Мелькают дни

— Не ходи, — в мужском голосе слышится затаённая мольба и печаль, и взгляд лазурных глаз направлен на крепко сбитую женщину, застывшую в напряжении.       Её губы кривит усмешка, больше похожая на оскал, и она с жёсткой насмешкой смотрит на мужчину напротив себя. В его словах не приказ, нет, но отчаянная просьба. Он знает, что она не будет исполнена, но он не может не попытаться. — Таков мой долг, и я не бегу от него. Тебе ли о том не знать, супруг мой, — её голос отдаёт грубой хрипотцой, и Ньёрд вздыхает, качая головой.       Жестоки были норны. Скади ничем не была похожа на Нертус. Не женственная, холодная, грубо стёсанная, жестокая — она воительница, что может посоперничать со многими мужчинами. Ньёрд и сам не понял, как и когда смог полюбить её, случайную супругу, такую не похожую на его любимую и нежную сестру. Однако это свершилось, и теперь Ньёрд одновременно был самым счастливым и самым несчастным из всех мужчин.       Он знал, что в день Рагнарёка Скади пойдёт в битву наравне с мужами. Станет сокрушать детей Муспелля, сражаясь бок о бок с валькириями и названной дочерью. И как они, как прекрасная Фрейя, падёт она в этой битве как подобает воину. А Ньёрд вновь останется один.       Гибель Богов заберёт у него обоих детей и супругу, и он останется совсем один. Какая радость в том? Какая радость в жизни, в которой у него никого не осталось? И Ньёрд в последнем отчаянии просит о несбыточном. Однако, конечно, ему не удержать гордую женщину, как бы он того ни хотел.       Но он подаётся вперёд. Сильные крепкие руки обнимают твёрдую женскую фигуру со спины. Скади накрывает ладонь мужа, но не поворачивается к нему. Лишь усмехается, щурясь, и качает головой. Даже если бы она хотела, она всё равно не смогла бы. — Прощай, супруг мой, — в конце концов, она выпутывается из чужих рук и уходит туда, откуда нет возвращения.       И Ньёрд провожает её взглядом.