Неполадки

      — Давно это было. Лет двадцать назад. Я тогда только пришёл сюда. Однажды пришло письмо, в маленький магазинчик Вилли Вонки. Он тогда только открылся, и письма стали приходить с завидной регулярностью. Я носил их ему, но обычно письма у меня забирал какой-нибудь его сотрудник по доверенности. А однажды мистер Вонка сам забрал письма. После этого одно время он часто сюда приходил, за газетами, журналами и письмами.       — Он ходил сюда? — Спросила Николь, обнимая руками кружку с горячим чаем.       — Да. Потом он открыл огромную фабрику, и меня пригласил на ее открытие. Он мне предлагал пойти работать на его фабрике, но я отказался. Я продолжал носить ему письма. В какой-то момент он пропал. Оказалось, что он ездил в Индию.       Борис замолчал, окунувшись в свои воспоминания, и Николь терпеливо ждала, когда он продолжит. Это была интересная история, и молодой женщине хотелось ее дослушать до конца. Она решила усмирить свое любопытство и не задавать никаких вопросов, чтобы не показаться влюбленной в красивую оболочку дурочкой. Да и к тому же наверняка этот Вилли Вонка женат и любит свою жену. А Николь любит своего мужа.       Но ведь никто не запрещает ей носить этому человеку письма. Это ее работа. Такая же как помощь Серхио в операции собаки с пиометрой. Работа, и ничего личного.       — Вилли Вонка отсутствовал пару месяцев, письма забирали его секретари по доверенности, а потом он вернулся. У него начались проблемы. Пропадали рецепты, и он вынужден был уволить рабочих и закрыть фабрику. Сначала письма приходили, потом стали приходить всё реже.       — Но ведь несколько месяцев назад из труб фабрики снова повалил дым. Он нанял новых рабочих?       — Ты видела когда-нибудь, чтобы кто-то заходил на фабрику или выходил из нее? — Спросил коллега. Николь покачала головой. — Для многих людей это тайна. Была и останется тайной. Но, — мужчина допил чай и посмотрел на часы, — до закрытия фабрики Вилли Вонка был абсолютно адекватным и нормальным человеком. Он всегда забирал письма и никогда не хамил. Помнится, пока у него еще не было фабрики, он иногда угощал меня какими-нибудь своими вкусняшками. Мы пили чай и разговаривали. Думаю, раз сейчас фабрика работает, то на ней есть люди. Вряд ли на такой огромной фабрике больше никого нет. Так что тебе в какой-то мере повезло. Только, — Борис внимательно посмотрел на Николь, — Вонка ненавидит любопытных. Так что будь осторожна.       — Да мне и не нужно быть любопытной. Я не привыкла совать свой нос в чужую личную жизнь, — улыбнулась женщина.       Николь собрала кружки, поставила их в мойку, и они с Борисом вернулись на свои рабочие места. Женщина посмотрела на письма, адресованные Вилли Вонке, и положила их в середину стопки. Этот адрес, где находилась фабрика, располагался на ее участке, но был в отдалении от всех строений. И Николь долго думала, сидя за столом и изучая схему своего участка, когда именно зайти на фабрику — до доставки писем в энергетическую компанию, расположившуюся недалеко от фабрики, или после. Решив разобраться на месте, она посмотрела на часы и стала собираться в дорогу.       Некстати на улице пошёл дождь. Зонтик Николь оставила дома, так как по прогнозу погоды дождя не должно было быть. На почте было несколько дождевиков, и Николь надела один, поверх осумки, перекинутой через плечо, и направилась на доставку. Общение с клиентами ее развеселило, и время пролетело незаметно. Выходя из офиса энергетической компании и убирая заполненные извещения и уведомления в сумку, она посмотрела на фабрику и направилась к воротам. Она не была уверена, что ей откроют, но не отнести письма она не имела права. Это была ее обязанность, доставлять письма, а адресат мог их не брать. Если они были заказными, то нужно было зайти к адресату, дать ему извещение, а потом, когда он заполнит его, отдать письмо. Если адресат откажется заполнять звещение, то письмо отправляется на почту. И хранится там от семи до тридцати дней. И если почтальон не пришёл домой к адресату, а он в это время был дома, то почтальону придется писать объяснительную. Пять объяснительных, и увольнение.       Слишком много нюансов, в чём-то еще надо разбираться и разбираться, но здесь был плюс — платили всегда. И пусть оклад был не такой большой, но он был постоянный. В мире, кто бы что ни говорил, нужна какая-то стабильность.       Из-за сильного ветра дождь хлестал в лицо, и женщина подумывала уже о том, чтобы по возвращении на почту выпить горячего чаю и поехать домой, отказавшись от работы над собакой. Но Николь быстро отбросила эти мысли — она была ответственной и не хотела бросать то, о чём договаривалась. да и Серхио обещал ей заплатить, а деньги никогда лишними не будут. Поэтому, получше застегнув дождевик, Николь бодро зашагала к воротам самой большой фабрики. Остановилась и стала искать кнопку звонка, но таковой не было. Интересно, а что делать дальше? Не перелезать же через забор?       