Неполадки

      Гости зашли на борт. На первом ряду оказались Верука с отцом, потом Виолетта с мамой, Майк с отцом, а на последний ряд сели Чарли и Вонка. Эшли не захотела слезать с рук, и женщине было сложно зайти на борт. Несмотря на то, что жидкий шоколад более плотный и густой нежели чем вода, лодка шаталась. Она не была пришвартована, между ней и берегом не было никакой доски, а просто перешагнуть низкий бортик и поставить ногу на несколько сантиметров ниже поверхности берега, держа на руках вцепившегося в шею ребенка, который весит десять килограмм, очень непросто. А если учесть, что Николь с детства боялась лодок и вообще воды, было еще сложнее. Она сглотнула. Умпа-лумпы выжидательно смотрели на нее, и гости тоже смотрели. Она покраснела и поджала губы, которые начали трястись. Хотелось заплакать. Но Чарли… Он не виноват в том, что она боится.       Неожиданно перед ней возникла рука в перчатке, и она вздрогнула. Осторожно вложила свою неухоженную ладонь с красной шелушившейся кожей на тыльной стороне и обгрызанными и желтыми ногтями в протянутую руку и почувствовала, как мужчина ее втянул в лодку.       — Я же сказал, что не буду вас ждать, миссис Крейг, — тихо прошептал он недовольным голосом. Николь сглотнула и опустила голову. Стало как-то совсем тоскливо и отвратительно. Она села на скамью и закрыла глаза. Эшли зевнула и прислонила головку к ее груди. Николь поняла, что дочь засыпает. С этим были некоторые проблемы, так как передвигаться дальше по фабрике придется с ней на руках. Женщина вздохнула и открыла глаза. Лодка начала движение. Вонка дал черпак с шоколадом мальчику, и Чарли сказал, что это очень вкусно. Он предложил Николь, но она отказалась. После нескольких минут пререканий в лодке стало тихо. Женщина закрыла глаза. Плавный ход лодки успокаивал, на нее наваливалась тяжёлая темнота, но голос Чарли, что они приближаются к туннелю, вывел ее из этого состояния. Она вздрогнула, от этого проснулась Эшли и недовольно завертела головой. А потом начались американские горки. Эшли всхлипнула и испуганно прижалась к маме. Николь сглотнула и положила руку на ее голову. Девочка захныкала. Женщина потерянно огляделась и снова сглотнула. Эшли всегда укачивало, ей всегда было плохо, если они куда-то ехали на машине или даже в автобусе. Пробки, количество остановок, духота.       Судя по лицу Чарли, ему понравились эти американские горки. Он улыбался и был счастлив, на лице хозяина фабрики тоже был восторг. Женщина болезненно прикрыла глаза и погладила дочь по спине. Эшли напряглась, потом захныкала.       Наконец, они остановились около одного цеха. Вилли Вонка подождал, когда умпа-лумпы откроют дверь, и встал со скамьи. Первым вышел из лодки и попросил всех следовать за ним. В этот раз Чарли помог женщине встать на ровную и твердую поверхность, и они прошли в цех. Эшли испугалась этих звуков, умпа-лумпов в черных костюмах и вообще всего. Чарли подошел к Николь.       Вилли Вонка рассказывал о своем очередном гениальном изобретении. Хвастовство есть в каждом из нас, все мы любим хвастаться и хвастать перед жителями планеты тем, что у нас получается лучше, чем у остальных. Вонка был гениальным изобретателем, и сейчас он показывал очередное гениальное изобретение. Леденец, который можно использовать если не вечно, то хотя бы несколько лет, проходил последние испытания, получал необходимые бумаги, и в марте–апреле должен появиться на прилавках магазинов и отправиться к дистрибьюторам. Ириска, которая должна давать густую шевелюру, пока не прошла испытания. Но умпа-лумпы работали над этим. Шоколадный инженер рассказал еще про некоторые свои изобретения, и приступил к самому интересному. Жвачка, которая могла быть обедом, только придумывалась и дорабатывалась, но