***
Поездка была крайне долгой. Не такой долгой, как это было бы пешком, но, Миа была уверена, что, прошло не менее пяти часов с тех пор, как она, Джинксолл и Палач сели в вагонетку до Северторга. Толком, поспать им, так и не удалось, так Джинксолл, решил, что, подорвать в вагонетке петарду, будет отличной идеей. Жаль, но, только кондуктор, этого не оценил, и полез в драку с безумным шутом. Победила резкая остановка вагонетки. И кондуктор, и шут, в мгновение ока, оказались в противоположной части вагонетки, с оханьем хватаясь за ушибленные места. Палач, тем временем, громко аплодировал. — Мы уже приехали? — протирая глаза, спросила Миа и выглянула, через узкое оконце. — Нет, тут ветка расходится. Если бы вагонетка не остановилась, нас бы, по стене размазало. Вот смеху-то было бы! — усмехнулся Палач. — А что, такое уже бывало? — обняв колени руками прошептала девочка. — Раз одиннадцать, на моей памяти. Кровищи было... — Палач ахнул и похлопал по-своему, окровавленному, мешку. Миа отвела от него взгляд и схватилась за сумку. До сих пор, её настораживала, та встреча с незнакомцем, в чёрном, что предложил ей подписать странный контракт. Зачем ему был нужен шифр, если, профессор Мороксис ,сказал, что он был разработан, специально для шифровки Мануала? Ведь, без него, шифр бесполезен. Может, он, этого, не знал? А что, если, поняв это, он, отберёт у неё, способность понимать шифр? Миа резко раскрыла сумку и вынула оттуда Мануал. Палач заметил это и пристально уставился на девочку. Вагонетка снова тронулась с места. Распахнув Мануал, на случайной странице, Миа вгляделась в текст... нет, она, всё ещё, понимает что тут написано. Выдохнув, Миа попыталась закрыть книгу, но, вдруг, Палач остановил её, тихо произнеся: — Постой, я ещё не дочитал. У Мии по коже пробежали мурашки. Он знает, что тут написано? Мог ли он увидеть в Мануале то, чего не следовало? Что, если и Тёмный Государь может прочесть эти письмена? Тогда, весь план, тут же рухнет, а её объявят пособницей технократов! И, тогда, ничто не спасёт её от гнева Государя. — Забавная история — ухмыльнулся Палач — Но я надеялся на счастливый финал... — Что ты имеешь ввиду? — удивилась Миа. — Рыцарь прикончил Чудище! А, оно, всего лишь, хотело любви и ласки от, похищенной им же, прекрасной девы... вот так всегда, хочешь найти свою половинку, но, тут, заявляется бугай с холодным оружием, и вот, ты уже лежишь в канаве, с перерезанной глоткой. А они там свадьбу празднуют, негодяи! — Палач, лезвием своего меча, стукнул об пол вагонетки, и только сейчас Миа заметила, что, его остриё округлое, будто сточенное. — А почему у тебя меч затуплен? — поняв, что Палач, вовсе, не читал страницы Мануала, спросила Миа. — Как это затуплен? Острее некуда! — Палач, легонько, коснулся лезвием меча по натянутому пологу своей мантии, и та, тут же, начала расходиться. — Я имею ввиду остриё. Разве, оно не должно быть... ну, острым? — Нет. Это же меч для казней! Чему вас только в школе учат?! Я же не протыкаю им головы, а отсекаю их! — в голосе Палача возникла какая-то грозная нотка и Миа сделала вид, что, просто, забыла об этом факте, и, наигранно, хлопнула себя по лбу. — Ну что, дружочки-ребяточки, готовы ко взрыву мозга?! — прихрамывая на левую ногу спросил Джинксолл, отправив, наконец, кондуктора в нокаут. Миа, в ужасе, покачала головой. Зная, как сильно Джинксолл любит всяческие взрывчатые вещества, ей вовсе не хотелось, чтобы, кто-либо взрывал её мозг. Палач же, напротив, начал интенсивно кивать и хлопать в ладоши. Джинксолл запрыгнул на своё место и, взгромоздив ногу на