Мелькают дни

      Кошмары Кари пугали. Они не давали ему жития, особенно теперь, когда стало ясно, что они были не просто страшными снами, а предзнаменованиями, которыми Аркат пытался предупредить гномов об опасности. Конечно, Кари, как истинный гном, истинный сын Гримхейма, не мог спокойно воспринимать их, желая сделать хоть что-то, чтобы предотвратить трагедию. И не было пытки невыносимее для него, чем бездействие и бессилие.       Вилма наблюдала за всем со стороны, и её сердце обливалось кровью. Честный и открытый Кари, искренне любящий свою родину — он не заслуживал таких страданий. Он служил Аркату верой и правдой, отчего же Дракон был так суров с ним? Почему его заставлял проходить через все эти страдания, но не тех, кто предпочли быть слепыми к его знамениям и глухими к предупреждениям? Почему он карал именно Кари, но игнорировал тех, кто действительно заслужили его наказание?       Воля богов была непостижима и часто непонятна. Кто они, слабые смертные, такие, чтобы спорить с ней? Однако видеть мучения возлюбленного менее мучительно от того не становилось, и Вилма как никогда чувствовала себя бесполезной. Она никак не могла помочь, не могла унять душевную боль Кари или хотя бы забрать себе кошмары, которыми Аркат продолжал испытывать горячее сердце жреца. И это было невыносимо. — Одно то, что ты рядом со мной, уже утешает и радует меня, — горячие сильные руки Кари обнимали её как всегда бережно и трепетно, словно Вилма была не крепкой девой щита, а хрупкой статуэткой. — Без тебя я бы давно сошёл с ума и провалился в пучину отчаяния и безумия.       Вилма льнула ближе, обнимая в ответ. Быть рядом — такая мелочь, сущий пустяк из всех её возможностей, который она могла безвозмездно подарить Кари. Ей казалось, что этого преступно мало, ведь она не могла просто взять и забрать себе все заботы и боль возлюбленного. Кари на это лишь негромко смеялся, прижимая её к себе крепче, на что Вилма лишь фыркала, тыкаясь носом в его плечо, вдыхая его запах и впитывая в себя его тепло.       Пока у них были возможности, они проводили рядом друг с другом всё доступное время. Переплетали пальцы, прижимались плечом к плечу друг друга, обнимались и спали в объятиях друг друга. Так, словно в последний раз. Словно завтрашний день станет для них последним — больше всего Вилма боялась именно этого.       Ей хотелось верить, что они смогут предотвратить катастрофу и Аркат подарит им счастливую совместную жизнь. Бесконечное множество дней вместе, рядом друг с другом в радости и любви. Но воля Драконов была не только непостижима, но и жестока, и Вилма не роняет слёзы тогда, когда Аркат призывает к себе своего верного доблестного сына. Волю эмоциям она даст потом, когда никто не будет видеть, но сейчас она упрямо заставляет себя смотреть. Смотреть и видеть, и выжечь в памяти каждое мгновение, чтобы никогда-никогда не забывать.       Ради Кари и его жертвы.       Ради их сына, о котором Вилма узнает лишь когда всё закончится.       В конце концов ради самой себя, когда она по необходимости второй раз выйдет замуж.       В сердце её навсегда останется незаживающая рана. Любовь, которую она сохранит до последнего своего вздоха. И не будет в её душе места больше ни для одного мужчины, кроме того, что добровольно отдал себя за весь свой народ.