Неполадки

      Николь вошла внутрь и прикрыла глаза. Помассировала виски пальцами руки и всхлипнула. Рукавом стёрла слёзы с щек. Надо перестать реветь. Уже ничего не сделаешь. Нужно жить как-то дальше и разбираться с проблемами.       Снова пошла кровь из носа, и Николь покопалась в сумке и карманах куртки, после чего с ужасом поняла, что кроме окровавленного платка ничего больше нет. Но и этот платок не годился. Что делать? Не в рукав же сморкаться? Больше не во что. Ужасная ситуация, унизительная. А еще, к ее ужасу, кровь полилась по пищеводу в желудок. Это может спровоцировать рвоту. Персидский ковер, который сложно очистить. Интересно, а если ее тут стошнит на ковёр, то он пойдёт писать жалобу? Если да, то что там напишет? «Пьяная почтальон заблевала мой дорогой персидский ковер. Линчевать.»       — Какими судьбами? Я думал вас уволили, — послышался недовольный голос. — Вы нарушили третий пункт и прошли на ковер. Как думаете, что мне с вами делать?       — Можете жалобу написать, — сказала Николь, хлюпнув носом. В носу защекотало. — Там письмо приехало. И вот рекламу заберите, пожалуйста.       — Я вам уже говорил, что мне не нужна реклама.       — У вас нет мусорного ведра?! Вы тогда скажите, я в следующий раз принесу вам его, — сказала Николь, почувствовав, как мир на мгновение покачнулся. Крепко зажмурилась и сглотнула. Услышала мягкие шаги, потом они прекратились. Открыла глаза и встретилась со строим и неприятным взглядом чёрных глаз. Отступила на шаг, вздрогнув.       Вилли следил за маленькой струйкой крови, тянущейся из ноздри, потом увидел, как капля крови упала на белоснежный конверт. Выгнул бровь, увидев, как женщина испуганно побледнела, а потом даже пошатнулась. Схватил ее за руку, не давая упасть. Потом убрал руку и, посмотрев на женщину, кивнул и развернулся.       — Пойдёмте, — бросил он и зашагал прочь. Николь сглотнула и направилась за ним. Он шёл очень быстро, и это напомнило ей Бориса. На глаза снова навернулись слёзы. Нет, ни в коем случае нельзя плакать. Уже ничего не вернёшь, не исправишь. Нужно жить с этим. Но это так сложно. Нельзя сказать, что они с Борисом были близки, но общаться с ним ей нравилось. Он был умным и начитанным человеком. Но со своим тараканами. Куда ж без них…       Вонка остановился около двери и открыл ее. Это был небольшой кабинет, выполненный в тёмно-синих тонах, с небольшим диванчиком у стены, книжным шкафом и большим столом с резными ножками. На столе идеальный порядок, каждая бумажка лежит на своём месте. Мужчина указал женщине на диван, потом протянул пачку бумажных платочков и протянул руку, чтобы забрать письмо и рекламу.       — И что мне с вами делать, мисс Крейг? — Задумчиво произнес он.       — Делайте что хотите. Можете жалобу написать, что я тут топчу ваш дорогой персидский ковёр или дышу вашим воздухом, — фыркнула Николь, оставаясь стоять около двери, но взяв платочки.       — Ух ты, как интересно, — Вонка осмотрел ее с ног до головы и остановился на лице. — Почему бы вам не рассказать о том, что вас беспокоит?       — Вы типа психолог, да? — Огрызнулась она. — Да пошли вы…       — Я там уже был, — усмехнулся мужчина, быстро прочитал письмо и оторвал уведомление. — Мне там не понравилось. Не советую вам туда тоже ходить. Хотя, судя по всему, вы уже там.       — Не ваше дело, мистер Вонка, — голос Николь дрогнул. На глаза навернулись слёзы. Сейчас не было никакого желания пререкаться с ним. Голова продолжала болеть, а холод сменился жаром. Николь расстегнула куртку. Почему-то с каждой минутой дышать становилось всё тяжелее.       — Ладно, давайте мне вашу рекламу, — произнёс Вилли, внимательно рассматривая женщину. От его пронзительного взгляда не укрылась бледность ее лица, капельки пота на лбу и жест, которым она расстегнула куртку. — И заберите своё уведомление.       Он протянул руку, чтобы отдать женщине уведомление, но отдёрнул ее, когда она попыталась схватиться за бумажку. Его улыбка ей совсем не нравилась. Она была какой-то хищной. Как у пираньи.       — Да вы… — Николь убрала руку и стиснула челюсти.       — И почему вместо Бориса прислали вас? — Спросил Вилли, продолжая изучать ее. Она вздрогнула, пожала плечами и опустила голову, надеясь скрыть слёзы, которые сами по себе потекли по щекам. Но от пристального взгляда Вилли Вонки ничего не укрылось. Он шумно вздохнул. Опять одна и та же песня. Все бабы давят на жалость своими слезами.       — Борис умер сегодня, — прошептала Николь. — Так что вы можете попросить кого-то другого приносить вам письма. Или сами приходить на почту и забирать их. А еще можете писать жалобы, сколько вам влезет… — Николь почувствовала, что начинает заводиться, но постаралась сдержаться. Все-таки он не был виноват в том, что смерть Бориса так на нее повлияла. Да и в её проблемах он тоже не был виноват.       — Ух ты. А дальше? — Вилли не отрывал от нее своего гипнотического взгляда. — Расскажете, как вам тяжело живётся, как вас муж бьёт, а идти вы никуда не хотите? Это старая сказка, придумайте что-нибудь новое.       — Да вы… — Задохнулась от возмущения Николь. — Как вы можете что-то говорить, если ничего не знаете?!       — Ну почему же. У вас у всех одна и та же история. Вы такие бедные, а муж-тиран вас обижает. А вы никуда уйти от него не можете. Потому что не хотите. Бьёт — значит любит, да?       — Да вы…       — Ладно, держите ваше уведомление. Может быть Вы хотите чаю?       Николь убрала уведомление в сумку и помассировала пальцами виски. Голова продолжала болеть, но еще и кружилась. И кровотечение никак не останавливалось.       — Нет, спасибо.       — Ну, как знаете. Пойдёмте, я провожу вас к выходу, — Вонка встал со своего кресла, взял трость и подошёл к Николь. Она вздрогнула и сглотнула. Строгий взгляд почти чёрных глаз впился в ее сознание, и все поплыло перед ними. Вонка выгнул бровь, но быстро среагировал. Сумел ее поймать и, перехватив за талию, подвёл к дивану. Уложил ее на него и, подумав немного, вышел из своего кабинета. Вошёл в соседнее помещение и включил монитор. Камеры были установлены по всему кабинету. Старая песня: она притворяется, что падает в обморок, а потом, стоит ему отвернуться, шерстит его кабинет и ворует рецепты. Так было раньше. Больше он не позволит женщинам играть на своих чувствах. Он закрыл чувства, и их у него больше нет. Никогда больше он не откроет свое сердце и душу этим тварям.       Мисс Крейг не шевелилась. Вилли снял трубку телефона и набрал номер. Долго никто не подходил, а потом трубку сняли.       — Слушаю, — раздался уставший голос.       — Это почта? — Спросил Вилли, закрыв трубку рукой и сделав свой голос высоким.       — Да. Что вам надо?       — Скажите, а Борис… такой милый почтальон, когда выйдет?       — К сожалению, он сегодня утром скончался. Вы по какому адресу находитесь?       — Оу, вот как. Что ж, спасибо, — и Вилли положил трубку. Внимательно и как-то задумчиво посмотрел на женщину, лежащую на диване в его кабинете. Она не была красивой, но и дурнушкой ее назвать нельзя было. Обычная, ничем не выдающаяся внешность, лишние килограммы. Наверняка проблемы в семье. Синяк на скуле и кровотечение из носа очень чётко говорят об этом.       — Интересно, они все не уходят от мужа, когда он начинает их бить? Это что, мода такая? Или что? Хотя они, скорее всего, сами виноваты. Распускают руки… — Вздохнул мужчина, выключая монитор и выходя из маленькой комнатки.       Мисс Крейг дёрнулась и открыла глаза. Увидев, что находится в чужом кабинете, она вздрогнула и резко села на диване. Увидела сидящего за столом Вилли Вонку и сглотнула.       — Простите, я… мне стыдно… — Пробормотала она, пряча лицо в ладони, чтобы скрыть слёзы. — Сколько я была без сознания?       — Тринадцать минут и пятнадцать секунд, — Вонка оторвался от письма и задумчиво посмотрел на Николь. — Теперь, надеюсь, вы в состоянии покинуть мою фабрику? Или будете и дальше притворяться, что вам плохо?       — Да вы… Я ненавижу вас.       — Это тоже старая песня. Вы все ненавидите мужчин, но при этом продолжаете жить с ними. Вы уж определитесь…       Николь не знала, что ответить на это. Вонка вышел из кабинета и кивнул, чтобы она шла за ним. Ей ничего не оставалось как идти за ним. Покинув территорию фабрики, она решила отправиться домой.