Мелькают дни

      Хлопок закрывающейся двери прозвучал оглушительно во враз опустевшем доме. Тишина рассыпалась острыми осколками, что все, как один, тут же полетели в Дамиэля, оставляя на нём невидимые, но глубокие порезы, всходящие кровью. Растерянный, он так и остался стоять посреди комнаты, глядя взволнованным взглядом вслед ушедшему Риору.       Судорожный полувздох-полувсхлип вырвался из груди Дамиэля. Боль и страх отразились в глазах, и он обессилено опустился на край кровати, сжавшись в комок. Он всё испортил. Риор был к нему так добр, сделал для него так много, и чем он отплатил ему? Чёрной неблагодарностью, причинившей боль.       Вина и самобичевание безжалостными кнутами хлещут по сжимающемуся в тоске сердцу. Дамиэлю не с кем разделить их — он и не заслуживает этого. Ведь кто захочет иметь дело с таким неблагодарным эгоистом, как он? А потому он заслужил — за причинение страданий другим надлежит понести самое суровое и страшное наказание.       Время теряет свой ход и значение, и Дамиэль не знает, сколько находится в этой тишине. Мучительном вакууме, в котором нет ничего, кроме жестокого осознания: он всё испортил. Своими руками разрушил всё, оттолкнул и причинил боль — и это твоя благодарность?! Кем ты вообще возомнил себя, жалкий никчёмный слуга?!..       Он сжимается в комок почти до боли в мышцах. Ночь окончательно опускается на город, и Риор предсказуемо не возвращается. Неудивительно, ведь кто бы захотел возвращаться туда, где есть Дамиэль? Холодная постель кажется чужой и отталкивающей, и Дамиэлю чудится немое осуждение и укор, исходящие от самой тьмы комнаты.       Перед глазами проносятся те моменты тепла и радости, что Риор дарил ему. Словно драгоценные бусины, они нанизываются на нить, и внутренний голос безжалостно втаптывает Дамиэля в землю: посмотри, как много тебе было безвозмездно отдано, а что ты дал взамен?       Он сжимается ещё больше, и тихий всхлип без слёз нарушает давящую осуждающую тишину. Хочется, мучительно хочется отмотать время назад, и сделать всё для того, чтобы этого разговора не было. Сделать для Риора всё, чтобы выразить свою благодарность и ответные чувства. Неважно, что Дамиэль с трудом представляет, как это сделать... Боги, как же хочется, чтобы всё это было просто кошмарным сном!       Беспокойное забытие поглощает в какой-то момент, терзая мучительными кошмарами, которые стираются из памяти. Холодное серое утро встречает звенящей тишиной и как никогда мучительным одиночеством. Риор не возвращается, и отчаяние пожирает Дамиэля. Как же он отвратителен! — Дамиэль? — негромкий женский голос вынуждает его крупно вздрогнуть от неожиданности, и он оборачивается, с трогательной растерянностью глядя на стоящую в дверях гостиной Тирис. — Я стучала, но ты не открывал, — она немного смущённо улыбнулась, потерев шею. — Позволишь? — поинтересовалась, не смея войти дальше, своим вопросом повергая Дамиэля в замешательство: это ведь её дом, почему она спрашивает... — Конечно, — но в ответ он лишь рассеянно кивнул. — Риора нет дома, — добавил тихо, отводя взгляд в сторону. — Я знаю, — Тирис отозвалась с мягким терпением. — Но я пришла к тебе, — она подошла к Дамиэлю, ловя немой вопрос в его глазах. — Мы можем поговорить? — спросила осторожно, на что Дамиэль снова рассеянно кивнул. — Конечно, — он вздохнул тяжело: на самом деле сейчас меньше всего хотелось с кем-то говорить, но разве мог он оскорбить отказом ещё и Тирис? — Чем я могу тебе помочь? — с трудом выдавил из себя улыбку, на что Тирис лишь чуть нахмурилась, внимательно вглядываясь в его лицо. — Ничем, — прямо ответила она. — Но я надеюсь, это я смогу помочь тебе, — от этих слов брови Дамиэля в изумлении взлетели вверх, и он посмотрел на Тирис, выражение лица которой смягчилось. — Если, конечно, ты этого хочешь, — добавила она и продолжила: — Я знаю, что между вами с дядей случилось что-то не очень приятное. Мы можем поговорить об этом. — Зачем? — вопрос вырвался прежде, чем Дамиэль его осмыслил, и тут же прикусил язык, страшась своей грубости.       