Мелькают дни

      Беременность вызывала определённые неудобства. Перемены в эмоциональном фоне, физические трансформации — дитя с каждым днём становилось всё больше, занимало всё больше места и всё сильнее напоминало о себе. Становилось тяжелее и требовательнее, давило на таз и органы, периодически к тому же толкаясь и переворачиваясь, отчего временами буквально захватывало дыхание и становилось трудно дышать.       Усталость медленно накапливалась за весь срок. Каким бы могучим воином Михаэль ни был, даже он был не железным. К тому же состояние его было весьма необычным, и уживаться с ним было... непросто. Но ангел не жаловался, справляясь, чувствуя, однако, как усталости с каждым днём становится больше, и она заставляет с собой считаться.       К завершающим месяцам срока неудобства беременности меняются. Михаэля больше не мутит, да и настроение выравнивается. Но активное дитя снова и снова напоминает о себе, а в те мгновения, когда оно отдыхает, на родителя накатывает сонливость. Абсолютно неконтролированное ощущение, сражающее всегда внезапно и в самых разных местах, словно волшебный сон, которому невозможно противиться. Весьма неудобное проявление накопившейся усталости, с которым Михаэль не может бороться.       Глаза слипаются сами собой. Голова становится тяжёлой. Тело расслабляется и становится ватным. Внимание рассеивается и становится вялым, и ангел не может сконцентрироваться и сосредоточиться. Перебирает бумаги и донесения разведки, но в конце концов откидывается на спинку высокого стула, тяжело выдыхая. Подпирает одной рукой, упираясь локтем на подлокотник, щёку, уронив на неё голову, и веки так и тянет сомкнуться всего лишь на одно мгновение.       Дитя мягко переворачивается так, что становится легче дышать, а давление почти сходит на нет. Тело требует отдыха, и разум следует за ним, как бы сильно хозяин ни пытался его удержать. И Михаэль сам не замечает, выпуская из внимания тот момент, когда он поддаётся, и блаженная тьма мгновенно поглощает его.       Эребосу, конечно, открывается великолепная картина. Не первый раз в свой спонтанный приход он застаёт ангела в таком состоянии, уснувшим в странном месте и неудобной позе. Безликий скользит взглядом по его напряжённой, но в то же время расслабленной фигуре и тихо хмыкает себе под нос.       Ангел так и сидит за столом и спит. Бумаги небрежно разбросаны по столешнице, и что-то он сам держит расслабленными пальцами, почти выпустив пергамент из своей хватки. Второй рукой, полусогнутой в кулак, подпирает голову, оперевшись на неё виском, пока локоть, должно быть, крайне неприятно вдавливается в твёрдое дерево подлокотника. Эребос внимательно рассматривает его фигуру, застывшую в такой неудобной позе, и подплывает ближе.       Конечно, он не может справиться с соблазном подсмотреть в бумаги. Донесения разведки касаются малых рас, и это может быть любопытно. Эребос отвлекается на них, считывая информацию, и лишь когда ничего интересного более не остаётся, вновь обращает внимание на Михаэля.       Тот, похоже, действительно крепко уснул, ведь до сих пор никак не отреагировал на такое близкое присутствие безликого. Эребос снова хмыкнул себе под нос, отмечая, что в любой другой ситуации это могло бы стать для него фатальным. Но по крайней мере, теперь стало ещё более понятно, почему беременных ангелиц ангелы всегда оберегали и прятали от безликих особенно рьяно.       Эребос качнул головой и выпрямился во весь рост, сбоку возвысившись над Михаэлем. У ангела и так поясницу постоянно тянет, а если он проспит в такой неудобной позе несколько часов, он же вообще не разогнётся. И сил Эребоса нет смотреть на это, даже если он и не собирался смотреть, снова покидая его. Поэтому в конце концов без особых усилий он поднял Михаэля на руки, перекинув одну себе за шеей и прижав к себе, подхватив под коленями и обнимая за талию. Голова ангела безвольно упала безликому на плечо, и горячее дыхание обожгло ключицы. Шагнув в тени, Эребос в мгновение ока перенёс Михаэля в комнату и со скупой заботой уложил его на кровать.       Ангел расслабленно выдохнул, тут же повернувшись, не просыпаясь, приняв удобную позу, и недвижимая маска безликого наблюдала за ним. Какое-то необычное, тёплое чувство слабо шевельнулось внутри, пока он рассматривал уязвимого и открытого Михаэля. В конце концов, не удержавшись, он едва ощутимо провёл пальцами по голове ангела, поглаживая его по светлым волосам и незаметно накидывая безвредный сон, чтобы он точно хорошо поспал лишние несколько часов. — Папа? — из мимолётной задумчивости, в которую Эребос погрузился, анализируя собственные ощущения, его вывел удивлённый голосок Кайроса. Отпрыск встретил родителя, когда тот вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. И почему он вообще сделал это, если мог скрыться в тенях, как делал это всегда?.. — А папа Михаэль уже освободился? Он обещал позаниматься со мной магией Света, — полюбопытствовал ребёнок, и безликий едва заметно тряхнул головой, сосредотачивая внимание на сыне. — Папа Михаэль спит, — прошелестел в ответ Эребос и протянул Кайросу руку, которую тот, не задумываясь, взял, обхватив ещё по-детски тонкими пальчиками длинные пальцы родителя. — Я не смогу научить тебя магии Света, дитя, но я могу показать тебе базовые основы магии Тьмы.       Кайрос восторженно просиял, глядя на тёмного папу. Его удавалось поймать так редко, отчего все мгновения, проведённые с ним, были особенно ценными. Так что Эребосу без труда удалось увести Кайроса подальше, оставляя Михаэля отдыхать в тишине и покое.