Мелькают дни

      Рене не любил зимы. Холодные, снежные, короткие дни, всё время тёмные прямо как пустота в его душе — они лишь углубляли пропасть одиночества, в которой он жил. Топил их в вине, не выходя из запоя неделями напролёт — и как только его печень до сих пор не отказала? — и погружаясь на дно отчаяния всё больше и больше. Одинокий и никому не нужный пьяница; отвратительный друг и товарищ, который так и не смог стать своим ни в одной компании. А ведь он так старался, научился многим полезным вещам, чтобы приносить пользу, но в итоге всё всегда заканчивалось одинаково.       Одиночество и ощущение собственной никчёмности убивало не хуже алкоголя. Оно всегда обострялось именно зимой, этой холодной тёмной порой, когда больше всего хотелось тепла и утешения. Живые находили их друг в друге, а Рене… Он всегда был недостаточно хорош, должно быть. Поэтому зимой ему было холоднее, чем должно было быть. И он был так одинок…       Зима вызывала тревогу и воскрешала старые воспоминания, тревожа раны. И Рене кутался в плед, почти вплотную подсаживаясь к горящему очагу в надежде укрыться от холода, что казалось, сковывал изнутри, и бездумно глядя на огонь и тлеющие угли. — Ты замёрз? — удивлённый голос донёсся как будто через плотную толщу воды, и Рене вздрогнул всем телом, растерянно обернувшись назад.       Проморгавшись, он медленно возвращался в реальность. Уже давно он был не в Мене и даже не в каком-нибудь другом городе Великого Княжества. Одинокие холодные дни остались далеко позади — но зима всё равно снова и снова напоминала о них, не давая избавиться от тяжёлой памяти. Впрочем, теперь изменилось так много всего… — Да, зима в этом году суровая. Господин лютует — интересно, что могло так его разгневать, — Сигхват покачал головой, сетуя на погоду. Подхватил шерстяной плед и накинул его на плечи Рене, отчего тот невольно наклонился под тяжестью двух тканей сразу. — Для вас, эльфов, такие суровые зимы, конечно, непривычны, — он снова покачал головой и сокрушённо вздохнул, с милой растерянностью посмотрев на Рене.       Тот же смотрел в ответ с искренним восхищением и обожанием так, будто видел гнома перед собой впервые. Призраки прошлого медленно отступали во тьму зимнего вечера — больше у них не было власти над Рене. С тех пор как он перебрался в Браудар, он больше не был одинок. И ему больше не было холодно, ведь рядом был Сигхват, который согревал его своей заботой.       Рене широко улыбнулся и резко распахнул объятия. Сгрёб не ожидающего подобного, а оттого не сопротивляющегося Сигхвата, прижимая его к себе и укрывая двумя пледами, в которые был закутан сам. Он не станет объяснять ему, не сейчас, просто наслаждаясь его теплом и близостью, зарывшись носом в пшеничные волосы и закрыв глаза. Гном на это лишь негромко посмеялся, но поддался, обнимая эльфа в ответ и поглаживая по пояснице. Вот теперь им обоим точно было не холодно.