Однако Тирис, похоже, на неё совсем не обиделась. Лишь вновь несколько смущённо улыбнулась, терпеливо ответив: — Мне кажется, вы зашли в тупик, — призналась она. — Дядя, по крайней мере, точно. Я понимаю, это ваше личное дело, и если для тебя вмешательство неприемлемо, я не буду лезть. Но всё-таки, мне кажется, вам нужен взгляд со стороны, чтобы разобраться в том, что случилось. Если, конечно, ты этого хочешь, — Тирис внимательно наблюдал за выражением лица Дамиэля, ожидая его ответ.       Её слова явно повергли его в замешательство. Дамиэль определённо был плох в разрешении подобного рода ситуаций, и всё, что он мог дать, — колоссальное чувство вины. Извинения и попытки как-либо исправить свою вину даже тогда, когда он ни в чём не виноват. Но если Тирис пришла к нему сейчас, значит ли это, что всё гораздо сложнее и Дамиэль виноват гораздо больше? — Я не знаю? — ответ прозвучал как вопрос, и он снова с растерянностью посмотрел на женщину перед собой. — Я не понимаю... Я виноват, — втянул голову в плечи, делаясь несчастным, на что Тирис беззвучно вздохнула. — Почему ты считаешь себя виноватым? — осторожно поинтересовалась она, опустившись на край дивана. Это будет очень непростой разговор.       Дамиэль затравлено посмотрел на Тирис, тут же отводя взгляд в сторону. Он не знал, что и как должен говорить, потому что говорить о себе и своих чувствах всё ещё было мучительно тяжело. Да и что он ответит Тирис, если вина в нём просто есть? За то, кто он, за то, как он себя ведёт... Это так глупо и совсем неважно... — Дамиэль, посмотри на меня, пожалуйста, — негромко попросила Тирис, и мужчина подчинился, одарив её несчастным взглядом. — Скажи, ты любишь дядю? — внезапно спросила она, и от её вопроса на мгновение сердце в груди Дамиэля сжалось. Любит ли он Риора?.. — Да, — ответ дался поразительно легко и без колебаний, и Дамиэль, похоже, сам удивился тому горькому теплу, что разлилось внутри после этих слов. Тирис на них лишь мягко улыбнулась, и взгляд её смягчился. — Тогда пожалуйста, поговори со мной, — произнесла она. — Я могу понять, что тебе сложно, возможно, я могу догадываться, что ты считаешь это глупым, но всё же поговори со мной. Я вижу, что вам обоим тяжело, и я не хочу, чтобы любовь друг к другу превратилась в мучение. Я обещаю, я сохраню наш разговор в тайне, но чтобы помочь вам выйти из тупика, я должна понимать, как мне этот маршрут проложить. Помоги мне и самому себе, и тогда ты сможешь помочь другим.       На несколько минут повисло молчание. Дамиэль напряжённо вглядывался в Тирис, которая терпеливо ждала его реакцию. В конце концов он натянуто вздохнул, признаваясь со смущением и отчаянием: — Я не умею говорить о себе. Я не знаю, как это делать. — Мне знакомо это чувство, — Тирис понимающе кивнула. — Я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай так, как думаешь и чувствуешь. Даже если это будет казаться тебе глупым или нескладным — доверься мне. Отпусти себя — я обещаю, я унесу эту тайну с собой в могилу, — она говорила решительно, но в то же время мягко, не напирая, но предлагая выбор. И Дамиэль, смущённый её добротой даже несмотря на то, что он причинил боль дорогому для Тирис существу, решил не отказывать ни ей, ни себе.       В конце концов, совсем бесплодными эти пять лет не были, и Дамиэль позволил себе довериться в первую очередь самому себе. — Ладно, — он неуверенно кивнул. — Давай попробуем, — Тирис ободряюще улыбнулась в ответ и повторила вопрос, заданный ранее: — Почему ты считаешь себя виноватым? — Потому что я причинил Риору боль, — Дамиэль вздохнул, уязвлёно поведя плечами. — Он так много для меня делает, а я отвечаю ему лишь неблагодарностью, которая причиняет ему страдания. — Ты считаешь свою любовь к дяде неблагодарностью? — задумавшись на несколько мгновений, в конце концов спросила Тирис, на что Дамиэль съёжился, отведя взгляд. — Я ничего не делаю для него, — негромко ответил он. — Риор заботится обо мне, всё время интересуется мной, а я... Я не знаю, как реагировать на это. Я не знаю, как отблагодарить его за это. — Почему ты считаешь, что должен благодарить за то, что тебя любят? — разговор поднимал в груди Тирис эхо не забытого прошлого, и печальная тоска мелькнула в её взгляде. Понимание, даже более сильное, чем хотелось бы, заполняло её, и оттого было вдвойне больней. — Потому что я должен быть полезен, — практически не раздумывая, отозвался Дамиэль, и