Мелькают дни

      «Раздели с нами свою боль. Стань един с нами, брат-во-тьме. Позволь нам забрать её. Отпусти её. Забудь её...»       Шёпот укрывает разум, утягивает его за собой и обещает избавление. Белкет устал так сильно, но прочные нити связывают его болью и горечью, и он в отчаянии пытается отбиться и уйти, сухими губами лихорадочно повторяя одни и те же слова: — Я не могу... Я не могу... — Что тебя сдерживает? — единственный голос отделяется от Тьмы, и образ проявляется, восставая перед глазами разбитого ангела в своём излюбленном человеческом обличье. — Мы поможем тебе. Мы не причиним тебе вреда. Мы лишь заберём то, что причиняет тебе боль, и больше ничего не тронем, я обещаю.       Его прохладные руки мягко поймали холодные, но вместе с тем парадоксально горячие ладони ангела. Несильно сжали, притягивая ближе, и Белкет в искренней муке закрыл глаза, покачав головой. Йорген мягко укрыл его в своих объятиях, оставляя лёгкий поцелуй на виске. — Расскажи нам, что тебя тревожит, — его голос целительной силой коснулся сознания. — Расскажи мне, что заставляет тебя страдать так сильно.       Образы проносились перед глазами обрывками. Проклятие собственного происхождения не давало покоя. Боль отвергнутого ребёнка, оставленного в одиночестве — и Белкет не мог избавиться от них, не зная, как заполнить пустоту, что разверзлась внутри него. Где найти то, что сможет заменить утраченное и исцелить страшную рану, которой нет исцеления?       Разум понимал, что он никогда не был частью целого. Никогда не принадлежал обществу, пребывание в котором в итоге стало невыносимым. Но сердце разбивалось каждый раз и снова и снова тянулось туда в слепом желании и надежде получить недостающее. И это было так мучительно, и Белкет не знал, как вырваться из этого порочного круга. Он так устал... — Я... не могу... — грудь сжимали невидимые тиски, грозясь раздавить её, и ему было тяжело дышать. Слёзы выедали глаза, но их не было и они не текли по щекам. Была лишь невыносимая тяжесть и малодушное желание, чтобы кто-то просто забрал её от него. — Я помогу тебе, — человеческие руки укрыли его в объятии, и Йорген погладил Белкета по тёмным волосам, успокаивая как ребёнка. — Ты больше не один. Ты часть целого, и мы принимаем тебя. Отпусти свою боль и открой свою душу, и я обещаю, я исцелю тебя.       Белкет расслабился в его руках, чувствуя себя в безопасности и спокойствии. Здесь он не был чужим и неправильным, и здесь он мог довериться другим, когда терял доверие к себе. Он заслужил заботу и внимание к себе, пусть ему всё ещё трудно было в это поверить, но рядом с Йоргеном... он был готов делать эти шаги вместе. Открывать ему сердце и душу, и хватаясь в отчаянии за его руки, он льнёт ближе к теплу его тела. И кто знает, быть может, безликому удастся наполнить холодную пустоту собой?