Мелькают дни

      Локи ухмыляется как всегда вызывающе. Скалится как дикий хищный зверь, и зелень глаз сверкает ядовитым огнём. Ненависть льётся через край и мешается в удивительный пьянящий коктейль с чужим презрением. — Светлый-пресветлый страж, — он тянет издевательски, тщетно пытаясь вызвать хоть тень эмоций на бесстрастном лице напротив. — Говоришь, что у меня чёрная душа и чёрные помыслы. А у самого они чернее бездны Гиннунга.       Хеймдалль молчит. Он практически всегда молчит. Знает, что заговаривать с безумцем бесполезно и себе дороже: яд его слов способен затуманить разум, увести от истины и свести с ума. Да и просто говорить с Локи всегда было себе дороже. Этот шельмец всегда с лёгкостью находил слабые места в обороне, выворачивал слова так, что доводил до белого каления, и упивался этим.       Пусть думает, что хочет — Хеймдаллю незачем переубеждать его. Он делает свою работу, выполняет свой долг, и едва ли это в действительности его горячее желание так часто и близко пересекаться с Локи. Впрочем…       Его душа — чернее ночи. Сердце — пропитано ядом. Он шипит и извивается в руках как змей, пытаясь вырваться из крепкой хватки. Хеймдалль — страж мира и порядка, и он держит гада крепко, снова и снова руша все его нечестивые планы. Ядовитым речам и нечестивым помыслам не укрыться от всевидящего взора и не уйти от карающего меча. Но Локи с каким-то мазохистским удовольствием пытался снова и снова, и пламя в груди Хеймдалля тлеет с новой силой.       Он не сдерживается. Никогда не сдерживается. Сжимает чужое тело до хруста костей, и Локи почти задыхается в его руках. Их противостояние начинается ещё задолго до Рагнарёка, и оба они уже сейчас хотят свернуть друг другу шеи. Шипят и рычат, кусаются и сгорают в пламени — ненависть перетекает в страсть такой силы, что способна сравниться с извержением вулкана.       Они оба ненавидят друг друга. И оба так сильно зависят от этой ненависти. Снова и снова поддаются ей и сгорают в ней, как в огне. И возрождаются вновь лишь для того, чтобы снова встретиться в этой жгучей вечной борьбе.