Мелькают дни

      Знакомство с пленником и разговор с ним оставили по себе странное послевкусие. Сэрах никак не мог от него отделаться, снова и снова прокручивая в голове это событие. Что-то внутри неприятно скреблось, подпитывая его собственное внутреннее недовольство и раздражение, и ком всё нарастал и нарастал, лишь становясь больше с каждым днём. Бессмысленная война за чужие амбиции и эго — и Сэрах ненавидит их, но аж никак не тех, кого вынужден называть врагами. А тут ещё этот каменщик…       Марауал — такой же изгой, желающий свободы. Ему есть ради кого пытаться и идти на отчаянный шаг. А они, словно нелюди какие-то, пиратские ублюдки, пытаются торговаться его жизнью и жизнью его ещё не родившегося ребёнка. Сэраху от этого ещё более тошно, и недовольство внутри него перерастает в бунт. В конце концов он принимает самое правильное решение. — Эй, Марауал, — он приходит к каменщику под покровом ночи, ступая тихо и бесшумно. Отгремело очередное сражение, многие из его отряда были убиты, а выживших не составило труда крепко напоить, «празднуя» победу.       Но тем не менее командир старается не шуметь; дверг же смотрит на него осоловевшим от короткого неглубокого сна, но тем не менее настороженным взглядом. Пусть этот альв и был к нему добр, но доверять ему он всё равно не спешил. — Послушай меня, — торопливо окидывая взглядом клетку каменщика, Сэрах поспешил отпереть её, с отвращением думая о том, кому вообще пришла в голову идея поместить пленника в такое место. — Я могу помочь тебе сбежать отсюда, но для этого тебе нужно пойти со мной прямо сейчас, — вот так вот просто, глядя прямо в тёмные глаза напротив, он предал свою родину и наконец-то выбрал самого себя.       Марауал ожидаемо не бросился тут же за альвом. Лишь прищурился и окинул его ещё более подозрительным взглядом, напряжённо сжавшись и инстинктивно накрыв ладонью живот. Пристально всматривался в его серьёзное лицо, прежде чем упрямо выдохнул: — Почему ты делаешь это? — Потому что я дезертир и предатель ещё с первых же дней этой бессмысленной бойни, — честно ответил Сэрах и брезгливо скривился от отвращения к самому себе и своей слабости, не давшей ему уйти ещё раньше. — Я ненавижу то, чем занимаюсь. Меня тошнит от одной мысли, что мне необходимо убивать двергов из-за прихоти одного безумца. Я командир, но я презираю всех воинов под своим началом. И как ты, я мечтаю о свободе где-нибудь подальше от альвийского королевства. — Почему я должен верить тебе? — Марауал неуютно повёл плечами, но в его взгляде мелькнули сомнения. — Если ты поможешь мне, они будут охотиться на тебя, чтобы убить. — Да, — Сэрах кивнул. — Я не могу и не хочу заставлять тебя верить себе. Но я хочу, чтобы ты знал, что я всё равно уйду. Они всё равно будут охотиться на меня, чтобы убить, но даже смерть будет лучшим исходом, чем существование в этом рассаднике лицемерия, где никому до тебя нет дела, кроме тебя самого.       На несколько мгновений между ними повисло молчание. Марауал колебался, размышляя, стоит ли верить этому альву. Сэрах же терпеливо ждал, внимательным взглядом скользя по фигуре каменщика и изучая её. — Я хочу помочь тебе, — в конце концов затянувшуюся паузу нарушил альв. — Да, не скрою, твоя беременность — не последний фактор, почему я хочу это сделать. Но я могу провести тебя безопасными тропами через наш тыл. Я хорошо знаю эти места, и даже если за нами отправится погоня, я смогу увести тебя от неё. Я обещаю, что доведу тебя до безопасного места, где дверги тебя не достанут. Ты сможешь начать всё сначала и растить своего ребёнка, как и хотел. Если ты пойдёшь со мной, у тебя будет гораздо больше шансов сделать это, чем если будешь пытаться сбежать во время обмена. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя снова поймали и пленили, верно? — Марауал нахмурился, а Сэрах опустился на корточки, широко распахнув клетку, и протянул двергу руку.       Тот поколебался ещё мгновение, прежде чем неуверенно протянуть её в ответ. Сэрах сжал тёплую шершавую ладонь, заключая соглашение, и помог Марауалу подняться на ноги. Повёл его за собой, и дверг решил ему довериться, в тот момент даже не подозревая, насколько судьбоносным был этот выбор. Впрочем, и сам Сэрах едва ли мог ожидать, что побег и простое желание помочь обернутся для него обретением бесценной ценности в виде семьи, возлюбленного партнёра и крошки сына, родного не по крови, но по духу.       Тогда, уходя в ночь, сжимая руку дверга и уводя его за собой из усыплённого лагеря, Сэрах думал лишь о том, что наконец-то всё делает правильно. Сама Судьба вела вперёд, позволяя оторваться и выиграть преимущество, и альв не сомневался ни в своём решении, ни в своём выборе точно так же, как дверг ни разу не пожалел, что всё-таки доверился ему. Извечные враги — они были неправильными представителями своих народов, так что они нашли утешение друг в друге. И никогда не жалели об этом. Ведь это была судьба.