовность поставить свою жизнь на кон ради кого-то? Разве те, кто добровольно входит в отношения, понимая, что за этим стоит, не сумасшедшие? Притом, что Кацуки был довольно похож на свою мать не только внешне, но и в характере, в вопросах любви они почти не сходились во мнениях. На восприятие чувств варвара мать также оказала немалое влияние. Слова, сказанные ею однажды, глубоко засели в подсознании мальчишки. — Не спеши обзавестись партнером. Лучше поднаберись сил, влияния. Когда в твоей жизни появится любовь, это станет твоим слабейшим местом. Враги смогут воспользоваться этим против тебя самого. На маленького варвара, уже в то время трезво оценивающего свои шансы на то, чтобы перенять полномочия вождя от матери в будущем, оказало сильное влияние. Он отлично чувствовал свое превосходство над остальными соплеменниками. Однако у того разговора существовало продолжение, удачно пропавшее в памяти Кацуки, как что-то ненужное. — Враги смогут воспользоваться этим против тебя самого. Но я не скажу, что это плохо. На нас не раз нападали, дабы подмять под себя. Один факт того, что народ, подобно нашему, существует, уже многим не нравится. Мы всегда удачно противостояли нашим врагам. И это происходило не потому, что нам так нужно защитить наши территории. Отнюдь, для нас это не в приоритете. Знаешь, почему мы выбрали эту землю? Просто потому, что это отвадит от нас ненужные взгляды. Живя рядом с драконами, мы уже доказали свою смелость и безрассудство. Мы сражаемся ради наших родных и близких. Это заложено в нас самой Богиней. Нас делает сильнее защита любимых. Отчего-то маленький Кацуки посчитал, что это не настолько важно, так что и пропустил мимо ушей. Но это серьезно повлияло на его дальнейшую жизнь. К другим своим соплеменникам Бакуго не испытывал ничего, кроме чувства своего превосходства. Не подпуская их ближе, варвар провел окончательную черту между собой и остальными. Младший Бакуго рос сильным и достаточно умным, развиваясь быстрее, чем его сверстники. Одно только ему было недоступно. Сострадание. Впервые варвар ощутил доброжелательность к кому-либо в детстве. Это была первая поездка с матерью за территорию поселения. Мальчик его лет, столкнувшийся с диким животным, даже несмотря на явный страх, был слишком воодушевлен. Его глаза, которые, казалось, были широко раскрыты от ужаса, на самом деле пораженно смотрели на всю животную силу, во всей своей красоте представшей перед ним. На солнце, лучи которого еле пробивались сквозь плотные верхушки деревьев, блеснуло ожерелье Мицуки. Она мгновенно подскочила к зверю, отталкивая его в сторону. Для варваров, одним из испытаний которых является так называемое сражение с «природой», обычный волк был не так страшен. Маленький мальчик упал назад, вздрогнув от внезапно появившейся фигуры. — Кацуки! — гаркнула женщина, делая первый замах. Короткие, резкие взмахи. Казалось, небольшой кинжал летает в умелых руках. Солнце радостно отражалось в лезвии, кидая солнечных зайчиков во все стороны. Первым, кто вызвал сострадание варвара, был Мидория. Кроме этого, глаза, смотревшие на Бакуго, отражали такое восхищение, с которым маленький мальчик смотрел на дикое животное, само воплощение силы. Вместо того, чтобы раздраженно оттолкнуть от себя еще одного, на этот раз Кацуки хотел, чтобы им восхищались. Хвалебные речи в свою честь ему было слушать намного приятнее обычно. Даже тот факт, что это воодушевление было направлено не только на него, ничуть не смущал. Младший Бакуго не видел ничего, кроме одного взгляда, направленного на него.

