Мелькают дни

      Известия доходят до Йоргена вместе со слухами. Кажется, не осталось в Асхане (по крайней мере на его поверхности) ни одного места, где не обсуждались бы события в Эрише. Кто-то шёпотом, а кто-то громогласно, кто-то с сожалением, а кто-то с триумфом одобрения — все обсуждали поражение некромантов, и никого оно не оставило равнодушным. Ушла целая эпоха, и могучая сила и мощь оказались повержены и разбиты на множество осколков, которым не суждено вновь собраться в единое целое.       Йорген внимает слухам, путешествуя. Он сам пережил большую трагедию и утрату — оттого все эти разговоры так резонировали в его душе? Оттого ему было так тоскливо слушать новые и новые подробности свершившегося и слышать новые и новые имена жертв, павших под натиском чужой гордыни?       Такова правда лишь отчасти. Вторая её половина скрывается глубоко на дне сердца и несёт ещё большую тень тоски и безграничной печали, отчего Йорген чувствует себя как никогда одиноким. Открой своё сердце и признайся самому себе, в чём причина твоей боли и горе твоей утраты.       В глубине души он знал, что это рано или поздно произойдёт. Белкет всегда стремился к смерти, тяготел к ней и находил в ней покой. Неудивительно, что именно он и возродил из забвения забытое искусство. Печальный падший ангел, несущий незаживающую рану в своей душе, полный горечи, разочарования, боли и усталости, найти утешения которым не мог никак и нигде. Положивший жизнь на то, чтобы найти своё место, но снова и снова теряющий его вместе с тлеющей надеждой. Да, неудивительно, что в конечном итоге судьба привела его дорогу к логическому завершению. Да и Белкет сам молил её о нём и искал его.       В этом — горькая ирония, думает Йорген. Белкет всегда тянулся к кому-то, кто смог бы принять его, но всегда ощущал отказ. При этом принимал на себя ответственность и отдавал её до самого конца, как бы тяжело ни было. Свою жизнь он тоже отдал в итоге, из последних сил защищая тех, кто когда-то пошли за ним и доверили свои судьбы. И было в этом что-то равно печальное и гармоничное.       Йоргену, впрочем, не легче. Пусть он искренне рад, что старый друг обрёл желанный покой, внутри него самого зияет тьмой пустота. Искренняя скорбь по утраченному и болезненное ощущение, что весь мир, который он знал, ушёл в вечность, став историей. И он остался совсем один, одинокий, уставший и заблудившийся. И ведь у него совсем нет возможности попрощаться…       Старый, как мир, друг — хотел бы я провести с тобой чуть больше времени. Разделить бремя памяти и существования и продолжить одинокое путешествие. Оба мы потеряли всё и не имеем более ничего, но ты счастливец, старый друг, ведь ты обрёл свой покой, а я… Что ж, за двоих я буду продолжать нести это бремя и помнить о тебе, никогда не забывая.       Ведь ты всегда был дающим, отдающим всё, что имел. Теперь же ты заслужил хоть немного побыть принимающим, и я обещаю, я отдам тебе всё, что у меня осталось.