***
Она открыла глаза. Когда картинка сфокусировалась, она осмотрелась. Гостиная. Почему не морг, не кладбище? — Николь, как ты? — Раздался взволнованный голос Майка. — Я вызвал скорую помощь. Они сказали, что у тебя обморок, в том числе и от голода. Ты когда ела последний раз? — Не помню, — пробурчала Николь, пытаясь подняться. Когда это удалось, она посмотрела на часы. Половина двенадцатого, нужно уже быть на доставке. — Ты почему не в школе? — Я не мог оставить тебя в таком состоянии. — Так ты же мне вчера сказал, что хочешь очутиться в детском доме. — Я… Прости. — Там нет ничего хорошего, — вздохнула Николь. — Но если я такой ужасный опекун, то пожалуйста, жалуйся! Мне больше нечего сказать. Майк помог ей надеть куртку и пообещал посидеть с Эшли. Женщина пожала плечами и покинула дом. На почте долго выслушивала от начальства за опоздание, а мистер Вонка только что написал еще одну жалобу, что ему, такому занятому человеку, пришлось самому идти на почту за письмами. Женщина написала объяснительную, почему опоздала на работу, и, собрав письма, отправилась в доставку. Глядя на фабрику, она хотела пойти туда и высказать ему все, что о нем думает. Но это не дело. Так может поступить какая-нибудь глупая влюблённая школьница, но никак не взрослая самодостаточная женщина. Хотя оказалось, что она нисколько не самодостаточная. Она позволила мужу и этой твари вытереть о себя ноги. Неужели во всем этом виновата только она? Что случилось с Джоном, что он так поступает? Или это было всего лишь иллюзией? Красивой картинкой, за которой все гнило? А еще сильно болела и кружилась голова. И в теле была жуткая слабость. Николь с трудом дошла до работы и налила себе горячий чай. Почему-то было очень холодно, тело пробивал сильный озноб. Дождь не прекращался, и одежда промокла. Ей бы завернуться в тёплый плед и хорошенько поспать, но не было такой возможности. — Там письмо нашлось для Вилли Вонки. Надо бы отнести его. Оно очень важное и заказное. — Хорошо, — пожала она плечами. Больше всего на свете ей сейчас НЕ хотелось идти на фабрику. Потому что она находилась очень далеко от почты. А под дождём идти не хотелось. Да и видеть лишний раз Вилли Вонку и выслушивать от него что-то про себя совершенно не хотелось. Но делать нечего. Так и не попив чаю, она снова надела свою мокрую куртку и взяла сумку. Положила туда письмо и взяла еще много рекламных писем, которые мистер Вонка не желал брать. Только хотела уйти, как к ним вошла начальница. По ее лицу Николь поняла — случилось что-то нехорошее. — Мне только что сообщили, что наш Борис умер. Теперь нужно кому-то взять его участок. — Николь? — А? Да? — Женщина вздрогнула. — Вот и хорошо. Завтра мы вас оформим. — Всмысле нет, я не согласна. Но начальница уже ушла. Николь вздохнула и вышла из помещения. Дождь хлестал в лицо, было неприятно и холодно, но влага на лице скрывала слёзы, которые не переставая лились по щекам. Бориса больше нет. Она не успела с ним попрощаться. Что теперь делать? Она не сможет взять еще один участок. У нее будет три работы, а Джон и Мия будут сидеть на всем готовеньком? А если она протянет ноги, то что станет с Эшли? Джон будет заботиться о маленькой дочери? Она дошла до фабрики. Ворота были открыты, площадка была заставлена машинами, в кузова которых грузились коробки с шоколадом и конфетами. Все это делали роботы и погрузочная лента. Большие грузовики приезжали и уезжали, и Николь осторожно вошла на территорию. На крыльце стоял Вилли Вонка в чёрном длинном пальто и опираясь на трость. Увидев почтальоншу, он внимательно посмотрел на нее и выгнул бровь. Николь почувствовала желание куда-то убежать, но продолжила смотреть в эти гипнотические глаза. Суровый взгляд, и она снова почувствовала себя школьницей, которую вызвали в кабинет директора. Хищно улыбнувшись, Вилли Вонка жестом пригласил ее внутрь и продолжил наблюдать за погрузочными работами.Часть 8
9 января 2022 г. в 07:33
Утро пришло с жуткой головной болью и слабостью в теле. Нос был заложен, дышать было трудно. В сознание вторгся звон будильника. Пять утра. Нужно идти на доставку, а дальше всё будет так же, как и всегда. Готовка завтрака для этих дармоедов, вторая доставка, потом работа у Серхио. Ещё надо будет навестить Бориса. И всё это делать с Эшли на руках. Потому что после вчерашнего она боится оставить дочь с ними.