Тирис незаметно прикусила губу. — Никто не станет любить меня просто так. — И дядя тоже говорит тебе это? — следующий вопрос отразился на лице Дамиэля трогательной растерянностью, и он также растерянно посмотрел на Тирис. — Он часто говорит, что любит меня, — горькое тепло вновь разлилось внутри, и от него печальная тоска поднялась в светлых глазах. — Что рад, что я просто есть у него. Но я ведь совсем ничего не делаю для него! — он с отчаянием посмотрел на Тирис. — Я не знаю, как отвечать на его чувства и выражать свои. Я пытаюсь, но у меня не получается... — И потому ты подчиняешься его желаниям? — уточнила Тирис, на что Дамиэль покаянно кивнул. — Даже когда сам этого не хочешь? — Я боюсь стать бесполезным, — тихо признался он. — Я боюсь, что Риору надоест. И я пытаюсь делать хоть что-то... то, что я могу лучше всего. — Подчиняться? — едва женщина успела озвучить вопрос, как Дамиэль резко выдохнул: — Да.       На несколько минут между ними повисло молчание. Тирис раздумывала, что спросить дальше, задумчивым тоскливым взглядом глядя на Дамиэля. Тот же сидел с отстранённым видом, чувствуя, как нарастает пустота внутри него. Он так никчёмен... — Это причиняет тебе боль? — словно эхо тяжёлых мыслей, раздался вопрос Тирис, и Дамиэль непонимающе посмотрел на неё взглядом «что именно?». — То, что ты вынужден всё время подчиняться. Дядя так сильно подавляет тебя? — Нет, — он отрицательно качнул головой и сжался в комок, втянув голову в плечи. — Он всегда интересуется мной, моими желаниями и мнением. Но я не знаю? — мужчина трогательно вскинул брови, несчастно посмотрев на Тирис. — До него никто так со мной не обращался, и мне до сих пор сложно делать выбор и принимать то, что с моим мнением считаются и оно важно. Риор очень чуткий, он так много делает для меня, но иногда его самого бывает много, и я не успеваю ни за ним, ни за собой. — Я могу понять это ощущение, — Тирис задумчиво почесала подбородок и мягко улыбнулась. — Временами дядя действительно заполняет собой всё пространство. Ты говорил ему об этом? — она задала вопрос, хотя и так знала на него ответ, и Дамиэль отвёл глаза в сторону. — Это расстроит его, — пробормотал он. — К тому же с моей стороны это будет слишком нагло, ведь он и так делает всё для меня тогда, когда я не делаю для него ничего. — Это не так, — улыбка Тирис стала ещё мягче. — То, что ты с ним, то, что ты любишь его, уже многое значит. Ты делаешь для него не меньше, чем он для тебя, но ты стремишься отдать всё и отвергаешь то, что хотят дать тебе, — она осторожно придвинулась к Дамиэлю ближе, и тот вопросительно посмотрел на неё. — Ты обесцениваешь себя, Дамиэль, — женщина вздохнула, продолжив: — Считаешь себя слугой, который должен отдать всё и не имеет права взять ничего. И в действительности это заставляет дядю страдать. Потому что снова и снова отвергая его, ты заставляет его чувствовать себя ненужным, делающим недостаточно, старающимся зря. Вы оба видите друг в друге заботящихся партнёров, но при этом оба считаете себя недостаточно хорошими друг для друга. Но ведь это не так, правда?       С каждым словом Тирис глаза Дамиэля округлялись всё больше от искреннего изумления, и воздух застревал в груди. Из-за его действий Риор чувствует себя... ненужным? Риор, который ничего не делает для себя, отдавая всё другим? Риор, который открыл ему своё сердце?.. Боги, как же он, Дамиэль, в таком случае отвратителен!..       Внимательно наблюдая за лицом Дамиэля и видя отразившееся на нём страдание, Тирис мягко обхватила его за плечи, аккуратно обнимая, ограждая от угнетающих мыслей и прогоняя их. — Любовь — это всегда о двоих, Дамиэль, — успокаивающе гладя его по голове, тихо произнесла она. — Вдвоём вы радуетесь и печалитесь, сомневаетесь и воссоединяетесь. Ты не ужасен и не отвратителен. И ты не должен нести тяжесть вины только на своих плечах. Ты не сделал ничего плохого, и всё ещё можно исправить, но если ты действительно этого хочешь. — Что я могу сделать? — глухо и печально откликнулся Дамиэль, и Тирис отстранилась от него, взяв в руки его лицо и заглянув в глаза. — В самую первую очередь — прекратить винить себя, — ответила она. — Я знаю, как это сложно, но прошу, просто поверь в то, что ответственность