Соучастник

Кирилл Я никак не могу найти себе места после знакомства с Ваней. Он — чудесный, замечательный, или, как сказала Лиза, «Зачётный пацанчик! И, кажется, он — мой краш!» И я, дурак, чуть не проговариваюсь: «Мой тоже!» Почти всю ночь я не спал, ворочался с боку на бок, а потом не выдержал и пошёл в душ пофапать. И не один раз. Стоя под тёплыми струями, я фантазировал, как Ваня обнимает меня своими накаченными руками. Как я целую его грудь, лижу соски, спускаюсь ниже. Интересно, он бреет там? А какая у него упругая попочка! В его спортивных штанах это было особенно заметно. Ух, просто сил нет! Единственная разумная мысль, что этот парень может сломать мне нос и не только, стоит мне заговорить с ним на эту тему, стекла вниз вместе с водой и моим семенем. Я хотел этого парня! Просто до замирания сердца и мурашек по телу. И, как ни странно, у меня появился конкурент! Точнее, конкурентка! Лиза бесцеремонно забила его контакт в свой айфон и весь вечер строчила ему сообщения. И в первый раз в жизни меня это напрягало. Утром я встал невыспавшийся и недовольный. Лиза валялась на кровати, залипала в телефоне и смотрела какие-то ролики на всю громкость. А у меня стояло, стояло просто зверски. И перед глазами стоял голый Ваня. Бубнёж Милохина напрягает, и я кричу: — Да сделай ты потише, бля! Лизка даже привстаёт. Я сам удивляюсь себе и, кое-как прикрыв, стояк несусь в душ. До чего я дожил? Стал кричать на сестру и материться! Может быть, и вправду, как советуют в инете, поискать парня на один вечер? Блин, а ведь и не помню, когда у меня было в последний раз. Стараясь хоть как-то не думать о коротко стриженном красавчике, я начинаю колдовать на кухне. Сестра вчера смела всё подчистую, хотя неделю назад заявила, что теперь она будет веганом. Но образ Вани не хочет покидать мою буйную голову, и, пока Лиза принимает душ, я умудряюсь разбить пять яиц, и только три из них над сковородкой. Сам не понимая, что творю, я прислушиваюсь к шуму льющейся воды в душе и быстро хватаю телефон сестры. Благо у неё там не сканер отпечатков пальцев, а обыкновенный пин-код. За завтраком мы молчим: Лиза пьёт кофе и наворачивает яичницу. Я жую криво нарезанные бутерброды и сосредоточенно мешаю ложкой в чашке. — Эй, братец! У тебя всё норм? — А? — я выныриваю из своего мира. — Чего? — Я спрашиваю: всё норм? Киря здесь? Со мной? Ты сахар в чай не положил. — Да? Правда? — Ты какой-то сам не свой? Случилось что? — и её тёплые пальцы оказались поверх моих. — А я, вот кажется, влюбилась! Как думаешь, у Вани есть кто-нибудь? — Нет! — ответил я, отдернув руку так, что чашка опрокинулась. Я схватился за тряпку, а сестра тут же схватила телефон, спасая его. — Ну-у, Киря! Рукожоп! Что с тобой? Опять над своими блохастыми задумался? Вот скажу твоим преподам, чтобы в какую-нибудь ветеринарку тебя жить отправили. Ладно, я пошла. Прибери тут. Позвоню, если что. Пока. Дверь хлопнула, и я остался убирать разлитый чай. Но спустя пару минут, я вновь побежал в ванну, снимая штаны. Сегодня суббота, и поэтому пар было меньше. Преподы тоже люди и решили выгнать нас из «альмы-матер» пораньше. Кристина за лабораторку чмокнула в щёчку под завистливые взгляды сокурсников, а я покраснел. Всё же, наверное, стоит ей признаться, что у нас с ней ничего не получится. На работу я почти бегу. Надо отвлечься, иначе точно что-нибудь сделаю не так. Дядя Руслан встретил меня с двумя стульями в руках. В магазине всё было не как обычно. Часть витрин стояла не как всегда, они были повёрнуты к стенам и на их