Мелькают дни

      В Идалире тихо. Кажется, словно жизнь замерла здесь. Отчасти оно так и есть: хозяин Тисовой Рощи разделил страшное проклятие, и всё отвернулось от него так же, как и от того, кто был проклят. Но едва ли это действительно задевало Улля. Нет, на своих плечах он нёс куда более страшное проклятие.       Дни проходят за днями, и его глаза остаются сухими, а взгляд пустым. Со стороны кажется, что он абсолютно в порядке, и иногда он тоже думает об этом, однако… Он разбит и медленно угасает, словно живой мертвец. Вина и одиночество невыносимо давят, прижимая к земле, и что-то внутри надламывается и трещит. Как он мог допустить всё это?..       Воспоминания проносятся перед глазами, и нет пытки мучительнее. Лучший и единственный друг, возлюбленный, которому Улль готов был отдать всё, что имел — они так многому научили друг друга. Отрешённый от всех одиночка и презираемый всеми слепец — друг для друга они стали всем. И как теперь Уллю было жить дальше?! После всего того, что случилось по его вине и недальновидности… Он скрипит зубами в бессильной злости и прячет в руках лицо. Он бессилен и абсолютно разбит.       Хранитель клятв — он предал самые важные клятвы, которые давал. Превратился в того, кого презирал всем сердцем, и теперь едва ли что-то можно было повернуть вспять. Теперь было уже слишком поздно, и очередной серый день он проводит в одиночестве. Хёд больше никогда не войдёт в Идалир и никогда не придёт к нему. Никогда… И Уллю так жаль…       Его разум играет с ним злую шутку: в нём он не может уйти от воспоминаний и призраков. Они приходят снова и снова, терзая лучника, разрывая в клочья его и без того израненное сердце. И Улль погружается всё глубже на дно отчаяния. Время не лечит, а лишь усиливает боль, и что-то внутри трещит по швам, и надломы становятся только глубже. Как же он виноват…       От Локи никогда не стоило ждать чего-то хорошего — как же Улль мог не разгадать его коварный замысел?! Но он был так влюблён, его сердце трепетало, и он хотел подарить возлюбленному своему целый мир, а в итоге… Он даже не смог защитить его от опасности и сам навлёк на него беду. Подвёл к опасному краю и столкнул в пропасть. Братоубийца, убийца прекрасного Бальдра — и нет проклятия страшнее. И Хёд несёт его на своих плечах, и без того всегда несправедливо презираемый и недооценённый…       Улль не может простить себя. Он сделал ту самую стрелу из омелы. Он обрёк свою любовь на страдания. Это его вина. С самого начала и до конца — ведь он клялся защищать Хёда и стать для него надёжной поддержкой. А что теперь?..       Время растягивается невыносимым бесконечным одинаково серым потоком. Их разделяет целая вечность, и Улль жалеет, что не может забрать чужое проклятие на себя. Он не может спуститься в Хельхейм, и жизнь становится наказанием хуже смерти. Невыносимо, но, очевидно, в этом и весь смысл. — Иногда я мечтаю, чтобы всё закончилось само собой, — он шепчет сухими губами, глядя куда-то вдаль, откуда когда-то приходил Хёд, словно обращаясь к нему и ожидая, что он вот-вот покажется из-за деревьев. — Но у меня так не получится. Конечно. Я бы отдал всё за то, чтобы провести с тобой хотя бы ещё один день…       Он закрывает глаза, и что-то внутри ломается и крошится так, что больше не восстановить никогда. Вздыхает тяжело и отворачивается, скрываясь за дверью лачуги, которую зовёт домом. И невысказанные слова зависают в морозном воздухе. — Но я не могу…