Мелькают дни

      Тирис не любила бывать в Храме Жизни. Дело было не в её нелюбви и неуважении к Великой Матери — ко всем богам она относилась одинаково нейтрально, признавая их могущество и авторитет, но при этом держась от них будто бы в стороне. Дело было в том, что при Храмах Жизни находились госпитали и работали целители — и вот посещать их Тирис как раз не любила.       По юности ей доводилось часто бывать в этих местах. Как бы равнодушно она ни относилась к себе и своему телу, а приключения и странствия её временами были наполнены опасностями и неприятностями, связанными с ранениями и другими влияниями на тело. Тут уж, хочешь-не хочешь, а приходилось обращаться за помощью к целителям.       Это был первый раз за последние несколько лет, когда Тирис вынуждена была прийти в Храм за помощью. Последняя экспедиция дяди, в которую она напросилась вместе с ним и Дамиэлем, оказалась короткой и неудачной, но вместе с тем — наполненной опасностей и неприятных встреч и сражений. Тирис во время них неплохо потрепало, и хоть Дамиэль смог оказать ей посильную помощь, без помощи целителей было не обойтись.       Вернее, Тирис может быть и обошлась бы, по старой привычке махнув на себя рукой, если бы любимый и заботливый муж не взял всё в свои руки. Буквально.       Оставив Филиппа на дедушку (к большой радости последнего), а городские дела — на Элиаса, Чатлем решительно взял Тирис под руку и также решительно повёл её в Храм, игнорируя её ворчание о том, что «у неё ничего не болит, а значит, она в порядке». Не в порядке, очевидно, ведь Дамиэль не был профессиональным целителем, а Тирис по возвращении всё ещё чувствовала себя неважно. Поэтому убеждение «само всё пройдёт» аналогичным образом было проигнорировано, и Чатлем уверенно вручил супругу в умелые целительские руки. Целитель — эльф неопределённого возраста, выглядящий моложе Тирис — негромко рассмеялся, сверкая глазами; сама женщина закатила глаза, и на щеках её появился бледный румянец смущения. Чатлем же, сделав шаг в сторону, скрестил руки на груди, молча ожидая и наблюдая строгим безапелляционным взглядом. — Мне нужно вас осмотреть, миледи, — мягко обратился целитель к Тирис, и той не оставалось ничего другого, как тяжело вздохнуть, подчиняясь его требованиям.       Да, возможно это было глупо и в некотором роде по-ребячески, но Тирис была такой — безразличной к себе и до последнего игнорирующей позывы своего тела, идущей за помощью лишь тогда, когда она была крайне необходима. Просто для того, чтобы не умереть. Хотя бы.       Прохладные руки, объятые зеленоватым свечением, осторожно скользили по её спине. Целитель бормотал под нос какие-то заговоры, обнаруживая проблемы и исцеляя их по мере своих сил. Тирис почувствовала толику облегчения от его действий и выдохнула, прикрыв глаза, как вдруг эльф замер, когда его руки спустились на бока женщины, задевая живот. — Миледи, в вашем состоянии крайне опрометчиво было доводить себя до такого состояния! — взволнованно, а оттого невольно повторяясь, произнёс он, и Тирис с удивлением посмотрела на него. — О чём вы? — искренне спросила она, чувствуя на себе настороженный взгляд мужа. — Ну как же, — целитель мягко улыбнулся. — Вы целую треть носите дитя — вам следует быть аккуратней. — Ч-что? — не поверив своим ушам, переспросила Тирис.       Широко распахнутыми от удивления глазами она посмотрела на целителя перед собой. Меньше всего она ожидала услышать от него такой диагноз. — Вы уверены? — на всякий случай уточнила она. — Просто... я не могу быть беременной... — она нервно усмехнулась, невольно опустив ладонь на живот. — Моё тело... Скажем так, абсолютно ничего в моём теле не говорит о том, что я беременна, — Тирис скользнула взглядом по замершему в стороне Чатлему. — О, временами подобное случается, — простодушно ответил целитель, понимая, к чему та клонит. — У некоторых женщин так иногда бывает. Но если не верите мне и своему телу — подождите месяц-другой, и дитя само развеет все ваши сомнения.       Что-то от этого внутри Тирис оборвалось, и она в искренней растерянности смотрела на улыбающегося целителя. Мысли мгновенно наводнили её голову: это была максимально внезапная новость; они с Чатлемом не планировали второго ребёнка (хотя ладно, Филипп у них тоже получился случайно); в конце концов перед глазами тут же пронеслись воспоминания первой беременности и, что куда страшнее, родов, а после — тяжёлые первые несколько месяцев жизни Филиппа. От всего этого Тирис захотелось обессилено расплакаться, и она лишь усилием воли подавила этот порыв.       Чатлем, стоящий в стороне и наблюдающий за супругой, сам был озадачен услышанной вестью не меньше неё. Он тоже мгновенно вспомнил обстоятельства рождения Филиппа, и новость о том, что Тирис предстояло пройти через всё это опять, вызывала в нём больше беспокойства, чем радости. Это было так внезапно и неожиданно, что сложно было сразу отреагировать однозначно.       Остаток приёма прошёл в молчании, ибо Тирис была глубоко погружена в свои мысли, обдумывая полученную информацию и пытаясь с ней смириться. Была ли она готова вновь пройти через это? Как воспринял эту новость Чатлем? А как на неё отреагирует Филипп, которому теперь предстояло стать старшим братом и не единственным ребёнком в семье?.. — Что мы будем делать? — покинув Храм, первым тягостное молчание нарушил Чатлем, поглядывая на тихую супругу, идущую рядом. — Я не знаю, — та вздохнула, неуютно поведя плечами. — Рожать, очевидно, — она несмело улыбнулась, посмотрев на мужа. — Это было трудно, но я вроде бы справилась. — Мы не говорили о втором ребёнке, — Чатлем констатировал факт, и Тирис вновь вздохнула. — Да мы и о Филиппе не очень-то и говорили, — напомнила она. — Но вон, ему скоро четыре, — женщина снова улыбнулась. — По логике вещей, со вторым должно быть легче и понятней. — Я беспокоюсь о тебе, — притормозив и приобняв Тирис за плечи, тем самым прижимая её к себе, признался Чатлем. — Я буду в порядке, если ты останешься со мной, — уперевшись в него виском, негромко откликнулась та. — Хотя мне немного страшно, учитывая, как было непросто с Филиппом, но я на самом деле рада, что могу подарить тебе ещё одного ребёнка.       Взгляд Чатлема смягчился, и он остановился, аккуратно обнимая Тирис и прижимая её к себе. Как и в первый раз, он был абсолютно обескуражен известием о том, что станет отцом, но когда растерянность ушла, а беспокойство улеглось, он почувствовал радость. А со всем остальным они непременно справятся.