***

Еще при первом появлении Бакуго сразу заметил особенность этого додо. Его крыша не была полностью двускатной — в одном месте переходя в ровную и небольшую площадку. На самом деле, с первого взгляда ее не заметить, однако если обойти дом, то все становится понятно. Не найдя эльфа ни в саду, ни у Озера, варвар вышел на крыльцо. Постояв пару минут, он обогнул дом. Лестница, которая теперь была приставлена к крыше, сразу же бросилась в глаза, подтвердив догадку. Ступеньки, казалось сделанные еще в позапрошлом веке, были довольно хлипкими и расположенными на довольно большом расстоянии друг от друга. Несмотря на это, подниматься было не сложно. На площадке, которую застилало что-то подобие ковра, сидел эльф. Его силуэт остро выделялся на фоне будто пылающего неба. Облака, изнутри казалось подсвеченные чем-то отдающим фиолетовым, низко пролетали над землей. Мидория сидел прямо здесь. Не обращая внимания ни на что вокруг, парень задумчиво смотрел вдаль. Ночь опускалась все ниже, постепенно остужая землю. Хотя погода и оставалось довольно теплой, хорошо ощущалось, что стало холоднее. Эльф иногда переставлял затекшие и окоченевшие руки. Заметив его дрожащее тело, Бакуго снял с себя плащ, накинув его на плечи друга. Мидория машинально подтянул соскользнувшую ткань, только сейчас обратив внимание на плюхнувшегося рядом варвара. — Не нужно бы… — Я знаю, — прервал его Бакуго, смотря в другую сторону. Мидория усмехнулся, еще сильнее запахивая плащ. Красный цвет постепенно сошел на нет, дав путь синеве ночного неба и свету далеких звезд. Луна медленно, словно нехотя, поднялась над горизонтом, озаряя округу нежным светом. Бакуго, привыкший к холоду, сидел, перебирая ворсинки ковра. Изредка он бросал одиночные взгляды на все больше съежившегося под теплым плащом парня. Какое-то время эльф продолжал сидеть в той же позе. Однако через пару минут, похоже почувствовав, что его шея затекает, опустился на спину. Плащ он не снял, понимая, что без него долго не просидит. Слабое дуновение ветра сорвало лист с ближайшего дерева, в итоге опустив его на лоб лежащего Мидории. Бакуго перевел глаза на него, ловя ответный взгляд. Деку рассмеялся, а его волосы растрепались от вновь поднявшегося ветра. В его глазах отражались звезды, как маленькие искорки, тень отступила, осветив лицо лунным светом. Не задумываясь что он делает, Бакуго протянул руку. Деку замолчал, следя за другом. Сейчас, кроме песни сверчков, раздававшейся, казалось, со всех сторон, и кваканья лягушки с ближайшего озера, ничего не было слышно. Смех мягкий, словно разлившийся ручей весной, прекратился. Пропала и улыбка, лишь глаза стали мгновенно серьезными, внимательно следуя за рукой варвара. Вот он коснулся листа, смахнув его со лба. Бакуго невесомо провел одними кончиками пальцев по волосам, задержавшись в них на секунду. На улице холодало, поэтому поддавшись на встречу теплу, Мидория поменял положение. Теперь он лежал головой к ногам Бакуго, давая ему полную свободу. Варвар задумчиво пропустил свои пальцы сквозь зеленые пряди. Тишина не давила. Оказалось, может быть приятно просто находиться рядом друг с другом. Для Кацуки это было чем-то необычным, насколько комфортно может быть присутствие другого рядом с собой. Мидория же чувствовал себя настолько защищено, что все страхи и тревоги пропадали, оставляя место доверию и спокойствию. — Ты слышал о том, что говорила Мина? — не зная, куда деть руки, Мидория схватился за мех, перебирая его между пальцами. — Я не слушаю о том, что болтает Енотоглазая. Но если ты про тот её бред, — на мгновение рука Бакуго замерла. Положив обе ладони на щеки мальчика, продолжавшего кутаться в тёплый плащ, варвар повернул его лицо к себе. Изумрудные глаза, полузакрытые от накатившей усталости и сонливости широко распахнулись будто в попытке захватить в памяти образ. — Думаю, нам надо все прояснить, — сказал варвар почти шёпотом, не собираясь разрушать ту манящую тишину, царившую ранее. Сейчас они оба придерживались негласного правила не повышать голос. Место и время было слишком хрупким, казалось, что от любого шума тишина разобьется, словно хрустальный бокал. — Я не умею любить. Не умею и не хочу этому учиться. Чтобы мне никто не говорил, что мать с отцом, что любой другой. Я не собираюсь понимать или осознавать эти чувства. В Мидории абсолютно ничего не изменилось. Казалось, он даже ожидал чего-то подобного, если не этих слов. Сейчас, в этот момент, существовали только они двое. Ни окружающие звуки, ни одно живое существо не могло прервать их. Эльф чувствовал, что прямо сейчас Бакуго максимально открыт ему. И что ответ Деку должен быть также максимально открытым и честным. Сейчас, кроме слов, существовали касания. Прикосновения, которые сокращали все стены, воздвигнутые за столько лет разлуки. Бакуго словно оставлял свой запах на Мидории, показывая «это моё». Мидория же бы не против. Его полностью устраивало такое собственничество. Даже, наоборот, казалось, эльф только «за» оказаться в чьих то руках, доверить кому-то свою жизнь. В этот момент Мидория хотел показать, что он готов ко всему не только своими словами, но и прикосновениями. Освободив свои руки от мехового плена, Деку протянул их по направлению к Бакуго, заключая его лицо в свои ладони. Сейчас они были на максимально коротком расстоянии друг от друга, на которое только были способны. Держась друг за друга, словно за спасительную опору, они не отводили своего взгляда. Глаза в глаза. Сейчас существовали только касания, ярко-красные и изумрудные глаза и слова, однозначно засевшие в душе на долгое время вперед: — Не беспокойся. Я понимаю Что такое любовь? Это великая добродетель, дающая право познать истинную силу чувств. Или же злосчастная судьба, предрекающая на страдания. Каждый видит ее значение по-разному. Для одних любовь — это проклятье, для других же — дар. Нет точного определения любви и никогда не будет. Сейчас между варваром и эльфом произошло то самое зарождение чувств. Любовь ли это? Время покажет. В первую очередь, это их выбор, как трактовать это.