Мелькают дни

      Дуики сразу понимает, что что-то произошло, едва касается земли, перекидываясь из ворона обратно в человеческий облик. В лагере царит тяжёлая унылая атмосфера, и внутренний голос подсказывает молодому герцогу, что стоит ждать дурных новостей. Оттого он настораживается, выискивая взглядом две единственные чёрные макушки. — Лорд Дуики! — его окликает один из вампиров, подходя ближе, и он смотрит на него со спокойной вежливостью. — У нас для вас плохие новости, милорд, — воин качает головой, глядя с искренним сочувствием, и сердце в груди Дуики замирает, пропуская удар. — Говори, — он кивает, подсознательно пытаясь подготовиться к любой тяжёлой вести. Однако к тому, что он слышит в следующее мгновение, подготовиться оказывается просто невозможно. — Ваш сын погиб, — роковые слова звучат словно раскат грома в ясном небе, и на мгновение время и мир вокруг Дуики замирают, пока внутри него самого всё сжимается, а после разбивается на тысячу мелких осколков. — Где?.. — он не узнаёт свой охрипший голос и идёт бездумно за уводящим его вампиром. Не хочет верить в действительность происходящего, но реальность безжалостно бьёт наотмашь, тыкая его прямо в лицо.       В палатке походного морга тел заметно прибавляется. Отгремело очередное сражение, и кого можно было забрать, пока была возможность, живые унесли с собой. Не только ради того, чтобы Некромант не смог поживиться за их счёт, но и ради того, чтобы сохранить последнюю память и честь павших.       Его сын лежит среди них, как бы Дуики до последнего не надеялся на обратное. Взрослый молодой, по вампирским меркам, мужчина — черты его лица, не похожего ни на отцовское, ни на материнское, с трудом просматриваются за залившей их кровью и глубокими полосами, оставленными чьими-то когтями. Изломанное тело, лежащее в неестественной позе, перебитый позвоночник, вывернутая рука, словно её пытались оторвать от тела, глубокая рваная рана на животе, прикрытая тканью, из-за края которой видны оголённые внутренности. Изувеченный чужим слепым голодом воин, один из многих, чью нить Судьба оборвала так резко и трагично — и Дуики чувствует, как к глазам подступают жгучие слёзы, а внутренности скручивает от невыносимой боли и горя утраты.       Он заставляет себя смотреть, запоминая каждую царапину на теле своего сына. Невыносимое зрелище, медленно по кускам режущее прямо по живому. Его ребёнок, любимое дитя, величайший дар, полученный пусть в следствие случайности, но по большой любви — теперь он был мёртв, и его, отца, не было рядом, чтобы его уберечь и защитить. И Дуики не может пошевелиться, переполненный невыносимой скорби. Он отдал бы всё за то, чтобы повернуть время вспять и уберечь сына от жестокой участи.       Ему не сразу удаётся прийти в себя и хоть немного взять себя в руки. Шок спадает медленно, и холодный разум не спешит возвращаться вместо безудержного горя и безграничной боли. Но там, где мысли Дуики оплетают сына, они неизменно возвращаются и к его матери. Она ведь тоже была там в этом сражении… — А где принцесса? — осипшим хриплым голосом спросил он, с тревогой осматривая другие тела, опасаясь найти среди них ещё одно знакомое лицо. Если Насилмиин тоже погибла, Дуики не перенесёт такой удар. — Её Высочество тяжело ранена, — вампир вздохнул, покачав головой. — Она единственная, кого нам удалось отбить. Но я бы не надеялся на лучшее: раны слишком сложны, и шансов у неё почти нет.       Дуики сжал в кулаках руки и скрипнул зубами. Усилившаяся с чужими безжалостными словами в груди боль почти сводила с ума. Он потерял единственного сына, не смог спасти любимого ребёнка, и теперь вместе с ним грозился потерять ещё и его мать, лучшую и единственную подругу, возлюбленную, которой он отдал всё, что имел. Как же он слаб и жалок…       Боль разрывает изнутри на части, и Дуики всё-таки не может сдержать слёз. Стоя над едва живой Насилмиин, отважно борющейся за жизнь, он плакал от бессилия и горя, спрятав глаза в руке. Его жизнь раскололась надвое, и он потерял бесценную, важную часть, а теперь в любой момент мог потерять ещё одну. Переполненный вины и сожалений, презирающий и корящий себя за то, что его не было рядом в столь важный и ответственный момент, он хотел лечь третьим рядом с сыном и возлюбленной. Ведь если у него никого не останется, какой смысл в его жизни дальше?..