Мелькают дни

      Это была необходимость — они оба это прекрасно понимали. Необходимость, которая не радовала никого из них: Узаир со снисхождением смотрел на девчонку, которая так и не выросла, а Айлисин глубоко в душе горевала от того, что её снова использовали как товар и разменную монету. С Керзаиром когда-то ведь было точно также… И точно также это была вынужденная необходимость. Брак во имя сохранения целого народа — благородная жертва, разве нет?       Впрочем, с Узаиром с самого начала всё было совсем иначе. Он был ещё задолго до её рождения, и Айлисин знала его столько, сколько себя помнила. Надёжный и верный, он был лишён тех амбиций, что некогда сгубили Керзаира, но чтил традиции и обычаи народа, рождение которого помнил ещё по собственному опыту. Он всегда был рядом с Айлисин и направлял её там, где она не справлялась, а оттого довериться ему было не так страшно. Особенно после предательства, которое она получила от своего первого мужа.       Всё это похоже на слабые попытки утешения самой себя, и Айлисин смотрит со стороны на светлейшего герцога, которого скоро назовёт своим мужем и королём. Неизменно сдержанный, холодный, неулыбчивый, консервативный — злые языки приписывают Узаиру ещё множество нелестных эпитетов. Когда-то своими руками он убил свою жену за то, что она предала его, а единственную дочь растил в консервативной строгости архаичных традиций. Личное всегда было у него на втором, если не третьем плане, и от этого страдали все, кто вынуждены были быть с ними близки. Но действительно ли Айлисин так опасалась его? — Мы совершенно одинаковы при свете солнца: наполовину скрыты в тени, наполовину освещены светом, когда он падает на нас. Мы одного рода и одной крови — оставьте позади то, что было утрачено, и тех, с кем наши пути разошлись, и тогда вы сможете положить начало чему-то новому. Не бойтесь неизвестности — я отдам вам всё, ведь нам с вами обоим не к чему больше возвращаться, — когда решение только было озвучено, Узаир обратился к Айлисин, протягивая ей руку и глядя как всегда хладнокровно. И ей не оставалось ничего другого, как вложить свою ладонь в знак согласия и вручить себя этому мужчине.       Он во многом был прав, а Айлисин всегда была заложницей своего положения и происхождения. Выбор для неё всегда был сомнительной и призрачной роскошью, а потому она могла лишь смириться с данностью. Впрочем… Узаира она хотя бы хорошо знала и в действительности не опасалась, что он навредит ей, а потому из всех вариантов это и вправду был самый лучший. А потому тоска почти не грызёт королеву, когда она ступает под венец, вкладывая ладонь в ладонь теперь уже супруга.