ногу, нараспев, произнёс: — Государь нас будет ждать. — Как это? Но как он узнал? — оживилась Миа. — Я сказал. Ну как я, наш личный курьер. Пока ты спала, он принёс нам новости с Востока, а я направил его к Государю с известием о твоей находке. — Джинксолл хихикнул и, мелодично, засвистел. — Постой, но, ведь, вагонетка едет без остановок, не считая развилки... когда курьер успел зайти сюда? — глаза Мии забегали из стороны в сторону, пытаясь отыскать кого-нибудь, хоть сколько-нибудь, похожего на курьера. Джинксолл, лишь пожал плечами, и продолжил: — А ещё, Калидус собирается, парад в Синем Светоче устроить. Парад! Ты слышал, Прократ? Клянусь его шевелюрой, он точно облажается! — А кто такой этот Калидус? — спросила Миа. — Да никто... так, мальчик на побегушках. Под меня косит, прикинь! Думает, что ему, от этого, больше вкусняшек перепадёт. — А, зато, как перед Государём пресмыкается, очуметь просто. Сразу, на две головы ниже, становится, а, голос делает таким ласковым–ласковым... — добавил Палач и, вместе с Джинксоллом, залился оглушительным хохотом. Миа мечтательно вздохнула. Парад. Она, никогда ещё, подобного не видела. Ей знакомо было, лишь его определение, но, что такое, определение без визуализации? Не желая упустить подобного шанса, Миа спросила: — А, мы останемся, на парад? Джинксолл и Прократ тут же прекратили свой хохот. Разведя руки в стороны, Шут с удивлением произнёс: — Ты чокнулась, не так ли? — Нет, от чего же? — отмахнулась девочка. — Калидус – дилетант! У него, даже, воображаемых друзей нет, что говорить о настоящих! Но, если ты хочешь от души посмеяться, то, так и быть, вместе, закидаем его камнями! — Нет, я просто никогда не видела парадов, вот и всё... — мрачно подчеркнула Миа. — Жуки и то лучше парад устроят. — быстро перебирая пальцами, произнёс Палач. — А долго нам ещё ехать? — подрастеряв настроение, спросила Миа. — Не очень. — ответил Палач. — Зато я знаю, что очень даже «очень»! Хоба, винишко! — Джинксолл вынул из-за пазухи небольшую пузатую бутылку, заполненную каким-то, очень тёмным, содержимым. — Вот это разговор, Джинкс! Умеешь ты выбирать удачные моменты для выпивки! — захлопал Прократ и потянулся к бутылке. — Погоди-погоди, дружище, пускай, малая, сперва опробует... — Джинксолл откупорил бутылку и поднёс её к Мии. — Нет-нет, вы что, я же ребёнок! — возразила девочка. В нос ударил сильный запах алкоголя, и, она, резко, отвела голову в сторону. — Брось, малая, когда это, тебе, ещё, перепадёт? Ты, вся из себя, такая моралистка, но, и отдыхать, иногда, нужно, верно? Не бойся, вино, по сравнению с терновым элем, просто, родниковая вода! — Джинксолл, аккуратно, протянул свой когтистый палец к подбородку девочки и, лёгким движением, развернул её к себе лицом. — Но, у него такой противный запах... — замотала головой Миа — От моего дяди, вечно, несло алкоголем, и, ничем хорошим, это не закончилось! — Но, ты же, не твой дядя, верно? Ты же, не опустишься до его уровня. Сперва сделай глоток, а, потом, уже делай выводы, малая. Миа, переполненная отвращением к пойлу, которое ей предлагал Джинксолл, вскочила со своего места, и, пересела, чуть поодаль. Джинксолл пожал плечами. — Так я и знал... размазня наша путешественница, Прократ. Совершенно, не умеющая веселиться, раз-ма-зня! Ну, нам больше достанется! — усмехнулся Джинксолл и, уже было, поднёс бутылку ко рту, как Миа подступила к нему и протянула руку. — Давай, клоун, я докажу, что не размазня! — сердито произнесла она и выхватила у Шута бутылку. Закрыв глаза, девочка, всё ещё, с неприязнью, поднесла к губам бутылку и, резко подняв