Мелькают дни

      Насилие Игга не проходит для Хведрунга даром. Он скалится и давится истеричным яростным смехом, глядя в потолок хижины, где находит пристанище в этот раз. Не то чтобы он был удивлён, в самом деле...       Игг был жаден и хотел обладать тем, что вызывало в нём интерес и желание. Если не хитростью, он брал его силой, не считаясь с методами, пуская в ход даже самые омерзительные из них — Хведрунг на собственной шкуре ощутил это.       Необычный хримтурсен, чужой среди своих — слухи об этом колдуне и маге огня, разумеется, не могли оставить алчного эгоиста равнодушным. И вместо того, чтобы позволить сокровищу пропадать или того хуже где-нибудь сгинуть, он решил забрать его себе, под свою опеку и протекцию.       Впрочем, в клятве побратимства, связавшей их нерушимыми узами, была своя выгода в том числе и для Хведрунга. Так что он сознательно пошёл на неё, не ожидая первоначально подвоха, а потом...       Игг был силён, властен и эгоистичен — Хведрунг брезгливо поморщился, вспоминая случившееся. Он захотел пометить собой то, что считал в первую очередь принадлежащим ему, но знал ли он, что его семя может дать росток? Скорее всего знал, иначе вряд ли он стал бы выражать своё доминирование над побратимом именно таким образом.       Хведрунг оскалился, утробно зарычав, сжав в кулаках дырявую простынь, на которой лежал. Новорожденная девочка, вышедшая из его чрева парой десятков минут ранее, хныкнула, и он бросил на неё полный ярости, злобы, ненависти и сожаления взгляд. Возможно, когда-нибудь всё могло быть совсем иначе... И пусть он мужчина, но возможно, какому-нибудь любовнику он смог бы добровольно принести дитя... Окружённый кольцом его рук, он бы прижимал его к груди и был бы даже счастлив...       Но реальность была жестока. Игг взял его силой, пометил собой, и Хведрунг родил, как гулящая девка. Этот ребёнок был ненавистен ему; не был он нужен и желанен и для Игга, что никогда бы не признал его и не взял бы на руки. Лишь демонстрация превосходства и унижение — вот чем была эта девочка, которую родитель не потрудился даже обмыть от своей крови.       Он снова рыкнул, словно раненый зверь. Схватил ребёнка, игнорируя боль в открытой ране, что осталась после мук рождения. Вышел в ночь в лес и бросил ненавистного младенца умирать под деревом, окровавленным и голым. И либо холод, либо дикие звери растерзают его — Хведрунгу нет никакого дела до судьбы этого ребёнка. Зато у судьбы на брошенную малышку были очень большие планы...