Неполадки

      Через какое-то время в жизни Николь снова началась чёрная полоса. Джон перестал уделять своей жене внимания, ругался с ней, а женщина всё продолжала работать. Она стала более нервной и подавленной, и теперь совсем не улыбалась, и мальчишка иногда слышал приглушенный плач, доносящийся из комнаты. Эшли оставалась дома, и теперь только Николь занималась ею. Джон не хотел, чтобы в их доме была посторонняя женщина, поэтому ни о каких нянях не было и речи. Николь сильно уставала на работах — сначала два участка, потом работа с Серхио над интересными и очень сложными случаями, затем готовка на всю семью и вечное выслушивание от Мии, что она ничего не стоит и ничего не добьётся в своей жизни.       — Джон, почему она ко мне так относится? — Спросила как-то Николь. Уже несколько дней она чувствовала себя на грани. Сильно болела голова, а тело ломило. — Что я не так делаю?       — Ты все еще ее опекун. Ее и Майкла. Ты же не хочешь, чтобы они отправились в детский дом?       — А ты? Чего ты хочешь? Почему от тебя нет совсем никакой помощи? Я устала, Джон. Устала так жить. Вы втроем сели на мою шею. Вы только требуете, но ничего не делаете. Неужели так трудно хотя бы приготовить завтрак? Или помыть посуду?       — Ты сама выбрала этот путь. Нечего было соглашаться брать второй участок и работать с этим докторишкой. Если бы ты тогда послушалась меня и нашла нормальную работу, то все было бы иначе.       — Ты предлагаешь мне впаривать людям то, что им не нужно?! — Джон кивнул. — Я не собираюсь обманывать людей. Я всегда была честной…       — Ты сама ответила на свой вопрос, — безразлично сказал Джон.       — А что ты будешь делать, если я загнусь?       — Тебя это волновать не должно, — пожал плечами он. — Кстати, завтра нужно оплатить за учёбу Мии в колледже.       — Пусть она сама пойдёт работать.       — Ты забыла, — Джон подошёл к жене вплотную и положил руки на ее плечи. Больно сжал их своими пальцами. Николь поморщилась, — что по одному моему слову тебя могут лишить родительских прав?!       — Ты… ты совсем меня не любишь? — Тихо спросила Николь, глотая комок слёз.       — А за что тебя любить? Сделала свою жизнь невыносимой, загнала себя на работах, не следишь за собой. Посмотри на себя в зеркало — с такой жирной свиноматкой только хряк захочет спать.       Николь залепила мужу пощёчину и убежала наверх. Повалилась на кровать и горько заплакала. Он был прав — она загнала себя на работах, и у нее совсем не было времени следить за собой. Из-за переживаний, работе на холоде, ношения тяжестей и всего остального, в организме произошёл сбой. За несколько месяцев она набрала еще несколько килограммов и стала носить одежду на два размера больше. Шкаф ломился от красивый вещей, платьев, туфель, но все это было в прошлом. Куда ей выходить в платье? Куда надевать туфли? Что такое «поход в театр»? У нее не было времени банально постричься, хотя волосы сильно отросли, а кончики секлись. Она ни разу не была в салоне красоты или в солярии, давно просто не отдыхала. Один выходной в неделю, и то иногда Серхио просил ей помочь с животными, домашние обязанности и забота о дочке.       Со временем Николь стала более раздражительной и рассеянной. Она продолжала ходить на фабрику к Вилли Вонке и относить ему письма. От его пристального взгляда ей всегда становилось не по себе, и она опускала голову. Однажды он написал на нее очередную жалобу, когда оказалось, что очень важное для него письмо она принесла на три дня позже. Николь в это время была в доставке и не слышала, как он ругался и требовал уволить эту почтальоншу и дать ему кого-то нормального. Обещал устроить всем проблемы. Начальница не знала, что делать. Увольнять такого хорошего работника она не хотела, да и не было никого другого на ее место. За такие гроши никто не хотел работать. Но и портить репутацию тоже не хотелось.       — Вы сегодня пришли на десять минут позже, — как-то раз сказал Вонка. — Что мне делать с вами?       — Делайте что хотите, — устало произнесла Николь.       — Это мода нынче такая? Гробить свою жизнь ради какого-то мнимого счастья? И как, вам все нравится? — Хитро посмотрел он на женщину.       — Да пошли вы, — прошипела женщина и не сдержалась. Залепила ему пощёчину, после чего резко побледнела. На глаза выступили слёзы, и она испуганно посмотрела на него, отступив на шаг.       — Ух ты, да вы ещё и дерётесь. И как, вашему мужу нравится? Наверное, вы от поколачивания друг друга испытываете незабываемое наслаждение? — Он прищурился и посмотрел на нее недобрым взглядом.       — П-простите… — Пробормотала Николь и убежала с фабрики. Вонка потёр свою щёку, хищно усмехнулся и направился вперёд по коридору. Дел было ещё очень много.       Она сильно боялась, что Вонка пожалуется на неё, но всё было тихо. Ничего не изменилось. Она также носила письма Вонке, старалась на него не реагировать, да и он тоже не разговаривал с ней. Ему было главным, чтобы нужные ему письма доставлялись в срок, а все остальное его не волновало. Иногда он хотел сказать что-то колкое в адрес этой женщины, но, видя ее испуганный взгляд, просто молчал. Он был словно большим котом, который играет с маленьким мышонком перед тем, как съесть его. Николь сильно его боялась, и дошло до того, что она дрожала от одного его вида. Но что делать? Где-то в глубине души она понимала, что всё это неправильно, что она сама позволила им вытирать о себя ноги, но боялась, что если начнёт что-то делать, то Джон отнимет у нее дочь. Эшли была тем маленьким лучиком света в этом непроглядном мраке, и терять ее она не могла. Куда ей идти с ребёнком? Или это тоже её вина, что она не обзавелась своим углом?