Мелькают дни

      Было определённое неудобство в спонтанных набегах, которые любил совершать Эребос к Михаэлю. Словно своевольный кот, он заявлялся к ангелу лишь тогда, когда сам этого хотел, мало переживая о других вещах. Когда ему становилось скучно или любопытство брало верх, тогда он и показывался в редких тенях Небесных Городов, наблюдая за Михаэлем и сыном.       Этот раз не должен был стать исключением, но стоило безликому объявиться в доме своего ангельского любовника, как он тут же почувствовал тишину и пустоту, наполняющие его. Ни ауры Кайроса, ни ауры самого Михаэля не было, и это было странно. Ангел был уже достаточно большим, хорошо беременным и почти не покидал дом, потому что ему было тяжело долго ходить; сын же был ещё ребёнком, и он сам не отходил от светлого родителя, беспокоясь о нём и по-детски заботясь. Кто-то из них потому всегда был дома, и Эребос чувствовал их ауру, но не в этот раз.       «Михаэль отбыл на границу. Его призвали из-за отряда демонов, который якобы видели люди в тех краях. Но с нами остался ваш потомок, так что можешь увидеть его», — мягкий и спокойный голос Никс отозвался в сознании, когда Эребос позвал сестру, спрашивая у неё, где семейство. Лично приходить в её дом Эребос не хотел — он до сих пор не понимал, что Никс нашла в истеричном брате Михаэля. Уриэль, вообще-то, задавался аналогичным вопросом, не понимая, что сиятельный старший брат нашёл в мастере-ассасине. Так что вражда у них была обоюдная, и меньше всего Эребосу хотелось трепать себе нервы, лицезрея раздражающую рожу Уриэля.       Однако ответ сестры вынудил безликого издать задумчивое «хм-м». Что-то непонятное и неизведанное неприятно укололо его внутри, и Эребос недовольно нахмурился, пусть и его маска осталась недвижимой. В который раз он поразился эгоизму и равнодушию ангелов, и уточнив у Никс, куда точно отправился Михаэль, нырнул обратно в тени.       Ангел обнаружился в ставке. Он сидел в одиночестве, склонившись над какими-то картами и бумагами, рассматривая их с самым серьёзным видом. Складка залегла между его бровями, сосредоточенный взгляд скользил по разложенным пергаментам — Михаэль был в своей стихии, снова такой привычный и знакомый, каким Эребос, да и другие ангелы, привыкли его видеть и видели чаще всего. И лишь расслабленная острожная поза да уже заметный живот, который он бездумно поглаживал, спускали с небес на землю, напоминая, что сиятельный генерал изменился.       Придирчиво осмотрев фигуру ангела, Эребос снова нахмурился. Опять неприятное чувство огрызнулось внутри, и безликий раздражённо выплыл из теней, зависнув перед Михаэлем и недовольно скрестив руки на груди. Тот оторвался от бумаг, подняв взгляд, и в нём отразилось искреннее удивление. — Эребос? — Михаэль вскинул бровь, отложив пергамент, и откинулся на спинку стула, расслабив плечи. — Что ты здесь делаешь? — Я не волнуюсь, ясно? — мгновенно огрызнулся безликий, вдруг почувствовав себя отчего-то очень уязвимым; ангел на это вопросительно вскинул брови, посмотрев немного растерянно. — Я просто знаю, какой ты трудоголик. Нет, я понимаю, другие ангелы — эгоистичные мудаки, и им плевать, что ты сейчас не в состоянии решать их проблемы, а самим мозгов не хватает разобраться самостоятельно, но ты! Какого дьявола ты здесь делаешь?! — в его голосе послышалось недовольство, и Эребос проворчал с нескрываемой укоризной: — Тебе нельзя напрягаться — и так вон сколько проблем от твоей беременности! А если с тобой что-то случится? Или с ребёнком — ты же беспокоишься из-за этого! Кто здесь тебе поможет? Твоя мать далеко — кто тебя доставит к ней, если что-то случится? Ты же умный — почему ты ведёшь себя как идиот?!       Вообще-то, Эребос сам был удивлён. Он не собирался разражаться такой тирадой, но слова сами собой рвались наружу. Михаэль слушал его, не перебивая, и искреннее удивление медленно сменилось сначала смущением, а после — мягкой благодарностью. Он улыбнулся, прикрыв веки, принимая слова безликого и словно признавая их правоту, а после медленно поднялся на ноги, тяжело опираясь о стол. Неловкий и нескладный, он немного вразвалочку подошёл к парящему над полом безликому, всё ещё держащему руки скрещенными на груди и источающему ауру недовольства и неодобрения. — Ты можешь остаться со мной, — в его глазах мелькнуло лукавство. — И присмотреть, чтобы ничего не случилось. Помочь мне; а если что-то случится — ты сможешь быстро связаться с моей матерью. Твоя голова может мне пригодиться — вместе работать всегда эффективней, тем более против демонов. — Пф, — Эребос фыркнул. — С тебя станется ещё в таком состоянии пойти в бой — или эти пернатые полудурки потребуют, чтобы генерал лично возглавил их. Ну нет, ангел, за тобой нужен присмотр, чтобы ты не пытался взлететь выше своей головы.       Михаэль тихо посмеялся, а Эребос схватил его за локти и ревниво прижал к себе, обнимая плечи и напряжённую поясницу, оплетая щупальцами ноги и живот. Ангел в ответ обхватил горячими руками поджарое тело безликого, благодарно и доверчиво прижимаясь к нему ближе, пока Эребос продолжил недовольно ворчать о его безалаберности и «как кто-то такой умный, может быть настолько глупым?». Михаэль на это снова посмеялся, а Эребос фыркнул, чувствуя, что неприятное чувство внутри улеглось и успокоилось.       Он пытался убедить себя, что не беспокоится. Просто кому были нужны лишние проблемы, которые могли возникнуть из-за чрезмерной ответственности одного и эгоизма всех остальных? К тому же беременность даже в спокойное время приносила ангелу слишком много проблем и неудобств, и Эребос просто не хотел их увеличения и усугубления. Так что лучше ему и вправду остаться рядом и присмотреть за Михаэлем — и всем так будет спокойней.