её, сделала один большой глоток. Джинксолл издал возглас крайнего удивления, а Прократ, выронив из рук меч, схватился за голову. Вкус был отвратительный. Тёмная жидкость, словно наждачкой прошлась по глотке, обжигая и проникая всё глубже в тело. На щеках Мии моментально появился румянец, а зрачки начали медленно расширяться. Закашлявшись, Миа отдала бутылку Джинксоллу и рухнула, на своё место. — Вот балда! Кто же в первый раз такими огромными глотками пьёт? Надо же по чуть-чуть! — рассмеялся Шут и, сам сделал, отнюдь не маленький, глоток. — И вино надо смаковать! — потягивая вино, прямо через маску, отметил Палач. — Мерзость... — выдавила Миа и схватилась за щёки — У меня лицо нагрелось! — Это норма, малая. Прикинь, с помощью алкоголя, можно согреться даже в самую лютую зиму! Да-да, я сам проверял! — гаркнул Джинксолл и, вновь, плеснул вино себе в рот. — Ага, только ты всю зиму просидел в, своей отапливаемой, комнате, в обнимку с десятком другим вин, из-за чего, там, чуть не угорел! — хихикнул Прократ. — Да, угорал я там по полной. Ещё будешь? — Джинксолл протянул бутылку Мии. — Я не уверена стоит ли... — чуть мямля произнесла Миа, но, глаза её, тут же блеснули. — Попробуй сделать это осторожнее. Будто пьёшь горячий чай. — подсказал Прократ. Миа взяла бутылку и поднеся её ко рту, сделала небольшой глоток. На сей раз, вкус показался уже и не таким омерзительным. Он был каким-то жгучим, но, в то же время, немного сладким. Сама жидкость была смолянистой, словно, разбавленный тёплой водой, мёд. Немного покрутив бутылку, в руке , Миа сделала, ещё один глоток. Джинксолл, радостно, хихикнул. — Я, наверное, ошибалась, насчёт этого! — громче, чем обычно, сказала Миа и уголки её рта начали стремительно подниматься — Только, почему-то, всё поплыло... — девочка, широко раскрыв глаза, начала мотать головой из стороны в сторону, после чего, громко рассмеялась. — Я же говорил, ничего страшного. Иногда, нужно давать волю своим желаниям, и отрываться по полной! — передавая бутылку Прократу ликовал Джинксолл. — От чего отрываться? — хихикнула Миа. — Забавно! — засмеялся Шут — Несмотря на голоса в моей голове, спор у себя, выиграл я сам! Я, до последнего, был уверен, что ты не размазня! — Пф-ф, конечно, нет! — махнула рукой Миа и чуть было не свалилась со своего места — Мне даже удалось эхитриса обнамуть... онабмуть... об-ма-нуть! — язык у Мии заплетался. Её щёки раскраснелись так, что казалось, она сейчас задымится. — Ничего себе! Прократ, ты слышал? Она эхитриса обула! — воскликнул Джинксолл. — Врёшь! — взвизгнул Палач. — Да не, обнамула... ой, то есть... — в голове всё перемешалось. Пространство вокруг начало куда-то съезжать, а в ушах грохотали вагонетка и заливистый смех попутчиков. Миа уже и не замечала, как делала глоток за глотком, и продолжала совершенно бессмысленный разговор, который вёл из ниоткуда в никуда. Язык всё сильнее заплетался. Щёки горели. Становилось душно. Радостное настроении Мии вдруг сменилось шоком, а затем и страхом. В ушах звенело. Глаза, словно, залили водой. Каждое движение, совершаемое её телом, было бесконтрольным, хаотичным. Всё вокруг, начало кружиться и, куда-то, падать. Миа широко раскрыла рот в надежде заглотнуть свежего воздуха, но, вдруг, потемнело в глазах, ноги подкосились, и, в мгновение ока, будто, под многотонным весом, что плотными канатами овил её тело, она рухнула в бездонную пропасть, подчистую стирающую само сознание и способность ей противиться. И, в этой пропасти, её, уже поджидали кошмары, что, громадным кольцом, обступили её беспомощное тело, терзая и разрывая его