Мелькают дни

      Чужой взгляд Хведрунг ощущает на себе сразу же. Он напрягается, вытягиваясь в струнку, сцепливает зубы и шумно выдыхает, так что крылья ноздрей трепещут. Ладонь против воли накрывает выступающий живот, и он брезгливо кривится, тут же спеша одёрнуть её. Чувствует, как чужие глаза внимательно и пристально наблюдают за каждым его движением, и кривая яростная ухмылка ломает губы хримтурсена. — Покажись, побратим, — он оборачивается, последнее слово выплёвывая почти буквально, и его глаза горят ядовитой ненавистью, глядя туда, откуда за ним наблюдают.       Игг показываться не спешит, но в конце концов делает шаг, медленно приближаясь к побратиму. Осматривает его цепко и жадно, пригвождая взглядом к месту, и Хведрунг скалится, словно раненый зверь, желающий укусить, но бессильный сделать это. — Нравится? — вместо этого он шипит, кивая на свой живот; ребёнок, чувствуя злость родителя, тревожно толкнулся, вынудив его снова зашипеть змеёй. — Доволен тем, как ты унизил меня? — Вполне, — как ни в чём ни бывало ответил Игг, всматриваясь в оформившуюся округлость Хведрунга, не оставляющую никаких сомнений о том, в каком положении тот находился. — Тебе идёт быть обременённым.       Хведрунг сверкнул глазами и взвыл, заскрипев зубами. Проворно, как для своего положения, бросился на Игга, но тот лишь легко перехватил его запястья, до синяков сжав их. С равнодушной невозмутимостью продолжил взирать на своего побратима, и тот от бессилия и душевной боли заплакал, обречённо обмякнув. — Я тебя ненавижу, — процедил он, опустив голову, скрывая свой позор и унижение. — То, что ты сотворил со мной... Клянусь, я выброшу на растерзание зверям этого ублюдка, как только он покинет мою утробу. Ты не заставишь меня ни полюбить его, ни принять, ни растить. Я знаю, что тебе он тоже не нужен, и Фрия рвёт и мечет от ревности, так что мне безразлична его судьба.       В бессильной ярости Хведрунг резко выдернул руки из чужой хватки. Вытер яростные слёзы, снова сверкнув глазами, и Игг ничего не ответил на его слова. Лишь произнёс пространно после недолгого молчания, прежде чем развернуться и уйти, оставив побратима в одиночестве: — Главное, чтобы ты родил этого ребёнка.       Хведрунг зашипел змеёй, с ненавистью плюнув побратиму в спину. Да, он родит его, ведь ему не оставили другого выбора, но судьба этого младенца не беспокоит его. Едва ли она вообще хоть какой-нибудь будет — но у Игга как всегда на всё свой собственный план. И этот ненужный ребёнок... ещё станет той, с кем придётся считаться даже ему самому.