Неполадки

      Мимо нее прошло Рождество, даже наступил Новый год. Все веселились, праздновали, но самой большой обсуждаемой темой была лотерея, которую проводил Вонка. Нашлись четыре обладателя билетов, а пятый билет был где-то в мире. За половину января никто не нашёл пятый билет. Ходили даже слухи, что билетов всего четыре, а пятый билет — это шикарный коммерческий ход. Продажи конфет и прочих сладостей Вилли Вонки выросли в несколько раз, хотя и до этого его сладости были самыми продаваемыми сладостями в мире по версии журнала Forbes. Жителей планеты волновал только один вопрос: кто же станет последним обладателем счастливого билета. Четверо детей прочитали условия лотереи, и все знали, что экскурсия по фабрике состоится первого февраля, в десять часов утра.       — Представь, Чарли, ты открываешь шоколадку, а там золотой билет! — Мечтательно сказал дедушка Джо, щурясь от наслаждения.       — Наш Чарли получает только одну шоколадку, на свой день рождения, — сказал как отрезал дедушка Джордж. — У него нет шансов.       — Шанс есть у каждого, Чарли, — парировала бабушка Джозефина.       — А когда у тебя день рождения? — Спросил Майк.       — Через неделю, — ответил Чарли, грустно вздохнув. Майк заметил, как его родители переглянулись.       Теперь Майк все больше времени проводил с Чарли. Ему было очень интересно общаться с этим мальчишкой, у которого еще даже не начал ломаться голос. У Майка же, наоборот, стал меняться голос и появляться щетина. Пока еще редкая и юношеская, и он ее очень стеснялся. Не за горами был и пубертатный период, хотя сейчас Майк иногда ловил себя на мысли, что с девочками общаться ему несколько интереснее, чем со своим юным другом. С Чарли было весело и интересно, а с девочками было правильно.       — Мама, а можно я приглашу Майка на день рождения? — Спросил однажды Чарли. Майк как раз собирался домой.       — Да, милый, конечно, — сказала миссис Бакет. — А знаешь что, — она посмотрела на мужа, потом перевела взгляд на Майка. — Можешь пригласить свою сестру. Николь.       Миссис Бакет помнила, что тот телефонный разговор, когда Чарли привел в дом своего друга, начался со слов «Николь, привет». Это была не мама, так как вряд ли ребенок будет к матери обращаться по имени. Хотя кто знает. Скорее всего, сестра.       — Она мне не сестра, — вздохнул Майк. — В смысле… как бы объяснить. Она мой опекун. Ее удочерили за несколько лет до рождения Мии, а около года назад наши родители погибли, — вздохнул Майк, опустив голову.       — О, мой мальчик, — миссис Бакет нежно и заботливо его обняла.       — Спасибо вам, миссис Бакет, — пробормотал Майк, стирая слезы рукавом джемпера. — Я стараюсь не раскисать, ведь мальчики не должны плакать, — он улыбнулся и подмигнул Чарли. — Если Николь сможет прийти, то мы обязательно придём.       Попрощавшись с Бакетами, Майк отправился домой. Николь была в комнате, а Мии и Джона не было дома. Майк тихо и робко постучался в дверь и открыл ее, услышав разрешение войти. Николь лежала на кровати, на полу играла Эшли. Женщина безразлично посмотрела, как дочь бежит к Майку.       — Как ты? — Спросил он, присаживаясь на край кровати.       — Не знаю. Майк, я действительно некрасивая? — Спросила женщина дрогнувшим голосом.       — Ты красивая, Николь, — парнишка положил ладонь на ее руку.       — Но Мия намного красивее меня. У нее и фигура, и молодость…       — Мия дура. Пустышка. Ей ничего не надо кроме мужика, — сказал Майк. Николь вздохнула. — Чарли Бакет приглашает нас на день рождения. Он будет завтра. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Они не против. И Эшли возьмём. Тебе надо развеяться.       — Хорошо, — пожала плечами женщина. — Извини, я очень устала. Мне сейчас не до разговоров.       Она выглядела безразличной, голос был тусклым, и Майк, похлопав ее по руке, скрылся в своей комнате. А женщина полежала еще немного и с тоской посмотрела на часы. Нужно идти готовить им ужин. Джон никак не может найти работу, но мысли, что он не ищет ее и даже не собирается это делать в ближайшем будущем, такой нет в ее голове. Джон иногда перегибает палку, но на самом деле любит ее и иногда ей помогает. Не может это всё быть иллюзией.       Вечером приехал Джон. Он был подавлен и рассказал Николь, что его мама серьёзно заболела. Нужны дорогие лекарства. А работы у него так и нет. Он был так подавлен, и Николь обняла его и сказала, что обязательно поможет ему. Она не могла подумать, что это гнусная ложь, чтобы выбить из нее еще больше денег. Такими вещами не шутят. Это низко, подло и гнусно. А может у нее напрочь отсутствует мозг, и она просто не видит и не понимает, что ее используют? Неужели можно играть на чувствах близких людей? Неужели это нормально, так обманывать и требовать деньги? Но на что? Если его мама не болеет, то на что ему деньги?       Но может быть мать Джона на самом деле заболела? Джон весь вечер какой-то пришибленный, грустный и очень нежный. Может поверить и дать ему немного спокойствия? Кем она будет, если сейчас не поверит мужу, хотя это правда, и от этого его матери станет хуже или, не дай Бог, она скончается? Быть виновной, пусть и косвено, в этом ей не хотелось. Лучше поверить в ложь и обжечься в конце, чем винить себя, что не успел сделать что-то, когда была такая возможность, потому что не поверил в правду.       Ночью Джон прижался к ней, и она почувствовала влагу. Посмотрела в его глаза и увидела, что он плачет. Муж плакал во сне, тихо стонал и всхлипывал, и она нежно обняла его. Так невозможно обмануть. Она поможет своему мужу, ведь она любит его…