на части. Миа пыталась кричать, но, ни она сама, ни, окружавшие её кошмары, ничего не слышали. Вместо него, раздался наигранный смех, в медленной фазе, а воздух наполнился гарью. Сгущаясь, тьма давила девочку, душила её своими хладными когтями, а смех всё продолжался, смешиваясь, с чудовищным звоном, и, непереносимым, жаром, что выжигал всё тело изнутри. И, тут, над лицом Мии возникло, оплавленное, лицо Мастера Лабиринта, чей, искривлённый, в улыбке, рот, вдруг, с треском, распахнулся и, одним резким движением, поглотил беспомощное дитя. В тот же миг, сквозь звон в голове, многотысячным хором прогремело: «Стань со мной единым целым».***
Миа резко вздохнула. Её голова, словно залитая свинцом, раскалывалась от острой, пульсирующей боли, а глаза отказывались открываться. Миа попыталась нащупать рядом с собой хоть что-то, на что, можно было бы опереться, но, ничего, кроме холодного пола рядом не было. Попытавшись встать, девочка перевернулась на живот и, тут же, рухнула лицом в пол. Было ужасно больно, но, прохладный камень, слегка, притупил жар, коим она, всё ещё, была объята. Распахнув, наконец, глаза Миа, чуть покачиваясь, подняла голову и осмотрелась. Она находилась в, каком-то, небольшом закоулке, освещаемом одним факелом, закреплённом, почти под самым потолком. Разглядев, в нескольких шагах от места, где она находилась, стенку, девочка, осторожно, подползла к ней и схватилась за голову. «Проклятое пойло...» — думала она — «Зачем я, на это, повелась? Как же болит голова...». Миа, вновь, попыталась глотнуть воздуха, но, вдруг, в глазах резко помутилось, тело исказилось, в болезненной позе и, издав неприятный возглас, её стошнило. На глазах проступили слёзы, а из, едва раскрытого рта, донёсся тихий стон. Резко вытерев губы рукавом, девочка рухнула на бок, и зарыдала. Жар начал отступать. Теперь Мии напротив, было очень холодно, и, даже, пелерина не спасала её от жгучего ветра, что завывал где-то вдали, проникая в тоннель сквозь широкие щели и трещины в потолке. Миа поднялась на ноги. Чуть затихшая боль с новой силой пронзила голову девочки, от чего, та, громко, вскрикнула. Её крик, эхом, отозвался в тоннеле, и, через пару мгновений, в ответ, раздались чьи-то шаги. Они были очень быстрые, но хлюпающие, словно тот, кому принадлежали эти шаги пытался преодолеть глубокую лужу липкой грязи. Качаясь из стороны в сторону, Миа направилась навстречу этим шагам, но, почти тут же, запутавшись в ногах, споткнулась и начала падать. Но, буквально в паре сантиметров от пола, девочку, что-то, резко подхватило и вновь поставило на ноги. Схватившись за голову, Миа прищурилась, стараясь разглядеть того, кто не дал ей упасть. Через пару секунд, пред ней предстало сгорбленной существо в фиолетовой мантии, капюшон которой, вздымался над головой, забавным конусом. Под капюшоном же, не было ни глаз, ни рта, ни лица, вообще. Но, оттуда что-то текло. Что-то чёрное и вязкое, напоминающее смолу. Тоже самое, происходило и с руками существа. И с ногами. С той секунды, как существо появилось здесь, весь пол начала заливать его слизь, медленно стекая по мантии и из-под её подола. Сердце Мии заколотилось. Странное существо протянуло ей склизкую руку и прошептало: — Всё хорошо, дитя. Не бойся меня, я лишь хочу помочь тебе. — Мне очень плохо... — сквозь стон произнесла Миа. — Вот, выпей это, только не всё сразу. — существо сняло с пояса небольшой флакон, в котором Миа узнала целебный эликсир. Откупорив крышку, Миа сделала глоток из флакона и снова расплакалась — Тише, тише, всё пройдёт, я обещаю тебе. Пойдём со мной, тебе нужен постельный