месте стояли два маленьких столика. У кассового аппарата теперь стоял непонятный мне огромный чёрный ящик, оказавшийся при ближайшем рассмотрении кофемашиной с затёртой надписью на боку. — Типерь кафе будет, да! — сказал мужчина. — Нада бизнес расширять! А ты, Кирилл, как бармен будишь типерь! Идея мне, конечно, не понравилась, но возражать не в моих интересах. Пару часов мы наводили лоск. Я старался и тёр тряпкой изо всех сил, но Ваня упрямо занимал мои мысли. То, как он вчера протянул мне руку, как улыбнулся первым, как ужинал с нами, как уходя пожал мне руку. Крепко, но нежно. Как он смотрел на меня и… Hey, I just met you, And this is crazy, But here's my number, So call me, maybe? * Мужчина вдруг схватился за телефон. А я уставился на него. Не у каждого «восточного джигита» такие музыкальные предпочтения. — Канешна, радость мая!.. Какой вопрос, слющай, да?! Канешна, да… Вай, харашо… И за минуту собравшись, он вдруг кинул мне в руки инструкцию для кофемашины и, сказав, что приедет через час, или два, или как получится, буквально вылетел за дверь. С аппаратом, который дядя Руслан достал видимо не из магазина, а из какого-нибудь полулегального ломбарда, я разобрался почти сразу. Правда инструкция была на итальянском и вместо капучино выходила какая-то непонятная бурда, а латте был похож цветом на мочу. Пользуясь тем, что посетителей нет, моя рука сама потянулась к телефону. Палец упрямо остановился напротив контакта парня с коротким ёжиком волос и таким глубокими глазами. «Может и вправду позвонить?» — возникает шальная мысль. «А что ты ему скажешь?» — спрашивает внутренний голос. — «Привет, я — Киря, брат Лизы. Мы вчера познакомились! Давай дружить и трахаться! И ты снизу! Так, что ли?» «Заткнись! Ваня он не такой! Он самый-самый, и, кажется, я в него влюбился! Но он стопроцентный натурал и у нас с ним ничего не получится!» Нашариваю пульт от телевизора под потолком, хочу узнать погоду, но вместо новостей включаю какой-то муз-канал и… Я знаю точно — невозможное возможно Сойти с ума, влюбиться так неосторожно Найти тебя, не отпускать ни днем ни ночью Все невозможное — возможно, знаю точно! ** Звоночек на двери дребезжит, но я не смотрю на посетителя. Вот это старьё показывают! Но оказывается раньше умели снимать клипы. Я даже немного ему подпеваю и тут над самым ухом раздаётся: — А на Евровидении он ещё и балерину из рояля вытаскивал и пел на инглише! У прилавка стоит — Ваня! Песня давно кончилась, и мы просто стояли и смотрели друг на друга. А потом он положил такие горячие монеты в мою ладонь и спросил: — Кирилл, а ты, ну, не хочешь там прогуляться? Я знаю тут на районе заброшки есть, можем посталкерить. — Можем! — отвечаю я. — Только сейчас я на смене. — Ясно, — он сразу как-то поскучнел. — Давай кофе пока тебя угощу! Ты ведь не торопишься? — Не-а. Только вот сестра твоя пишет. На миг моё сердце пропускает удар и, кажется, останавливается. Я смотрю в эти голубые омуты с надеждой приговоренного к казни. — Ты?.. Ты из-за неё пришёл? — Чё? Нет, канеш. К тебе! В смысле, ну там пообщаться. Чёрт, от его слов у меня начинают порхать бабочки в животе, и я включаю страшный чёрный агрегат. Надеюсь инструкцию перевёл правильно. Кофемашина шумит как боевой вертолёт, и я опасаюсь, что угостить парня не смогу. Но он улыбается мне и показывает смешную картинку на телефоне. А потом ещё одну и ещё. Я смеюсь и тут кофемашина затихает совсем. Я давлю на все кнопки по отдельности и сразу, но она никак не хочет реагировать. Кофе нет. И тогда Ваня заходит за