Мелькают дни

      Ундины были удивительным народом. Вроде бы предсказуемые и понятные — они часто взаимодействовали с народами суши, являя им свою мудрость и покровительство. В то же время по-прежнему хранили множество тайн, о которых другие едва ли догадывались. Казались легкомысленными, простыми и наивными, но недооценивать их было опасно, ведь лекари знали обо всех слабостях чужих организмов.       Собственно, именно лекари в основном и взаимодействовали с народами суши. Загадочные, любознательные и улыбчивые — они слыли как мудрейшие представители глубоководного народа. И их царица, Сумиэс, неизменная на протяжении многих веков, была среди них первой. Но равно мудрой она была опасной ничуть не меньше своих полудиких сестёр-воительниц, и недругам следовало помнить об этом.       Гнев воды, в конце концов, ничуть не менее опасен, чем гнев любой другой стихии.       Её жизнь и судьба была связана с этим саламандром. Конечно, кому, как не ей, знать о его смертности и краткости в сравнении с вечностью её жизни. И тем не менее к своему божественному предку он должен был уйти самостоятельно, когда его время пришло бы. Однако его жизнь была отобрана предательством и гордыней, и открытая рана зияет в груди Сумиэс. Невидимая чужим глазам и незаживающая. И боль затмевает взгляд, взывая к отмщению.       Месть не вернёт его. В общем-то, она в принципе едва ли что-нибудь изменит. Но виноватые всё равно должны быть наказаны. Сестра князя должна знать, что братоубийство — тяжёлый грех, который не искупить даже смертью. И притаившаяся угроза находится прямо около неё, спрятавшись в опасной близости и выжидая удобный момент. Ведь кто сказал, что смертельный яд выделяют только ундины-воины?       Маскировка совершенна, план продуман безупречно. Каждую ночь предательница должна быть начеку, но она даже не догадывается, откуда расплата настигнет её. Красивые и не представляющие угрозы ундины непредсказуемы, и они заводят её в самое сердце ловушки. В капкан, сжимающий так крепко, что в нём не пошевелиться. Сумиэс это приносит лишь малую толику облегчения.       Но месть оставляет после себя опустошённость. Словно воды прилива, она смывает ярость, оставляя лишь боль. Как будто промывает рану, и остаётся лишь оголённая плоть, чувствительная и ноющая. Она будет заживать так долго — и не заживёт никогда. Её не исцелить никакой магией, и от неё останется уродливый шрам. Травмирующая утрата — резкая и внезапная ранит острым кинжалом, но Сумиэс едва ли может что-нибудь уже теперь сделать.       Лишь смириться с ней и принять её.