режим. Миа слабо кивнула и протянула существу руку. Его рука была очень скользкой и холодной, будто состояла только из, этой самой, чёрной слизи. Казалось, что рука девочки в прямом смысле проникла под кожу существа, которая, бесконечно, продолжала генерировать всё больше и больше слизи. Вместе они двинулись дальше по тоннелю, в сторону, где, над ветхой дверью, горел ещё один факел. — Где я? — спросила Миа. — Это Северторг, дитя. — ответило существо. — Северторг? Как давно я тут? — Последний рейс был вчера вечером. — Вчера? Кошмар... это продолжается уже вторые сутки... — застонала Миа. — Не надо, не думай об этом, дитя. Тебе нужно сохранять силы. Это чудо, что ты, вообще, выжила. «Отравление алкоголем способно убить ребёнка», —строго произнёс он. — Я.… я не хотела, честно... они меня... они... — вдруг Миа вспомнила о Шуте и Палаче и вздрогнула — Г-где они? Куда они ушли?! Они снова... снова бросили меня?! — Миа заскрипела зубами от злости. — Нельзя доверять кромешникам, дитя. Они могут быть очень красноречивы, и любезны с тобой, но, их цель состоит, лишь в том, чтобы сделать тебя похожей на них самих. — покачал головой он — Как тебя зовут? — Миа. — А я Ладдон. Жаль, что наше знакомство происходит при столь плачевных обстоятельствах, но, кто мы есть, чтобы нарушать ход мироздания? Теперь его голос был печальным, даже каким-то тоскливым. Сквозь боль Миа выдавила вновь: — Как скоро приедет следующая вагонетка? — Через неделю. Может, чуть раньше. Точного расписания нет. — ответил Ладдон. — Н-но, мне нужно спешить. Я должна добраться до Центра, там меня ждут. — запротестовала Миа. — Ждут? «И кто же, тебя там ждёт?» —заинтересованно спросил Ладдон и повернулся к Мии. — Я не могу сказать. Но у меня там очень важное дело. Возможно, самое важное во всём мире... — Прости, но делу придётся подождать. Я не позволю тебе, в таком состоянии, шататься по тоннелям. Подумай сама, ты была на самом краю, быть может, тебе не хватило всего одного глотка, чтобы расстаться с жизнью. Побереги свой фиал – отдохни. Миа мрачно кивнула. Ладдон подвёл девочку к двери, из-за которой доносился какой-то шум, и вынул из рукава небольшой ключ. Вставив его в проржавевшую замочную скважину, он трижды повернул его против часовой стрелки до щелчка. Вынув ключ, он толкнул дверь, оставив на ней чёрный отпечаток своей руки и пригласил Мии пройти внутрь. В глаза девочки ударил яркий луч света. Прикрыв глаза ладонью, Миа, сквозь пальцы, разглядела целый каскад различных цветов, которые в, совершенно хаотичном порядке, были разбросаны по широкому залу, сильно напоминающему треугольные атриумы городов. Немного привыкнув к свету, Миа убрала ладонь. Пред ней предстали десятки, нет, сотни различных шатров и лавок, которые окружали торговцы и рабочие, мельтешащие из стороны в сторону со всевозможными товарами и продуктами. Вот, из противоположного тоннеля выехала повозка, в которой Миа узнала ту самую, что некогда приезжала к ним в Кострище. На ней были тюки, перевязанные белой лентой. Обычно, в таких тюках, перевозили цветы ниссы. В голове, тут же, возник этот сладкий, нежный аромат, напоминающий об уютном кресле, тёплом очаге, и доме. Дом. Сердце Мии сжалось. Как же давно она не была дома, хотя, ей, множество раз, предоставлялась возможность вернуться туда. Но, тогда, весь путь был бы напрасным. Зачем же, тогда, она, все эти дни, страдала, если могла бы, просто, всё бросить и вернуться домой. Забыв о мечте. Забыв о счастье. Забыв о спасении... Миа отвела свой взгляд от повозки и продолжила рассматривать шатры. Казалось, здесь можно было