Мелькают дни

      Скрываясь в тенях, Эребос наблюдает. Он сам не знает толком, что так настойчиво толкает его вперёд. Интерес и любопытство — когда ещё доведётся столкнуться с чем-нибудь подобным? Тем более у сиятельного Михаэля, могучего генерала, первого противника мастера-ассасина и его возлюбленного врага. Поэтому он наблюдает, оправдываясь в первую очередь перед самим собой, ведь на вопрос «почему» он находит лишь часть правды.       Он прячется в редких тенях, с иронией думая о том, что слишком часто стал объявляться в ангельском доме. Столько внимания в нём не вызывал порождённый внезапно им самим ребёнок, сколько вызывает Михаэль, под сердцем которого дитя лишь растёт. Так странно…       Не то чтобы Эребос не знал, как проходит беременность, в том числе и у ангелов. Но одно дело знать в теории, а совсем другое — соприкоснуться с этим лично. Михаэль принадлежал ему, был его вечным противником и возлюбленным врагом — Эребос не мог игнорировать происходящие в нём изменения. Да и кроме того, они касались и самого безликого, ведь он же посеял это семя и теперь наблюдал, как растёт и крепнет маленький росток. Невольно сравнивал, оценивал и смотрел — с Кайросом ещё не так давно всё было совсем не так. Почему же столь вопиющее различие было? Лишь потому, что физиология ангелов отличалась?       Вопросов было много, и Эребос выставлял их как щит, аргументируя свой интерес, а Михаэль меж тем медленно округлялся, и беременность его становилась заметнее, по крайней мере для внимательного проницательного взгляда. Разумеется, цепко следящий за всеми переменами безликий видел это, пристально всматриваясь в появившийся живот, небрежно скрытый просторным повседневным хитоном.       Михаэль тоже замечал и знал, и Эребос чувствовал исходящую от него умиротворённую мягкую ауру. Тепло и нежность были в ангеле, когда он касался своего живота, изредка поглаживая и улыбаясь. Негромко разговаривая с ним так, словно дитя в утробе могло его слышать и понимать, и отвечать. Странное действие, напрочь лишённое какой-либо логики, ведь ребёнок всё ещё был всего лишь сгустком энергий его родителей и слабой пульсацией жизни, не более — Эребос проверял и знал, бессильный дотянуться до его сознания.       И тем не менее ангел, казалось, знал что-то больше, и Эребосу было любопытно. Непонятно и интересно — и он вышел из тени, бесшумно приблизившись к Михаэлю, который, конечно, тут же ощутил его присутствие, стоило мастеру-ассасину открыть его. — Зачем ты делаешь это? — как всегда прямолинейно (каков каламбур для безликого-то!) поинтересовался Эребос, зависнув напротив ангела, когда тот снова негромко разговаривал с самим собой, обращаясь к ребёнку и поглаживая живот. Бросив на него придирчивый взгляд, безликий отметил, что он увеличился ещё немного и стал заметнее. — Дитя реагирует на меня, — пожал плечами Михаэль, но на его лице отразилось лёгкое удивление. — Я слышу его сердцебиение и чувствую движения. Он разговаривает со мной, а я с ним, — он улыбнулся уголками губ, и его аура вновь смягчилась. — Это как? — в ответ удивился Эребос. — Я всё ещё чувствую просто комок другой жизни внутри тебя, не больше.       Михаэль издал тихий смешок, качнув головой, на что безликий непонимающе нахмурился, пусть даже маска осталась неподвижной. Ему действительно было непонятно, и это определённо не было поводом для насмешки. — Если ты хочешь почувствовать, ты можешь коснуться меня, — предложил ангел, словно читая замешательство мастера-ассасина. — Возможно, дитя ещё не настолько сформировалось, чтобы ты мог дотянуться до его сознания, но твоё восприятие может позволить тебе ощутить его физически. Попробуй, если хочешь.       Эребос нахмурился ещё сильнее, ощутив внутри какое-то непонятное волнение. Вновь опустил взгляд на просматривающийся за одеждой живот ангела, и поколебавшись мгновение, обхватил его ладонями ближе к бокам, сосредоточившись на ощущениях. Михаэль вздохнул, прикрыв глаза и расслабившись, а Эребос замер, ожидая… чего-нибудь.       Плавное, едва ощутимое движение навстречу — первое, что безликий ощутил после небольшой паузы. Словно дитя приветствовало его, чувствуя прикосновение, отличное от тепла рук второго родителя. Эребос провёл ладонями по животу в сторону, двигаясь вслед за ребёнком, прежде чем вскинуть голову и устремить взгляд на спокойное, усмехающееся лицо Михаэля. — Оно живое, — то ли спрашивая, то ли утверждая, изумлённо и словно бы растерянно произнёс безликий, на что ангел снова тихо посмеялся. — Было бы странно, если бы было наоборот, ты не находишь? — он беззлобно ухмыльнулся, на что Эребос издал какой-то смущённый звук.       Он вновь вернул внимание ребёнку, которого едва ощущал под своими руками. Не просто сгусток энергии и пульсация жизни — очень маленькое, полноценное существо, которое росло и развивалось с каждым днём всё больше и больше, заставляя считаться с собой и напоминая о себе. Совершенно не так, как было у самого Эребоса с Кайросом. Так странно…       Но они так и продолжили стоять, и безликий не спешил отнимать руки, вслушиваясь, наблюдая и запоминая. Любопытный опыт и вместе с тем какой-то волнительный — Эребос внимательно прислушивался к нему. И внезапно — с большой неохотой разделяя с семейством, желая оставить его только лишь себе.