Мелькают дни

      Ванде было больно. Это было несправедливо, было нечестно, но у Ванды, похоже, была такая карма. Все, кого она любила, погибали у неё на глазах, и она была бессильна что-либо сделать. Лишь наблюдать и не иметь возможности что-нибудь изменить.       Это было её собственное проклятие. С самого детства и до самой смерти. Оно сводило с ума и отбирало последнюю надежду на то, что Ванда может прожить спокойную и счастливую жизнь. И ей было так страшно, что когда появился новый проблеск, всё закончится так же, как и всегда.       Негромкие всхлипы выводят Стивена из медитации. Он хмурит брови и терпеливо вздыхает. Приводит в порядок дыхание и мысли и цельным движением поднимается на ноги. Его ученица сильная во многих смыслах женщина, но это не значит, что у неё нет чувств и переживаний.       Она плачет почти беззвучно — он слышит это только потому, что храм хочет, чтобы хранитель услышал. Прячет лицо в руках, и Стивен чувствует физически всю боль и отчаяние, которые одолевают Ванду. Утешить её — его долг не только как учителя. — Ванда... — он зовёт негромко, опускаясь на корточки напротив и глядя на закрытое лицо. — Они все уходят. Все! Я несу лишь смерть, и все, кого я люблю, умирают, — горечь и страх сочатся в её голосе, и она с отчаянием смотрит заплаканными глазами. — Уверяю тебя, это не так, — Стивен покачал головой, аккуратно вытирая слёзы с щёк Ванды. — Это не твоя вина. — Мне страшно, — она поджала губы, подавшись вперёд, и он прижал её к себе. — Если я потеряю ещё и тебя, я не переживу этого. — Со мной ничего не случится, — Стивен погладил Ванду по голове. — Я обещаю тебе.       Она прижалась ближе, пряча лицо на мужском плече. Стивен крепче обнял её, утешающе покачивая в своих объятиях. И Ванде хотелось верить, что в этот раз всё будет иначе. И у неё действительно будет счастливое будущее.