прилавок и говорит: — Позволь! Бац! Его кулак впечатывается в стальной бок. И тут же чашка начинает наполняться ароматным напитком с густой пенкой. Мы оба улыбаемся, и я смотрю на него. Такие чувственные губы, белые зубы, прямой нос глаза, как два океана, широкий лоб, короткие волосы. Да на него можно любоваться всю жизнь! Но тут… Вжух! Нас окатило струёй сливок. Так что попало на лица и одежду. Но вместо того, чтобы ругаться, мы с Ваней смеёмся. А потом я даю ему салфетки, но пальцы не отпускают их, и я начинаю сам стирать белые разводы с его лица и футболки. Он улыбается немного смущённо и сопит, но не препятствует, а я спускаюсь ниже и трогаю его за тело. Футболку чуть-чуть задирается, и я вижу кубики пресса. Звенит звонок, извещая о покупателе, и я, проклиная всё на свете, отдаю салфетки парню. Когда приходит дядя Руслан мы с Ваней смотрим видосики. Мужчина недовольно хмыкает, но я наконец-то свободен. Ваня ведёт меня к заброшкам недалеко от своего дома. Сам бы я никогда сюда не пошёл, но с ним!.. Когда до выбранного им здания оставалось всего метров триста сверху всё загудело, задрожало и… Громыхнуло так, что показалось заложило уши, и в одночасье с неба зарядило, как из ведра. Мощные потоки лились со всех сторон. На дороге быстро появились лужи и ручьи грязной воды. Заметно похолодало. Мы как скаковые лошади понеслись вперёд к тому дому. Я едва поспевал за парнем, как вдруг моя нога провалилась в какую-то яму, и я уже представил, как мой фейс окунётся в грязь, но крепкие руки ухватили мою тушку за секунду до падения. И вот мы уже на первом этаже. Нога немного побаливает. Здесь грязно, много мусора и пахнет отбросами, сыростью и мочой, но я всё равно не могу скрыть улыбку. — Ты это, Кирь, сорри, кароче. Просто думал те показать, ну, как мы тут с пациками лазим. Но ща тогда дождь кончится, и я тебя домой провожу. — Всё нормально, Вань. Ну, подумаешь промокли! Фигня! — и я, чуть прихрамывая, подхожу к нему. — Чё хотел показать-то? И он ведёт меня наверх. По пути он всячески мне помогает. Подаёт руку и говорит куда ступать, пропускает вперёд, но мне больше комфортно позади него. Смотреть на его тело лучшая награда. На последнем этаже он отпирает ключом деревянную дверь и заводит меня в какую-то комнату. Тут есть продавленный коричневый диван, какой-то облупившийся шкаф времён раннего СССР, маленький столик, покрытый газетами, пара табуреток очень сомнительной прочности и кресло. Настоящее компьютерное кресло, хотя, конечно же, не новое. На подоконнике у большого окна стоят тарелки, кружки, кастрюли, а в углу полторашки видимо с водой, ведро и высокие ботинки, как у военных. И ещё тут было довольно чисто по сравнению со всем остальным зданием. — Это что? Пацан ухмыляется. — Типа штабик мой. Ну, точнее не мой. Я тут как бы с пацанами зависаю, вот. — Прикольно! — говорю, а он такой: — Садись на диван! Ногу твою посмотрим! Я хочу запротестовать, но почему-то нужные слова застревают во рту. А он достаёт из шкафа полотенце и бинт. Мы молчим. Просто каждый занят своим телом. Я смотрю на него, на его руки и про себя удивляюсь, какой он умный и способный. И какие у него сильные и изящные пальцы. А парень, заматывает мне лодыжку эластичным бинтом. А потом наши лица находятся всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и я тихо шепчу: — Спасибо! Парень смущённо улыбается. — Да, ладно. Чё там. Ну что? Идти можешь? Я киваю, и он, взяв меня за руку, ведёт наверх. Нога, конечно, болела, но мысль о том, что я с Ваней, глушила боль. Ну, или это