Истинный дар.

      Так тепло. Так комфортно. Уютно. Бруно не ощущал никогда такой теплоты, постоянно пребывая в холодном одиночестве, окружавшем его всю жизнь. Одиночестве, состоявшего из вины, вечных упрёков и давления. Оно стало привычным, можно сказать, более родным. И…оно вернулось вновь, заставляя раскрыть глаза.

Могло ли ему…просто всё присниться?

      Провидец смотрел в потолок, не решаясь повернуть голову в сторону, где, по его мнению лежал Камило. Человеческого тепла не было рядом, лишь скомканная простынь и мятая подушка, на которой виднелось несколько выпавших волнистых волос, если приглядеться. Он всё ещё лежал в его комнате, значило ли это, что произошедшее вчерашним вечером — правда? Касита отворила ставни, впуская внутрь комнаты солнечный свет, на стенах образовались тысячи светящихся пятнышек, отражённых от зеркал. Бруно зажмурился, плакать не хотелось, внутри играла одна лёгкая тревога. — Касита? Это всё правда или я сумасшедший? — Тихо произнёс Бруно, смотря в сторону окна. Ответа не последовало. Тишина. Сердце у провидца забилось чаще, вскочив с кровати и подбежал к маленькому подоконнику, опираясь на него ладонями. — Почему ты молчишь? Ответь мне! — Воскликнул Бруно. Но дом продолжал молчать. И в этот момент его затрясло.       Провидец спустился на пол, продолжая вспотевшими ладонями держаться за подоконник. Он не мог так больше, в груди была сильнейшая тяжесть, терпеть было невозможно. Бруно поднялся на ноги, пытаясь убежать от этой боли, но он преследовала его, будто огромная цунами, накрывала с головой, заставляя тонуть в этой боли. — Помогите. Долорес. Камило… Мама. — Бруно шатаясь бродил по комнате, постукивая по всем поверхностям, чтобы отогнать это всё. Что именно? Всю боль, все проблемы, все его забытые десять лет жизни в одиночестве. Сейчас он тоже был один, бродил по комнате со сломанной судьбой, сломанными чувствами и притуплёнными эмоциями. Не хотелось жить, на всё было всё равно. На всё, кроме этой боли, которая его топила.       Он забрёл в ванную комнату в комнате своего дорогого племянника, захлопывая дверь. Медленно спустился по двери, начиная громко плакать. Долорес не слышит, Камило он не нужен. Семья не любит его. Он просто хотел любить и быть любимым, хоть раз взаимно. Хотя один раз почувствовать себя хорошо, но он не смог осилить. «Я лишний и ненужный в этом доме, в этом мире. Было бы лучше без меня!» — пронеслось у него в голове, он, шмыгая носом, вытирая рукавами красной рубашки льющиеся слёзы, перевёл взгляд на бритву, лежащую на туалетном столике.       Он не может вспомнить, как встал с пола, медленно идя к заветной вещице. Не мог понять, как взял и начал резать руку. Вначале он наносил маленькие повреждения поперёк, думая, что остановится, как только сможет заглушить сильную боль, но его судьба была предрешена. Бруно давно знал, чего он действительно хочет от этой жизни. И это желание можно было бы описать одним словом — смерть. Сколько провидец себя помнил — не хотел жить. Вначале получил ужасный дар, потом получил насмешки и нередкие избиения от сверстников, потом получил добровольное изгнание. Теперь он получил разбитое сердце. — Умри. — Сказал Бруно, наконец перерезав их вдоль. Кровь хлынула на жёлтую плитку. Вязкая, тёмно-красная. Ещё один порез не заставил себя долго ждать. Он пошатнулся, откидывая бритву. Ноги стали ватными, стало страшно, но желание смерти никуда не ушло, оно оставалось, даже при угрозе. Тихий смешок раздался в тишине, после чего Бруно свалился на пол, смотря на лужу собственной крови, глаза слипались. Он кусал губы, причиняя себе ещё больше лёгкой боли. Он улыбнулся, чувствуя, как начинает засыпать. Он умер спустя сорок минут, после того, как вскрылся. Камило увидел его первым.