Мелькают дни

      Иногда в отсутствии необходимости спать было немало минусов. Медитации, восполняющие энергию у эльфов, обычно были короткими и не слишком продолжительными, и уложить себя на ещё одну медитацию бывало сложно и нецелесообразно. Флориан, впрочем, за чуть больше чем два века своей жизни более чем привык к такому положению вещей. И не то чтобы сейчас его это смущало, однако...       Он слишком много думал. В этом не было ничего удивительного, ведь Фло всегда обладал острым и гибким умом, на который полагался разве что самую малость меньше, чем на фонтан эмоций. Светлый ум был невероятно полезной частью его личности, помогающей решать многие проблемы, но иногда он всё-таки играл со своим хозяином злую шутку. Как, например, сейчас.       Это было ничем не примечательное утро. Фло проснулся как всегда слишком рано, распахнув глаза и уставившись в ещё тёмный деревянный потолок их с Хравном дома. На улице начинало светлеть, так что в комнате царил серый полумрак, медленно рассеивающийся под решительным натиском утреннего света.       Хравн мирно спал рядом, обхватив Фло чуть ниже плеч и прижимая к себе. От его могучей, пусть и по-гномьему низкорослой, фигуры расходилось уютное тепло, согревающее Фло, и эльф поёрзал, крепче прижимаясь к его груди, полуповернувшись на бок. Потёрся носом о горячую шею гнома и поджал губы, пряча лицо на его теле.       Фло думал слишком много. И когда он оставался со своими мыслями наедине, они становились для него ядовитыми стрелами, отравляющими сердце. Особенно сейчас, когда он был... в таком состоянии.       Фло снова поджал губы, и его лицо приняло непроницаемое выражение. Он отпустил Хравна, вывернулся из его объятия и перекатился на спину, сцепив руки в замок на немного округлившемся животе. Он напряжённым взглядом уставился в потолок, неосознанно сведя брови на переносице. Живот...       Худые ладони скользнули по гладкой коже. Некогда подтянутый, плоский и ровный, теперь его живот был с ощутимой выпуклостью, которую не втянуть и не убрать обратно. Более того, с каждым днём она будет увеличиваться и становиться всё больше и больше, трансформируя его тело и уродуя его. Куда ещё больше!       Фло крепко сжал челюсти, упрямо продолжая смотреть в потолок. Тот светлел, и теперь эльф мог при свете рассмотреть оттенки тёмного дерева, из которых тот был сколочен. Мысли в голове плодились, цеплялись одна за другую, и Фло в очередной раз вернулся к тому, насколько на самом деле он жалок.       Он должен был родиться девочкой, но в последний момент что-то пошло не так. Но боги решили сыграть с ним злую шутку и ткнули ещё раз носом, словно слепого щенка, в собственную несостоятельность.       «Какой же ты мужчина, если у тебя есть муж и ты вот-вот должен родить ему ребёнка. Разве ж настоящие мужчины способны на такое?»       Девчонка. Девчонка, запертая по ошибке в мужском теле — разве ж это не ты, Флориан? Или ты забыл об этом, посчитав себя полноценным мужчиной?       Собственный разум играет с ним злую шутку. Мыслей слишком много, и Флориана тошнит от них. А может и не от них — беременность ломает его тело на свой лад, и Фло от этого хочется рыдать навзрыд. Ну точно — девица.       Короткая вспышка раздражения перерастает в злость. Фло скрипит зубами и резко поднимается. На мгновение кружится голова, но он яростно встряхивает ею, отчего волосы бьют по лицу и шее. Опускает ноги, касаясь ступнями холодных деревянных половиц, и выпрямляется во весь рост.       Эмоции сметают друг друга, сменяя стремительно, и на место злости приходит меланхолия. Он замирает на несколько долгих мгновений, бездумно глядя куда-то вперёд, а после снова встряхивает головой, отгоняя задумчивость. Подходит к высокому зеркалу во весь рост и смотрит на своё отражение в нём.       Полюбуйся, в какое убожество ты превратился.       Отражение смотрит на него рассеянным уставшим взглядом. Спутанные чёрные волосы, ещё не расчёсанные и не убранные, топорщатся в стороны. Высокая фигура всегда, по мнению Флориана, скребущемуся где-то глубоко внутри, была несколько нескладной, но теперь... Грубые — мужские — угловатые линии сглаживаются и округляются особенно на бёдрах, груди и животе. Он заметно прибавляет в весе, не переходя, впрочем, черту дозволенного, а оттого выглядит изящнее и плавнее. Со спины вроде всё ещё мужчина, но если присмотреться — сказать точно становится труднее, лишь только если раздеть догола.       Рассматривая себя, Фло поджимает губы. Ему одновременно горько, мерзко, больно и страшно. Он сам толком не знает, что чувствует и как к этому относиться, и от этого на душе становится ещё более тошно. Во что он превратился? Жирная омерзительная корова, не мужик и не баба — такой урод точно Хравну не нужен.       