Не выключать свет

      Сандроп не осознавал, реальность это или нет, чувства или очередная иллюзия… Скорее всего это действительно всего лишь влияние Луны на него — было абсолютно все равно. Ему было хорошо, а это главное.       Поцелуй выходил ленивым, медленным, мучительно тянущимся. Луна улыбался, при этом не проявляя абсолютно никакой инициативы, забавляясь происходящим. Чужие губы приятно мазали его, оставляя влажность и тепло.       Сандроп аккуратно отстранился, не делая резких движений. Желтовато-янтарные глаза встретились с полностью красными, горящими в темноте, в которых невозможно было заметить ни капли фиолетового при таком освещении… Хотя, казалось, что причиной этому была раззадоренность и явное наслаждение происходящим Лунноликого. Светловолосый не смел пошевелиться, без улыбки всматриваясь в алые огни, что буквально пожирали изнутри. — Ну что же ты застыл, Солнышко? ~ — тихо сказал Лунноликий, когда понял, что дальнейших действий Солнце проявлять не собирается. Во взгляде тусклых из-за темноты золотых глаз читалось «что дальше?»       Глаза Сандропа были светло-янтарными, волосы светлыми и немного кудрявыми, кожа бледная, но не настолько, как у Луны. Этот парень от рождения, казалось, был воплощением Солнца — в то время, как Луна был полной противоположностью: белые от рождения волосы, которые часто являлись объектом насмешек. Эта патология удивительно хорошо сочеталась с бледной, словно снег кожей, выпирающими ключицами, скулами и необычного оттенка глазами. В обоих было слишком много патологий, они были слишком не похожими на других, они были другими… Как будто Солнце и Луна сошли на землю, воплотившись в людей, которым было суждено быть вместе, встретиться в этом ужасном месте…       Луна провел длинными пальцами по подбородку парня, вынуждая поднять голову и придвинуться ближе. — Луна… Т-ты. Можешь… — едва слышно прохрипел Сандроп, усаживаясь между ног Лунноликого, вынуждая того растянуться в улыбке. — У меня есть идея получше, — парень осознал смысл фразы только тогда, когда его уложили на спину на мягкую кровать, немного толкнув в грудь. Луна навис сверху, сразу припадая к его губам, жадно сминая их и проникая юрким языком между теплых губ под недоуменный и немного испуганный стон в поцелуй.       Не успел Сандроп вдохнуть немного воздуха, когда Луна отпрянул, как почувствовал губы у себя на шее, а после и зубы. Вместо выдоха из груди вырвался неконтроллируемый стон, а потом короткий всхлип. Времени и сил нормально думать не было, хотелось только ощущений. «Только ощущений…» — мысль, которая глушила весь здравый смысл Дропа, оставляя место лишь приятной дрожи в теле и наслаждению происходящим.       Шея вскоре была усыпана отметинами разного размера и яркости, язык выводил неведомые узоры на ключицах, пока руки начали ласкать грудь через спальную рубашку, в которой пришёл парень, который уже не замечал ничего вокруг, да и не заметил, если бы тело не прошибло волной мурашек от того, что на пах надавило чужое колено. Тихие стоны прекратились, Сандроп в страхе оттолкнул от себя Луну, схватившись за его плечи. Тот довольно облизывался, явно не понимая, что он сделал не так. — Л-луна… Хватит! Я н-не для этого сюда пришёл! Мне неприятно! — и снова он врал.       Было приятно до одури, почти до потери сознания, вот только капля сознания, что осталась где-то в уголке разума, не давала поддаться на ласки Лунноликого и не только смириться с происходящим, но и получать удовольствие. Нет. «Это неправильно… Оттолкни, ну же!» — крутилось в голове. Но Дроп не хотел. Не мог. Слишком уж хорошо. — Некомфортно? — с наигранным удивлением спрашивает Луна, увеличивая давление, — А если так?       Громкий стон отразился от стен комнаты. И откуда он знает, как делать ему приятно?!       Сандроп ещё со школы считал себя асексуалом. Он мог иногда снять напряжение или унять гормоны с помощью мастурбации, но это было крайне редко. Сильного интереса у него никто не вызывал, ни парни, ни девушки. Все это казалось противным. Но вот сейчас…       Сейчас парень выгибался и постанывал под ритмичным давлением на паховую область. Ласки на шею вернулись, а Сандроп смирился, что уже ничего не сможет сделать с этим. Находясь в своеобразной эйфории, сознание мутнело, было мало каждого прикосновения. Тело прошибала дрожь от особо приятных ласк в эрогенных местах, здравый смысл пропал вовсе. Сейчас парень был полностью под влиянием Луны, под его контролем и во власти его желаний.       