лежит не только на тебе. Не позволяй сомнениям останавливать себя. Открой своё сердце и просто прими тот факт, что то, что тебе дают, — дают безвозмездно и по собственной воле. Не отвергай, не ищи сразу эквивалент, который ты можешь отдать — просто принимай. Я знаю, что это сложно. Я знаю, что это бесконечно сложно, но ты не один, Дамиэль. Прими себя, помоги себе — и тогда ты сможешь помочь дяде. Тогда ты сможешь отдать ему даже больше того, что он даёт тебе. — Но я не знаю, как, — мужской голос дрогнул и наконец-то сорвался; что-то внутри треснуло, и слёзы сами потекли по щекам прозрачными реками. — Я не знаю, смогу ли. — Конечно, сможешь, — Тирис ласково улыбнулась, снова обнимая Дамиэля и позволяя найти ему в себе утешение. — Мне знакомо это чувство, я знаю, каково это не знать, что делать. Начни с маленьких шагов. Ты доверился мне сейчас, говорил со мной сейчас, был собой со мной сейчас — это оказалось не так и страшно, я права? Ты принял мою помощь, не задумываясь над тем, что ты можешь дать мне взамен. Ты взял — и я получила не меньше тебя. Я чувствую свою нужность, и меня радует, что я могу помочь — для меня это важно и значит очень много. Понимаешь, о чём я говорю? — Дамиэль слабо кивнул, улавливая ход чужой мысли, и Тирис снова улыбнулась. — Начни с малого, — она повторилась. — И дядя будет счастлив. И ты сам получишь не меньше. Понимание, что делать дальше, придёт само, а если возникнут сложности, ты всегда можешь обратиться за помощью. Это не позорно, Дамиэль, это не делает тебя слабым или бесполезным. Ты заслуживаешь не меньше других поддержки и возможности остановиться. Нормально чего-то не знать, нормально искать ответы — не только в книгах или практических знаниях, но и в других существах, — Дамиэль отчаянно всхлипнул после этих слов, и Тирис утешающе погладила его по голове и спине, позволяя выплеснуть боль.       Он продолжал плакать, полный стыда и вины, но молчаливая поддержка и принятие, и слова утешения рационального разума несли облегчение. Заданное направление, на которое Тирис мягко подтолкнула его, несло надежду, что всё-таки он может исправить свою вину, и постепенно слёзы иссякли, оставляя по себе смущение. В нём Дамиэль и отстранился от Тирис, чувствуя неловкость за всё произошедшее, но она не винила его ни в чём и ничего не говорила, принимая и оберегая доверенную тайну. — Могу я спросить? — успокоившись и немного расслабившись, видя, что никакой резкой реакции не следует, хрипло и негромко поинтересовался Дамиэль, всё ещё в смущении отводя глаза. — Конечно, — охотно отозвалась Тирис, на что мужчина напряжённо выдохнул. — Скажи, я сильно разочаровал тебя... и Риора? — он закусил губу, неуверенно посмотрев на женщину рядом с собой. — Он ушёл, и я понимаю, но... — Он вернётся, — терпеливо ответила Тирис. — И нет, Дамиэль, ты не разочаровал никого из нас. Дядя ушёл, потому что ему, как и тебе, необходимо было остановиться. Недопонимание, которое возникло между вами, причинило боль вам обоим, и он не хотел её усугублять. Помнишь, я в самом начале сказала про тупик? — Дамиэль неуверенно кивнул, и Тирис улыбнулась. — Вы заблудились, и вам нужна была помощь. Вы всегда можете на меня положиться — это нормально, что временами нужен кто-то, кто может помочь. Конечно, с вызовами для своей семьи и любви вы справитесь сами, но временами всем нам нужно остановиться и посмотреть на ситуацию с другой стороны. — Спасибо, — Дамиэль выдохнул с явным облегчением, прикрыв глаза, и Тирис ободряюще сжала его плечо. — Если ты не против, я останусь до возвращения дяди, — произнесла она. — Мы можем поговорить ещё о том, что тебя беспокоит, — Дамиэль смущённо улыбнулся, на что женщина проницательно добавила: — Помни: начинай с малого.       Он выдохнул, прикрыв веки, прислушиваясь к себе. Тревожный трепет от предстоящего разговора с Риором и нового опыта заставлял сердце биться немного быстрее, но в целом пришло некоторое облегчение после беседы с Тирис. Дышать стало чуточку легче, и это тоже оказалось волнительным ощущением.       Наблюдая за Дамиэлем со стороны, Тирис улыбнулась. Несмотря на то, что спустя пять лет они вновь вернулись к самому началу, она всё равно не сомневалась: у дяди и Дамиэля всё получится.