Вдруг ворота стали открываться, и Николь вздрогнула и осторожно прошла на территорию. Ворота закрылись, и женщина, сглотнув, направилась к зданию. Поднялась по ступенькам. Дверь открылась, приглашая её войти внутрь.       — Не, ну не маньяк же он, в конце-то концов. Но лучше не стоит никуда дальше идти. Останусь здесь, — всхлух сказала Николь, расстёгивая дождевик и протирая лицо рукой. Достала из сумки нужные письма и осмотрелась. Она находилась в длинном широком коридоре с серого цвета стенами, кажется, они были обшиты металлическими листами, и красной ковровой дорожкой. Ее внимание привлёк небольшой плакат, висевший на одной стене. Решив, что ничего страшного не случится, если она будет изучать плакат, оставаясь здесь, она подошла к нему поближе. Как вдруг…       — А вдруг маньяк? — Послышался позади голос, по тембру что-то среднее между тенором и баритональным тенором. Высокие ноты, и сама фраза сказана с чувством и лёгким акцентом. Не языковым, нет, но так, как произносили фразы аристократы. С нотками лёгкого пренебрежения.       Николь вздрогнула. Резко обернулась и увидела высокого человека, одетого в старомодную одежду. Руки, облачёнрые в перчатки, покоятся на набалдашнике трости, из-под редингота выглядывает цветная рубашка и жилет. Классический костюм-тройка — рубашка, жилет и пиджак. Вместо галстука-бабочки брошь в виде буквы «W». Черные классические брюки со стрелками, черные лакированные туфли на небольшом каблуке. Николь мотнула головой и перевела взгляд на лицо. Оно было слегка бледное. Стоило заглянуть в его глаза, как все остальное перестало существовать. Этот взгляд гипнотизировал. Зрачки то расширяются, то сужаются, радужная оболочка карего цвета, с очерченным краем; белки кажутся совсем белыми, без единого кровеносного сосуда.       Николь поняла, что было непривычное и странное в его взгляде — он не моргал. Он молча и внимательно смотрел на нее. Таким взглядом смотрит змея перед тем, как скушать свою жертву.       — Мистер Вонка? Я Ваш новый почтальн. Принесла Вам письма, — Вонка моргнул, и странное состояние исчезло. Николь протянула мужчине письма.       — Оу, вот как? — Удивлённо произнес мужчина, окинув женщину внимательным взглядом. — А как же Борис?       — Вы помните Бориса? — Удивленно спросила Николь.       — Я всё помню…       — Он мне говорил, что лет пятнадцать не видел Вас.       Тринадцать лет, шесть месяцев и три дня, небрежно бросил мужчина, забирая письма и просматривая их. — Это я брать не буду, больше мне не приносите, — отдал он пару рекламных писем. — Это тоже. Возьму вот это. Что-то еще?       — Заполните уведомление.       — У меня нет с собой ручки. У Бориса всегда была ручка, а у вас?       — Нет, у меня нет ручки.       — Если хотите, чтобы я на вас не пожаловался, запомните три простые вещи. Первое — никогда не приносите мне всю эту рекламу. Оставляйте себе, выкидывайте, делайте с ней, что хотите, но я не должен ее видеть. Я в прошлом потратил много сил и времени, разбирая этот вопрос, но ваше руководство, не лично ваше, а всей этой конторы, не хотело ничего делать с этим. Второе — всегда носите с собой ручку. Я человек занятой, и у меня нет времени скакать по фабрике в поисках ручки. И третье — сделайте четыре шага назад. — Николь отступила на четыре шага и вжалась в стену. Вонка кончиком трости показал на мокрые следы. — Персидский ковёр. Сложно очистить. Так уж и быть, в дождь или сильный мороз я разрешу вам заходить внутрь. Только запомните это место. Вам всё ясно?       Николь была ошарашена всем этим. Это казалось чем-то неправильным и унизительным. Ее только что унизили. Как какую-то девочку. Все дело было в его тембре голоса. Сейчас он говорил на октаву ниже, в голосе присутствовали холод и немного недовольных ноток. Он пока не ругался, а просто создавал впечатление, будто разговаривает с ребёнком, который ничего не понимал. Николь фыркнула.       — Я не имею права, мистер Вонка, не отдавать эти письма. У меня есть чёткая инструкция, что я должна делать, а что не должна делать. И там есть пункт, что все письма, адресованные получателю, я обязана отдать. Так что, простите, но Вам придётся их забрать. И Вы можете жаловаться, но уверяю Вас, что в этом случае правда будет не за Вами.       Хорошо все-таки иметь мужа юриста. Можно узнать многое о том, что нужно говорить в каких ситуациях. Николь было немного неприятно, что с ней поступили как с неразумной девочкой, и она решила не сдавать свои позиции. Не убьёт же он ее, в конце концов.       — Ух ты, — сказал Вонка. Забрал все письма, отдал уведомление и указал ей на дверь. — Всего доброго.       — Я тоже была рада с вами познакомиться, — фыркнула женщина и вышла за дверь. Вскоре покинула территорию фабрики и направилась в отделение.