адреналин в крови разгулялся. И вот мы почти на крыше, стоим у выхода и смотрим, как из-за опустившихся туч кажется, что наступила ночь. Дождь только-только закончился. В городе зажглись огни, где-то недалеко гудят машины, пахнет озоном и свежестью. А я смотрю на парня напротив. Божечки, дай мне знак, что я ему тоже не безразличен! — Красиво, да? — Да, очень. Спасибо. — За что? — За всё — я хочу его обнять, но страшный визг раздаётся внизу, и мы, как по команде, бежим к лестнице. То, что мы увидели на первом этаже, я запомнил навсегда. Этих людей нельзя было назвать людьми. Я даже матерного слова не нашёл. Но согласился с Ваней, когда он громко крикнул: — Э-э, уёбки, бля! Два пацана, на вид лет пятнадцати или меньше гоняли по комнате щенка. Точнее, один гонял, а второй в белой олимпийке стрелял в него из пистолета. Хорошо хоть пневматического. Было видно и слышно, как маленькие шарики-пульки отскакивали от стен, рикошетив, и как они впивались в тело несчастного кутёнка. Я не успел подумать и даже спуститься, только достал телефон, как услышал над ухом: — Не лезь особо, я — сам! И Ваня уже спрыгнул к ним и без слов вломил «загонщику» в живот так, что тот согнулся. — Вы чё, черти?! Попутали? Решили над скотиной поглумиться, а? Ствол опусти, мудила! Парень с пистолетом опешил, но пистолет не опустил. — Ты, бля, кто такой, нах? Съебись в ужасе! Чё хотим то и делаем. Шавка всё равно сдохнет! — крикнул он. — Ты у меня щас сдохнешь! — и Ваня шагнул к нему навстречу. — Стоять! — заорал тот. Мой взгляд в долю секунды обшарил всё вокруг и наткнулся на ржавую доску. Не понимая, что делаю и как, хватаю её и прыгаю вниз, но нога подводит, и я падаю. Доска оказывается в воздухе и… Бах! Дальше вижу только кучу малу из рук и ног. А ещё стоны и хрипы. Кое-как приподнимаюсь и ползу к дерущимся, но к моему появлению там всё кончено. «Загонщик» лежит, схватившись за лицо, сквозь его пальцы сочится кровь. «Стрелок» тоже валяется скрюченным, а Ваня пинает его в живот, приговаривая: — Если ты, пидор, ещё раз наставишь ствол на животное, я те, бля, все зубы выбью и пальцы сломаю! Я встаю и пытаюсь оттащить Ваню, но от дверей к нам уже несутся рослые фигуры. — Всем оставаться на местах! Полиция! До моего дома мы добираемся под вечер. Щенка я по-диктаторски решаю оставить себе, тем более раны ему обработали сразу, едва скинули вещи и теперь… Теперь мы сидим с Ваней в одних трусах и смотрим как четвероногий найдёныш хлебает молоко, пачкая мордочку, и как наши вещи в молчаливом единении крутятся в стиралке. Рука парня лежит на моих плечах. А моя на его торсе, который в жизни ещё офигеннее. Кажется, он и вправду — мой краш! — Знаешь, я до сих пор удивлён, что мусора… Ну, в смысле полицейские тебя послушали. Я думал, нас тоже загребут! — говорит он. — Я умею быть очень убедительным! — улыбаюсь я. — Тем более кое-что о законах знаю. Папа поднатаскал. Парень удовлетворённо хмыкает. Вот не знаю, почему я ему солгал! Дело ведь не в законах, а в том, что детей начальника городского уголовного розыска знает почти каждый постовой. Отец в своё время постарался. И что пока Ваня разбирался с теми отморозками, я звонил непросто в дежурную часть. Наверное, не стоит ему говорить пока? «Когда он узнает сам, будет хуже!» — бурчит внутренний голос, но я стараюсь не слушать его. Вместо этого моя рука оказывается на бедре парня. Нам обоим не хочется расставаться. Мои губы сами тянутся к нему, но тут от двери недовольный окрик пугает меня сильнее, чем сегодняшний гром. — Ты что тут делаешь?