Мелькают дни

      Иногда Адонис думал о том, что он родился не в том месте, да и, откровенно говоря, не той национальности. С его взглядом на мир и своё место в нём ему впору было быть каким-нибудь гномом или, на худой конец, человеком. Но он уродился эльфом, и не просто эльфом, а знатных древних кровей с такой родословной, что самому было завидно.       Адонис не чувствовал себя на своём месте. Ни в собственном доме, ни уж тем более в обществе, выходцем из которого он был. Был чужаком, стоящим всё время где-то в стороне, и это так утомляло… Впрочем, многое из его обязанностей на самом деле утомляло его — придворный этикет был сложным церемониалом, полным лицемерия и лжи, и Адонису приходилось подстраиваться под него, как бы мерзко это ни было.       Придворная жизнь утомляла. Адонис совершенно точно не был приспособлен для неё. Все эти светские рауты и приёмы, на которые его водила с собой мать или которые она организовывала в их поместье, раздражали своей приторностью и неискренностью. Но Адонис, как молодой глава дома, вынужден был терпеть их, присутствовать на них и даже делать вид, что получает от них удовольствие. Отвратительно. — Почему вы не танцуете, милорд? — как бы Адонис ни пытался прятаться в тени, девицы его всё равно всегда находили. Облепляли со всех сторон, пытаясь обратить на себя внимание не столько потому, что он им нравился и был интересен, сколько потому, что он был богат и знатен, приближён к княжьему двору едва ли не больше всех остальных аристократов Гренобля.       Для этих девиц он был желанной добычей. Выигрышной партией — не более. И он скользил взглядом по их одинаковым лицам, смазывающимся в одно, и лишь одним богам было ведомо, как же он устал от всего этого. В высшем свете каждый был товаром, который иные старались продать или купить подороже. И он, молодой, холостой мужчина, был бесценным бриллиантом, которым желали обладать многие. Как же мерзко это было. — Прошу меня простить, — Адонис с трудом смог выдавить из себя усмешку, больше похожую на кривой оскал. — Но я уже занят, — он ловко выскользнул из оцепившего его кольца, услышав за собой разочарованные вздохи девиц. Сам решительно двинулся куда глаза глядели, с чётким намерением пригласить на танец первую попавшуюся даму.       Ноги привели его к одинокой девушке, что, как и он сам, стояла в тени, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Адонис сразу обратил внимание на её откровенно скучающий взгляд и страдальческое выражение лица — очевидно, как и сам Адонис, она была вовсе не рада находиться в этом месте. — Вы окажете мне большую честь, миледи, если согласитесь подарить мне один танец, — приглушённо и честно Адонис обратился к девушке, протягивая ей руку. Та одарила его вопросительным взглядом, на что он вымучено улыбнулся, слабо кивнув себе за спину: — Мне кажется, если мы с вами, оба заложники нашего положения, скрасим одиночество друг друга, то избавим друг друга от навязчивой и неприятной компании потенциальных женихов и невест.       Девушка понимающе улыбнулась одними глазами. Протянула руку в ответ, вложив её в тёплую ладонь Адониса, и сделала шаг к нему навстречу. Тот облегчённо вздохнул, посмотрев с благодарностью, и девушка также негромко произнесла: — Вы не представляете, насколько своевременно ваше предложение, милорд, — она посмеялась, качнув головой, и представилась: — Сальвия, виконтесса Амариллис. Ваше имя мне знакомо, маркиз. — Очень приятно, миледи, — Адонис в признательности прикрыл глаза, в танце выводя Сальвию к центру зала там, где танцевали другие пары. — В таком случае, этим вечером нам стоит держаться рядом друг с другом, чтобы отвадить нежеланную компанию. — И посеять новые слухи, которые расползутся среди знати минимум двух княжеств сразу, — Сальвия ухмыльнулась, спрятав ухмылку на мужском плече, услышав, как неопределённо хмыкнул над ухом Адонис. — Возможно, я впервые в жизни не буду против сплетен о самом себе, — с тихим лукавством отозвался маркиз, на что виконтесса хитро блеснула глазами. — В таком случае, будьте осторожны, милорд, ведь меня вполне серьёзно могут посватать к вам. Ну или вас вынудить жениться на мне — и тогда вы уже не будете так рады, — ирония послышалась в голосе Сальвии, и Адонис одарил её заинтересованным взглядом. — В жизни не поверю, что такая милая и тихая девушка, как вы, может оказаться настолько ужасной женой, — поддерживая её игру, ответил он.       Сальвия на это улыбнулась со странной печалью, опустив взгляд. Адонис тоже не стал продолжать эту тему. Остаток танца они провели в молчании, но это молчание звучало так естественно и приятно. Не было в нём ни неловкости, ни натянутости, и судя по улыбке Сальвии, которой она одарила кавалера, она думала также.       Остаток вечера они и вправду провели друг с другом, общаясь на разные темы и с приятным удивлением находя компанию друг друга более чем удовлетворяющей их обоих. Первое знакомство оказалось весьма удачным, и впервые в жизни Адонис смог получить хоть немного удовольствия от светского приёма. Тогда даже не догадываясь, какой судьбоносной на самом деле была эта встреча.