найти всё на свете: фрукты, выпечку, книги, живопись, бижутерию, оружие, одежду, декор, проводники... — Проводники! — спохватилась Миа — Мне же нужен, проводник! — У тебя нет? — удивился Ладдон. — Я потеряла свой. Точнее, намеренно выбросила, чтобы спастись от... эхо-зверя. — От кого, прости? — переспросил Ладдон. — Ну, эхо-звери. Не знаете что-ли? Они ещё голосам подражают. — Ах, ты о эхитрисах! — взмахнул руками Ладдон. — Д-да, о них самых... — покривилась Миа. — Что же, без проводника ходить по тоннелям очень опасно. Давай взглянем, что нам предложит Нормен. — Ладдон подвёл Мию к бархатно-зелёному шатру, перед которым стоял небольшой столик, полностью уставленный различными проводниками. Здесь были и известные Мии колпачки, и когти, и браслеты, даже целые перчатки, которые, впрочем, не сильно заинтересовали девочку, из-за дурных воспоминаний о своём дяде. — Здравствуй, Нормен. — произнёс Ладдон. — Здравствуй, Ладдон. — раздалось откуда-то из шатра — С чем пожаловал? — Да вот, девочке бы проводник приобрести. — Девочке? Ты что, ребёнка в опеку взял? — из шатра выглянул хитинец со стальными жвалами, одетый в некое подобие кожаного доспеха — Или подмастерье взял? — Нет-нет, это... — Ладдон с секунду помолчал — ...внучка одного моего знакомого. Она недавно потеряла проводник, и сам понимаешь... — Ни слова больше. Выбирайте любой, цену, для вас, снижу ровно на половину. — кивнул Нормен и вновь скрылся в шатре. Ладдон вежливо указал Мии на столик и сделал шаг назад. Девочка внимательно всмотрелась в проводники. Их было так много, что глаза разбегались. Все они были выполнены из разного металла, а в некоторых даже были вкрапления драгоценных камней. Казалось бы, зачем так заморачиваться, ведь проводник, есть проводник? Но во многом, строение проводника хранило в себе особый секрет. К примеру, обычный проводник-колпачок, доступный каждому жителю Лабиринта, генерировал тауматургическую энергию анхсума умеренной мощности, в то время как перчатка, могла создать такой мощный выброс, что он мог бы, при сильном желании, превращать камень в пыль. Правда, в этом же была и проблема, столь мощных проводников. Слишком уж они много поглощали анхсума и, при чрезвычайно длительном использовании, они буквально убивали своих хозяев, полностью высасывая из них анхсум. Решив сконцентрироваться на проводниках средней мощности, взгляд Мии упал на небольшой, изумрудного цвета, перстень, в виде, переплетающихся между собой, ветвей какого-то дерева, удерживающих красивый, круглый камень, глубокого синего цвета. Миа аккуратно взяла перстень и надела его на средний палец правой руки. Он, словно, был сделал, именно, для неё, настолько удачно был подобран размер. Миа обернулась к Ладдону и, со слабой улыбкой, показала ему перстень. Ладдон одобрительно кивнул. — Нормен, мы выбрали. — произнёс он. — Я заплачу. — сказала Миа и вынула из сумки эстэрции, заметив, как Ладдон начал, что-то, искать в карманах своей мантии. — Отличный выбор, — восхищённо произнёс Нормен — Двенадцать эстэрциев, пожалуйста. Двенадцать эстэрциев. Столько же стоил билет. И, ряд в Книгохранилище был двенадцатым. Миа вдруг задумалась. В последние несколько дней, в её жизни, часто, начало возникать это число, в том или ином виде. Может это совпадение? Но, почему, куда бы она не пошла, упоминание этого числа проскочит в том или ином виде? Жук на шляпе незнакомца в чёрном, был также двенадцатилапым, и скидка, которую предоставил Нормен, из двадцати четырёх эстэрциев, превратилась в двенадцать... нет, это не может быть просто совпадением. — Миа, с тобой всё в