Мелькают дни

      Мягкая улыбка на губах и тёплый взгляд — наставница как всегда приветлива и спокойна. Смотрит на Дуики, и он не может сдержать ответную улыбку, чувствуя внутри трепет, возможно не слишком уместный для ситуации. Но он делает шаг вперёд и ловит прохладные ладони, осторожно сжимая их. — Я была в храме, — её голос звучит распевно как и у большинства сильф. — Пришла пора и мне привести в этот мир дитя. — Что я могу для тебя сделать? — восторг и трепет внутри Дуики рвутся наружу беспокойством, и он с искренностью смотрит в чужие глаза. — Когда-то у меня был ребёнок — если ты хочешь, я поделюсь с тобой своим опытом. — Теперь ученик будет учить учителя, — Лиливиниада негромко посмеялась, ответив признательностью и приязнью во взгляде. — Твоя наука весьма мне пригодится.       Традиции сильф отличались от традиций вампиров. Они не вступали в браки и не создавали семей. Оплодотворяющей силой были жрицы, наделённые даром Богини, и все, кто были готовы, приходили к ним за их милостью. Лиливиниада долго готовилась, чтобы сделать этот шаг, и теперь Дуики чувствовал перед наставницей определённую ответственность. Она научила его многому, приютила, дала кров и исцелила его израненную душу. Теперь пришла его очередь позаботиться о ней.       Невольно он вспоминал дни своей юности. Так получилось, что он не мог заботиться и быть рядом с матерью своего сына, когда она была беременна. Он видел её в её нелёгком положении лишь несколько раз, а после она родила, и молодой герцог забрал с собой этого ребёнка. В их отношениях многое шло неправильно и криво, и многие звенья ощущались Дуики утраченными и упущенными. Мог ли он теперь компенсировать хотя бы одно из них?..       Он был всего лишь учеником Лиливиниады, но ощущал себя её братом и сыном одновременно. Наблюдал и заботился, стараясь, впрочем, не преступать черту, ведь сильфийские женщины слишком сильно отличались от всех остальных. Дуики не хотел оскорбить наставницу или поставить её в неловкое положение. Но он наблюдал и старался быть рядом, и если госпоже что-то было нужно, он был готов сделать это.       Он видел постепенные изменения, и они вызывали в его сердце радость. Дитя росло, и Дуики надеялся застать то время, когда оно появится в доме наставницы. Судьба, однако, распорядилась совсем иначе, к его большому неудовольствию и разочарованию. — Ты знал, что этот день рано или поздно настанет, — его голова лежала на коленях наставницы, и он прижимался щекой к её уже немного округлившемуся животу, а она утешающе перебирала угольно-чёрные волосы. — Твоя судьба связана с твоей страной, как бы сильно тебе это ни нравилось. — Но могу ли я оставить тебя сейчас? — Дуики вздохнул, осторожно дотронувшись пальцами до выступающей округлости рядом со своей щекой. — Я несу за тебя ответственность, как мать за ребёнка. Но тебе пришла пора покинуть меня, — мягко отозвалась Лиливиниада. — Это тоже часть твоего пути — пройти через боль и то, что тебе неприятно, чтобы исполнить свой долг и выполнить данное обещание, — Дуики на это тяжело вздохнул, а наставница с улыбкой в голосе произнесла: — Я не беспокоюсь о тебе: я знаю, что ты сможешь о себе позаботиться. Мне же пришла пора позаботиться о следующем поколении. — Могу ли я хотя бы навестить тебя, когда дитя родится? — он снова вздохнул и поднял взгляд, с надеждой посмотрев на наставницу. — Двери моего дома всегда для тебя открыты, — она улыбнулась глазами, утешающе погладив Дуики по голове.       Он вздохнул в третий раз, снова опустив взгляд, и прикрыл глаза, чувствуя накатывающую невыносимую тоску. Расслабил тело и разум, позволяя моменту поглотить себя, и запоминая этот спокойный миг затишья. Продолжил обнимать наставницу, слушая её ребёнка, а она гладила его по голове, и он сам чувствовал себя ребёнком — ощущение, которое больше никогда не возвращалось к нему.