Руки стали спускаться ниже, будто вода стекая по худощавому телу и смывая все остаточные волнения. Глаза Сандропа были прикрыты, он прерывисто дышал, неосознанно наслаждаясь каждой секундой. Было жарко и в то же время холодно. Озноб, смешанный с жаром, дрожь и сильное возбуждение пробирали получше любого наркотика, вызывая жажду прикосновений и ласк, а также завязывая крепкий узел внизу живота, который теперь отдавался нытьём в паху, когда давление туда пропало.       И вот, под неудовлетворенный вздох Сандропа, Луна, убрав ногу, стянул пижамные штаны и белье, откидывая в сторону. Взору бледноликого открылась прекрасная картина — разгоряченный солнечный мальчик, его мальчик, который так весел и невинен днем, сейчас лежит в весьма непристойной позе, раздвинув трясущиеся от многообразия ощущений ноги, между которых нетерпеливо истекал предэкулятом половой орган средних размеров.       Луна усмехнулся при виде этой сцены, пошло облизываясь и предвкушая дальнейшее времяпрепровождение — у них в запасе ещё целая ночь, за которую можно достаточно много чего успеть…       Дроп мелко дрожал, ожидая действий Луны. Казалось, что от любого прикосновения он изольется, тот сжал зубы и приготовился.       Но Лунноликий не спешил. Руки оказались на внутренней стороне худых бёдер — парень тихо вскрикнул и зажмурился. От этого невыносимо приятного многообразия эмоций в уголке глаз образовались слезы, что сразу скатились по красноватым вискам. Луне безумно нравился каждый звук, вылетающий из тонких бедных губ. Эта песня, что Солнышко пел для него, возбуждала сильнее всех афродозиаков мира.       Губы Луны изучали каждый сантиметр на бёдрах Солнца, то приближаясь, то отдаляясь от заветного места, от чего последнему хотелось разрыдаться в желании ласк там, и Луна это прекрасно понимал. — Л-луна.... Ах! — зубы слегка впились в чувствительную кожу, — п-пож.... Пожалуйс~ста..... — выстанывал Сандроп. — Чего ты хочешь, милый? Скажи, чего иииимено ты хочешь~ — протянул бледноликий, отрываясь от ласк, — Войти в тебя? Может, познакомить тебя с моим язычком? — ему совсем не было стыдно говорить такое, в то время как Дроп уже сгорал от возбуждения и стыда, краснея и отворачиваясь. — Я-я.... П-просто сделай мне приятно.... П-прошу... — сквозь смущение выдавил тот, полностью отдавая контроль над ситуацией Луне и не осознавая, что делает.       Лунноликий ухмыльнулся и, опаляя горячим дыханием пульсирующую влажную головку, мягко провел длинным языком по всей длине, пуская тем самым невероятных размеров волну мурашек. — А-ааах..! — громкий стон заполнил всю комнату, парень выгнулся в спине дугой, насколько позволяла превосходная акробатическая пластика. Дыхание сбилось окончательно, капелька пота, смешиваясь со слезой, стекла по красной щеке, отражая каждую ярко выраженную веснушку.       Юркий язык обводил каждую выступившую венку, заставляя парня стонать все чаще и протяжнее. Но вот, спустя пару минут таких ласк, тело прошибло с новой силой, вновь заставляя выгнуться — Луна вобрал до основания. Глотка была невыносимо узкой, ощущения были на пределе, голова то поднималась, то опускалась, а губы сжимали член кольцом — ужасно, вязко, дурно. Приятно. — А-ААах!!!~ — Сандроп выгнулся, с громким стоном изливаясь в рот своему напарнику, который, отстранившись, приблизился к его лицу и шумно сглотнул, заставляя того ещё больше покраснеть.       Красные горящие глаза с интересом и диким азартом. Смотреть в них было невероятно стыдно, хотелось отвести взгляд в сторону, а лучше — сгореть на месте, что, казалось, вот-вот произойдёт. Но Сандроп не мог. Не мог смотреть больше никуда — он утопал в этом алом оттенке, словно смотрел на две кровавые Луны.       Говорят, что под светом кроваво-красной луны судьбы двух людей соединяются навек путами страстной любви друк к другу — и Сандроп был в точно таком же плену.       Бледноликий заботливо провел тонким пальцем по его щеке, а после впился в чужие, слегка приоткрытые в зачаровании и не понимании, сон это или явь, губы. Поцелуй выходил нежным, на удивление чувственным, в него была вложена лишь любовь и страсть, ни капли пошлости и извращения, белые сухие губы лишь аккуратно и чувственно сминали чужие, бледноватые, влажные и искусанные.       Луна, отстранившись и напоследок оставив лёгкий поцелуй на кончике усыпанного веснушками носа, с любовью прислонился ко лбу парня своим, выражая доверие и вселяя его в партнёра. Тот лёг рядом и немного приобнял Дропа за плечи. — Спи, Солнышко, — приятно хриплым голосом прошептал Луна. ***       "И всё же он — необычная луна... Кровавая..... Да, точно — любимая, страстная... Кровавая и очень любимая....." — перед тем, как заснуть, размышлял Сандроп, все ещё не осознавая реальности происходящего и прибывая в приятной эйфории.