порядке? — раздался голос Ладдона. — А? Ой, да, простите, я задумалась... — Миа быстро отсчитала двенадцать эстэрциев и вложила их в клешню Нормену — Спасибо. — Это вам спасибо, если возникнут проблемы с использованием, обращайтесь, я подлатаю! — усмехнулся Нормен и, вновь, скрылся в шатре. — Ладдон, а у тебя, бывало, такое чувство, будто тебя преследует, какое-то определённое слово или число? — спросила Миа. — Да, вроде, у всех такое случается, и достаточно часто. Тебе что-то не даёт покоя? — Понимаете, меня словно преследует одно число. Может я просто накручиваю себя, но, за последнюю неделю, я, как минимум, пять раз натыкалась на число двенадцать. Словно кто-то, что-то пытается мне этим сказать... — произнесла Миа и вдруг заметила, что идёт одна. Она обернулась и увидела, как Ладдон застыл на месте, мрачно опустив голову — Что-то не так? — Всё не так, дитя. Проклятое число не даёт покоя нам последние четыреста лет. Это не единичный случай. Каждый в Лабиринте стремится к этому числу, сам не зная от чего. Если на секунду остановиться, присмотреться к узору на полу или стене, даже в самой глубокой части Лабиринта, можно обнаружить что-то, что напомнит тебе об этом числе. — голос Ладдона дрожал, в нём чувствовался страх и раздражение, будто само произношение этого числа приносило ему боль. Миа перевела свой взгляд на перстень и всмотрелась в него: количество резных листьев на нём составляло ровно двенадцать штук. Миа открыла сумку и вынула карту – двенадцать врат. Лабиринт состоит из четырёх треугольных областей... три на четыре – двенадцать. Это не совпадение. Абсолютно всё в этом Лабиринте кричало об этой цифре. Миа, ошарашенно, взглянула на Ладдона и прошептала: — Вы правы... куда не взгляни, всюду это число. Но что это значит? Почему оно терзает нас? Ладдон, растерянно, пожал плечами. — Никто не знает. Мы рождаемся с этим числом в голове, растём с ним, а затем и умираем, не прекращая думать о нём. Поэтому, мы просто стараемся не обращать на него внимания, как бы сильно оно не проявлялось в нашей жизни. — Ладдон подошёл к Мии и указал на достаточно узкий, но, высокий шатёр такого же фиолетового цвета, как его мантия — Мы пришли. Внутри пахло какими-то благовониями. Из-под потолка шатра, на тонкой бечёвке, свисали десятки различных эликсиров и отваров, а, стоящий в правом углу, старый деревянный сундук, был, полностью, забит каким-то бумагами. Посреди шатра стоял узкий стенд, на котором виднелась резная надпись: «Отвары Ладдона». — Так вы, алхимик? — обрадовалась Миа. — Ну, можно сказать и так. Я, скорее, любитель, но, к делу отношусь с полной серьёзностью. — усмехнулся Ладдон. — Мне очень нравится эта наука! Я, однажды, даже помогала доктору Триолу готовить целебный эликсир и.… — улыбка сползла с лица Мии — Простите, я не хочу об этом говорить... Ладдон задумчиво кивнул и прошёл в дальнюю часть шатра. Там, он разложил на полу несколько слоёв шкур, покрытых пышным, рыжим мехом и, зачем-то, встряхнув несколько флаконов на бечёвке, произнёс: — Вот, приляг, отдохни. Тебе уже стало лучше, но инструкция к эликсиру требует хорошо отоспаться, перед повторным употреблением. А я, пока, раздобуду нам еды. — с этими словами, Ладдон вышел из шатра. Миа забралась в импровизированную постель из шкур и подняла глаза к потолку. Те флаконы, что встряхнул Ладдон, излучали блеклый, но очень приятный, голубой свет. Маленькие, белые песчинки, что до встряхивания находились на дне, волшебной метелью взмыли к верхней части горлышка, а, затем, поблёскивая, словно пушинки, начали опадать обратно на дно. И сон пришёл сам собой.