Мелькают дни

      Фин ухмыляется так же, как делает это всегда — жёстко, кривя тонкие губы в острой усмешке и прищуривая глаза. Он скользит цепким насмешливым взглядом по фигуре Амаргаримы, и в насмешливости его появляется опасный яд.       Девчонка невзрачна, несуразна, неловка. Она будто витает где-то в облаках, наивная слабачка и неумёха — и зачем Амальгама только возится с ней, прекрасно зная и понимая, что это бесполезно?..       Мысли об Амаргариме поднимают в груди Фина волну отвращения и презрения, тлеющее углями назойливое раздражение. Молодая колдунья, лишь по ошибке попавшая в число магов, не иначе, во всех смыслах полное ничтожество. То самое, которое вызывает лишь брезгливость и презрение, на которое смотришь сверху-вниз со злобной насмешкой.       От такого ничтожества всегда хочется избавиться, унизить его ещё больше, втоптать в грязь и растоптать — то же самое Фин чувствовал по отношению к Амаргариме.       Напрямую трогать её, впрочем, было опасным и неблагодарным делом. Никто из «коллег», предсказуемо, ему за подобное спасибо не скажет (а жаль), а потому...       Действовать следует как всегда изворотливо и исподтишка. Наносить удары, отравляющие медленно и неспешно, толкающие к краю бездны, из которой нет дороги назад — разве Фину привыкать действовать грязными методами, пачкая собственные руки в чужих слезах и крови?..       А Амаргарима — пустышка, глупая, влюблённая в него дурочка. Сама Судьба толкает её в его объятия, и девчонка, словно мотылёк, летящий на свет свечи, идёт в его руки. Как и несчастный мотылёк сгорает в безжалостном равнодушном пламени.       В то время как Фину совершенно точно не стыдно, равно как и совершенно не за что раскаиваться.