Мысль о Хравне режет тупым ножом по живому, и Фло не может сдержать всхлип. Он прорывает плотину, и Фло обхватывает себя одной рукой под грудью, сгибаясь, а второй закрывая рот. Жмурит глаза и медленно оседает на пол, чувствуя, как рыдания сдавливают рёбра. Ты и ревёшь как девица, Флориан. Как жалок же ты на самом деле стал!       Что ж, раз даже природа насмехается над ним, он не станет спорить. Он слишком устал.       Горячие слёзы обжигают щёки, и Фло плачет, кусая губы и не сдерживая громкие всхлипы. Ему так горько и больно, и как ещё он может справиться с этими эмоциями и чувствами? Куда ему деть их? Кому отдать?..       Горячие мозолистые ладони аккуратно сжимают острые плечи, и Фло всхлипывает надрывней, отворачиваясь в стыде и пытаясь уйти, крича безмолвным криком «нет! не смотри на меня в таком убогом состоянии!». В то же время ему так хочется прильнуть ближе и спрятаться от всего мира за крепкой сильной фигурой, что никогда и никому не даст его в обиду, и Хравн будто чувствует это, мягко, но настойчиво привлекая Фло к себе, прижимая к расписанной татуировками груди, гладя по виску и баюкая в объятиях.       Он просыпается от чужих всхлипов, сонно и рассеянно глядя в потолок. Беззвучно вздыхает, призывая всё своё терпение, скатываясь с кровати и подходя к Фло. Он сидит сгорбившись, и его плечи трясутся, и сам он выглядит таким несчастным, что сердце Хравна обливается кровью.       Он может понять боль, страх и разочарование Фло, и на самом деле он боится, что случившееся даст огромную трещину в их отношениях. Он не может заставить возлюбленного примириться с необычным для мужчины положением, но он опасается, как бы в будущем это не сказалось на его отношении к ребёнку. Ведь Хравн, пусть это и было максимально внезапно, уже любил их дитя, что росло под сердцем Фло, но ведь и не ему необходимо было взращивать его в своём теле, а потом как-то дать ему жизнь. И он пытается всеми силами успокоить и утешить возлюбленного, показать, что его отношение к нему и с ним никак от этого не изменились, но он не может ничего сделать для того, чтобы помочь Фло примириться с самим собой.       Тонкие пальцы в отчаянии цепляются за твёрдые крепкие руки. Фло плачет отчаянно и горько, и Хравн целует его в висок, баюкая и успокаивая. — Что случилось, мин щаресте? — спрашивает негромко и осторожно, заглядывая во влажные глаза, беря в руки худое лицо и вытирая дорожки слёз. — Что тебя расстроило? Почему ты плачешь, эльске? — Посмотри на меня... — на выдохе Фло кривится в отвращении, устало закрывая глаза. — Я омерзителен. Я похож на женщину. Я толстый. — Ты не омерзительный, — Хравн целует закрытые веки, стараясь говорить мягко и аккуратно. — Ты не похож на женщину. И ты не толстый. Ты беременный, — он прижимает возлюбленного к себе, и губы Фло снова дрожат. — И толстый, — капризно и категорично добавляет он, и новый поток слёз рвётся наружу с рыданиями. — Я омерзителен, — он повторяется на придыхании. — Теперь ты меня точно разлюбишь и бросишь — зачем я тебе такой нужен?! — Ты прекрасен, остин мин, — горячие объятия смыкаются крепче, и чужое тело дрожит в них. — Я люблю тебя. Я всегда люблю тебя. В каком бы состоянии ты ни был, я люблю тебя. Ради тебя я вернулся из чертогов Хольги, и я ни за что по своей воле не оставлю тебя. Я восхищён тобой. Я в восторге от тебя и твоего тела. Я не смел бы и просить тебя о великой милости, которую ты принял. Я счастлив, что ты подаришь мне дитя, хоть меня искренне печалит, что это доставляет тебе такие муки и страдания. Но уверяю тебя, щаресте, моя любовь к тебе в таком состоянии не угасла, а наоборот окрепла. Ты восхитителен и прекрасен, и я люблю тебя.       Поток слёз не сразу пошёл на спад, но постепенно он иссяк, и Фло остаточно вздрагивал и всхлипывал в сильных руках Хравна. Он гладил его по волосам и спине, успокаивая и утешая, и в конце концов Фло отстранился, несчастным взглядом, полным мольбы и надежды, посмотрев в глаза Хравна. — Ты правда всё ещё любишь меня? — подрагивающим голосом переспросил он. — Я правда не отвратителен тебе?       Хравн улыбнулся — нежно и мягко, так, как улыбался одному только Фло — и погладил его по лбу и вискам, убирая назад прилипшие волосы. После аккуратно обхватил лицо руками и легко стукнулся лбом о его лоб. — Правда, — шепнул он. — Ты моё самое дорогое и ценное сокровище, щерлек, — подался вперёд, накрыв сухими губами солёные от слёз губы Фло, мягко сминая их в поцелуе.       Тот расслабился, обвив руками шею Хравна и отвечая на его поцелуй. Даже если он в действительности был непонятной мерзостью, самое важное для него существо всё ещё принимало его и было на его стороне. А остальное, по крайней мере в данный момент, было немного неважно.