Мелькают дни

      В ушах гудело, а глаза застилала кровавая пелена. Стычка получилась намного серьёзней, чем Джеддит рассчитывал, и лишь невероятная удача позволила ему всё-таки нанести финальный удар и спасти свою жизнь. Но какой ценой?       К горлу подкатил ком, и Джеддита вырвало кровью прямо на землю. Грудную клетку опалило огнём, и он глухо взвыл, когда резко наклонился вперёд. Несколько рёбер совершенно точно было сломано, а вместе с ними явно соседствовали ушибы некоторых внутренностей — его покидало буквально, и несколько точных сильных ударов оставило свой след если не снаружи, то внутри. А ведь при этом были ещё и открытые глубокие раны от клинка, обильно кровоточившие… Скверно.       Усталость железными путами сковывала мышцы, голова становилась чугунной. Шум нарастал, а кровавая пелена слепила — но Джеддит не мог поддаться слабости. Нужно было уходить, пока его не нашли, но куда он пойдёт в таком состоянии?..       Было плохо — сил не было даже на поддержание простой иллюзии, скрывающей от чужих глаз инфернальные татуировки демонопоклонника. Одного взгляда на них хватит, чтобы вместо госпиталя отнести его прямо на костёр. Но он чувствует фатальную слабость и головокружение от кровопотери, вкус крови, и тошнота подкатывает к горлу вместе с отчаянной паникой — против воли он вспоминает детство, когда он постоянно испытывал эту слабость и беспомощность. Нет, не время воспоминаниям лезть в голову!       Дорогу он помнил фрагментами. Недалеко от места стычки была какая-то деревня. На краю её нашёлся старый ничейный сарай из прогнивших и почерневших от дождя досок. Внутри было сыро и воняло гнилым сеном, но куда ещё Джеддит мог пойти, когда ноги грозились отказать в любой момент? Он зажимал рану на животе, чувствуя, как сквозь пальцы по коже сочится горячая кровь, а после упал прямо в остатки этого сена, выглядящие ещё относительно презентабельно. Он будет огромным счастливцем, если переживёт эту ночь…       Он прячется в этом замызганном сарае просто подальше от чужих глаз, чисто чтобы немного отдохнуть и набраться элементарных сил. Это место выглядит заброшенным, и здесь никто не станет его искать. Он крепкий, справится, не в первый раз выживал с критической кровопотерей. Но ни сил, ничего не осталось, раны слишком глубокие, кровь не останавливается, всё внутри болит от сломанных рёбер и ушибленных органов. Всё, чего хочется, — спать, пусть даже Джеддит понимает, что этого делать нельзя. И он пытается как-нибудь отвлечься, перевязать раны или прижечь их хотя бы, но руки слабые и непослушные, мысли путаются, всё перед глазами плывёт, и тело просто отключается. Что ж, если он действительно переживёт эту ночь, будет неплохо, а если нет, то ну что ж, здравствуй, господин.       Хриплый смешок вырывается вместе с кровью. Туманный взгляд медленно гаснет, и пучина затягивает Джеддита в себя. Он отключается буквально и не знает, что едва это случается, крепкая властная фигура восстаёт перед ним. Смотрит недовольно на бессознательное окровавленное тело, видя, как кровь медленно растекается под ним, впитываясь в сено; скрещивает руки на груди и качает головой, хмурясь, но всё-таки аккуратно забирает его на руки и исчезает, намереваясь позаботиться о своём смертном. Адалерт не врач, но бытность военного научила его некоторым медицинским премудростям, и хотя бы стабилизировать своего человека он сможет. Рано ему ещё умирать и перерождаться.       Пробуждение даётся Джеддиту тяжело. Голова гудит, а в теле ощущается фатальная слабость. Но он всё ещё жив, и это осознание заставляет болезненно вздрогнуть. Ему требуется несколько мучительных мгновений, чтобы понять, что он не в клетке, а в хорошо знакомых покоях, его раны перевязаны, а у постели стоит спиной к нему самая важная и дорогая фигура. — Господин… — он выдохнул, попытавшись пошевелиться, но тело огрызнулось слабостью и болью, не позволяя претворить задуманное. — Лежи и не шевелись, а то кишки обратно вылезут, — во властном голосе была слышна тень недовольства, и Джеддит вздохнул, пристыжено опустив глаза. — Здесь служителей Великой матери найти сложно, чтобы они тебя собирали по частям, — Адалерт повернулся, посмотрев на смертного острым взглядом. — Прости, господин, — тот снова вздохнул, обессилено прикрыв глаза. — Лежи и не нервничай, — властно произнёс мастер и недовольно проворчал: — Что ты вообще забыл в том гнилом сарае?! Заражение крови хотел подцепить или что? — тень беспокойства мелькнула за недовольством, и Джеддит позволил себе слабо улыбнуться уголками губ. — Я пытался, но не смог… — пробормотал он. — Надо было куда-нибудь спрятаться, чтобы меня не нашли.       Адалерт фыркнул, покачав головой. Не злился, но всё-таки действительно беспокоился. Поэтому, распустив скрещенные на груди руки, подошёл к постели и потрепал Джеддита по волосам, в скупом жесте выражая свою поддержку. — Если тебе что-нибудь понадобится — зови слуг, — смягчившимся голосом произнёс он. — Отдыхай и отлёживайся. Раны заживут быстро, если ты не будешь выпендриваться.       Джеддит тихо рассмеялся, ластясь под руку мастера, и когда он отстранился, подавил разочарованный вздох. Адалерт покинул его, удалившись чеканной властной походкой, и оставшись в одиночестве, Джеддит отпустил себя. Ему действительно был нужен отдых, поэтому закрыв глаза, он позволил сну сразить себя.