Нужно вставать, но почему так сложно это сделать? Невыносимо трудно. Любое шевеление отдаётся жутчайшей головной болью. Но нужно идти. Нельзя пропускать работу. Если будет очень плохо, то можно отпроситься со второй доставки. В организациях работают лояльные сотрудники, которые разрешают не каждый день приносить письма. А простым людям редко что приходит.
Заставив себя встать с кровати и держась за стены, Николь отправилась в ванную и посмотрела на себя в зеркало. На щеке вырисовывался яркий фиолетовый синяк. Нос болел. Высморкаться было больно, и на ладони оказался тёмно-красный сгусток крови. Помыв руки и умывшись, Николь рассмотрела своё отражение в зеркале и взяла у Мии тональный крем. Замазав синяк, она оделась и тихо вышла из дома. На улице шёл дождь, и ей пришлось разносить письма с газетами под дождём. Было очень холодно, замёрзли руки и промокли ноги. Идти было тяжело из-за неприятной головной боли. И возвращаться домой не хотелось. Хотя там был единственный человек, которому она была нужна. Оставить малышку Эшли в этом террариуме она просто не могла. Нужно срочно что-то делать. У кого спросить совета?
Она вернулась с доставки. Разобрала заказные письма в организации и вздохнула — сегодня пришло десять писем с уведомлениями для Вилли Вонки. И все они были срочные. Значит, надо поработать. Но это будет позже. А сейчас надо пойти домой. Покормить дочку.
Неожиданно не захотелось идти домой. Может, все бросить? Интересно, а сколько они пробудут без нее? Неважно. Но дочка? Она же еще совсем малышка, у нее нет никаких навыков самообслуживания и одной она остаться точно не сможет. Таскать ее на доставку? Или оставить с этим гадюшником? Но это будет предательством.
А почему она, собственно, не может просто бросить все и остаться дома? Ответ очевиден — это может ей слишком дорого обойтись. Они могут пожаловаться, и тогда у нее могут забрать то самое дорогое, что у нее есть. На Мию, Майка и Джона ей плевать. С ними у нее нет ничего общего. А вот Эшли не должно ничего этого касаться. К сожалению, дочка могла сильно пострадать. Николь совершенно не хотела этого.
Идти было тяжело из-за сильной головной боли. Снова из носа пошла кровь. Она высморкалась в бумажную салфетку. Носовое кровотечение было очень сильное, кажется, стало еще сильнее, кровь стекала по пищеводу в желудок. Началась тошнота, и ее стошнило в мусорный бак. Хорошо, что на улице никого не было и никто ее не видел. Стало очень плохо и больно, но она нашла в себе силы дойти до дома.
— Ты где была? — Спросил Джон. — Ты должна была приготовить завтрак.
— Тебе я ничего не должна. И ей тоже, — она кивнула на Мию.
— Дядя Джон. Она пользовалась моим тональником. Она не имеет права пользоваться им. Теперь мне его придётся выкинуть, ведь им пользовалась такая замарашка. Думаешь, если ты замазала свою мордашку, то стала красивой?
— Отстань, — Николь было очень плохо, и она хотела только одного — лечь и, желательно, сдохнуть.
— Фу, от тебя еще и воняет. Алкоголичка… — Мия зажала свой нос и брезгливо посмотрела на Николь.
— Да ты… — Николь только хотела развернуться, чтобы скрыть выступившие на глаза слёзы, но Джон грубо взял ее за руку.
— Еще одно слово, и я лишу тебя родительских прав. Поверь мне, я сделаю это! — Прошипел Джон ей на ухо.
— Не трогай ее! — послышался голос Майка.
— Тебе повезло, — Джон сильно надавил на запястье, а потом отпустил свою жену, толкнув ее. Николь удержалась на ногах. Ушла на маленькую кухню и села на стул.
В гостиной работал телевизор. Диктор что-то говорил про фабрику Вилли Вонки, и Николь прислушалась. Ночью Вилли Вонка дал объявление в газеты и на телевидение про лотерею. Пять золотых билетов, конкурс и главный приз, о котором никто не мог и мечтать.
— Я должна получить этот золотой билет. Тем более я еще ребенок! — Заявила Мия. — Дядя Джон, мне нужно найти этот золотой билет!
— Хорошо, Мия, я попробую найти этот билет.
— Ты должен не попробовать, а найти его! — Сказала Мия, топнув ножкой. — Хочу золотой билет.
— Иди работай сама на свой золотой билет! Ведёшь себя как избалованный капризный ребенок! — Сказала Николь, выходя к ним.
— Уж не ты ли хочешь пойти на фабрику? Да кто тебя туда пустит, такую оборванку? Ты себя в зеркало видела?!
Николь просто покачала головой и отвернулась, чтобы не показывать слёзы им. Голова закружилась, и мир пошатнулся. Перед глазами все поплыло, и больше она ничего не помнила.