Мелькают дни

      Боль и скорбь сковывают любящее сердце, когда страшные вести доходят до Ходра. Возлюбленный его был назван бесчестным убийцей, и гневливая Ран казнила его на месте, мстя за погибшую дочь. И какой смысл был разбираться уже теперь, когда преступление свершилось, а виновный был наказан? — но Ходр знал правду, которую ему раскрыли руны. И он не мог бездействовать, ведь честное имя его возлюбленного должно быть очищено. Но что мог сделать он, слепец, о существовании которого даже родители предпочли забыть?       Ответ одновременно прост и сложен. Никто не решался на подобную дерзость, и Ходр не знал, получится ли у него. Но если не пробовать, результата и не будет, верно?.. А Хольга, кажется, обладает не настолько чёрствым сердцем. Быть может, она сумеет откликнуться на искренний и полный самоотдачи порыв?       Живым нет места в мире мёртвых, а оттого дорога в чертог Владычицы становится тяжёлой и суровой. Никто не знает, кроме мертвецов, которым нет хода назад, как дойти до мрачного мира. Долог путь и опасен, хоть и занимает как и для ушедших всего лишь девять бесконечных дней. И Ходр ступает по мрачному, туманному, холодному лесу, и сражается со своими страхами и сожалениями, очищая душу.       Дух его крепок: Оллер всегда делал его сильнее и лучше. Он вдохнул в него смысл и силы, показал целый мир и отдал самое ценное, чем обладал. И ради возлюбленного своего Ходр был готов отдать в ответ всё, и даже больше, не страшась ни смерти, ни забвения. — Живой… — голос Владычицы звучит холодными ветрами. — Необычный гость — что же привело тебя в мой чертог? — чёрные бездонные глаза всматриваются глубоко в саму суть, но Ходру нечего скрывать ни от неё, ни от целого мира, что остался за его спиной и простирался перед его глазами. — Справедливый Оллер был убит по чужой капризной прихоти, — негромко, но твёрдо отозвался он, и сердце его сжалось от бесконечной тоски. — И я пришёл просить тебя, госпожа, явить свою милость. Отпусти его — ему не место в твоём чертоге. Не сейчас, по крайней мере. — Твоя верность трогательна, — спокойно ответила Хольга, с интересом рассматривая своего гостя. — Но я не могу отпустить Оллера. Что мертво ожить не может, иначе это нарушит извечный баланс сил между Жизнью и Смертью. — В таком случае… — решение пришло даже быстрее, чем Ходр успел его обдумать; он словно знал, что Владычица откажет ему, а потому был готов. — Возьми меня вместо него.       Чёрные глаза округлились в искреннем изумлении, и растерянность мелькнула на бесстрастном лице Хольги. Ещё никто не обращался к ней с такой самоотверженностью, и она была поражена глубиной привязанности и силой любви, что привели к ней этого аэсира. — Я, живой, стану мёртвым, а Оллер, мёртвый, сможет вернуться к жизни, — зачем-то добавил Ходр, и нежная улыбка озарила его бледное лицо. — Мой милый возлюбленный вернётся домой, и его доброе имя будет очищено от клеветы и навета. А я… Для меня станет честью быть гостем твоего чертога, госпожа.       Искренняя и чистая любовь, которая была в сердце Ходра, растопила лёд сердца Хольги. С сочувствием и уважением она посмотрела на своего гостя и властно кивнула: — Да будет так.       Ходр, преисполненный надежды, лишь благодарно улыбнулся ей в ответ, и сделав шаг навстречу, вложив руку в протянутую ладонь, понял, что пути назад больше не будет никогда. Что ж… он ни о чём не жалел.