Виолетта взяла ее. Вилли Вонка сказал два раза, что не стоит ее брать, но девочка не послушалась. Конечно, она же чемпион и ничего не боится. Мужчина пожал плечами и стал наблюдать за дальнейшим развитием событий. Он знал, что будет дальше, и смотрел просто с интересом и наигранным удивлением, в котором была очень хорошо видна его наигранность. Ему было интересно, что произойдет с обычным человеком, не умпа-лумпом. Но так как в его экспеииментах ни один умпа-лумп не пострадал, то и эта заносчивая девчонка не пострадает. Максимум, что пострадает — это ее самолюбие.       Вонка улыбался и подтанцовывал, когда умпа-лумпы пели очередную песню. Ему нравились его помощники, они были забавными, исполнительными и, что самое прекрасное, тихими. Они не разговаривали, хотя прекрасно выучили иностранный язык, они не отвлекали его по пустякам и вообще не отвлекали его, и они никогда не просили выдать им зарплату раньше положенного или помочь финансово. Деньги им не были нужны. Мужчине нравились эти работники. Вот только ему, кажется, и нравились они. Потому что миссис Борегард смотрела на то, как издеваются над ее дочерью, ненавидящим взглядом, а на лице было четко написано, что она готова убить. А все остальные смотрели на это с интересом.       — Что ж, — загадочным голосом сказал Вонка, отдав распоряжения и проследив взглядом за удаляющейся миссис Борегард, — идём дальше. Без лодки нам придётся идти в два раза быстрее, иначе выбьемся из графика.       Он шел очень быстро, участники поспевали за ним с трудом, и он не оглядывался. Он знал, что если кто отстанет или заблудится, умпа-лумпы выведут их через черный ход. Те, кто провалится, будет унижен и оскорблен прилюдно. Не ребенок, а родитель. Потому что все, кто столпился у фабрики и кто будет смотреть новости, будут видеть, как родитель избаловал своего ребенка. Вилли Вонка заранее обо всем позаботился. Во всех местах, в которые ступала нога людей, он установил камеры. Если кто-то на него пожалуется, то он покажет видео, где все видно, как ведут себя дети. К нему никто не придерется.       Но а пока нужно идти дальше.       В цехе сортировки орехов он сначала выслушивал про зоопарк Веруки, а потом прослушал грустную песенку умпа-лумпов про бифштекс, который не съел. Мистер Соль с какой-то потерянностью смотрел на Вилли и умпа-лумпов, а магнат стоял с непроницаемым лицом, лишенном эмоций. Он говорил, что белки не продаются, но Верука, скорее всего, только сейчас впервые в своей жизни услышала слово «нет». Типичная женщина, хоть и маленькая. Если бы кто знал, как Вилли устал от этих женщин. Они становятся фуриями, когда им говоришь «нет»…       — О, мне только что сообщили, что печь неисправна, а их падение смягчат отходы, скопившиеся за три недели, — с улыбкой сказал Вонка, вставая.       — Это хорошая новость. — Неуверенно сказал мистер Тиви. Он не мог определиться что именно хорошо в этой новости — то, что им будет небольно падать, или то, что печь неисправна уже три недели. Если печь неисправна так долго, то должен быть неприятный тухлый запах. И животные. Но ничего этого не было, и мистер Тиви, школьный учитель географии, решил не думать об этом, а поспешил следом за сыном. Не его сын упал в мусорку, и хорошо. А все остальное его не волновало.       Поездка на лифте, телевизионный цех, новейшая разработка мистера Вонки — телевизионный шоколад. Майк обозвал мистера Вонку идиотом, на что тот обиженно поджал губы, и убежал в телепортатор. Его искали долго, и, наконец, нашли. Маленького, писклявого, и он напомнил Вонке сказку Ганса Христиана Андерсена «Мальчик с пальчик», которую в далеком детстве читала ему мама. Мотнул головой и отправил мистера Тиви и мальчика в цех тянутеля тянучек.       — Итак, сколько детей осталось? — Спросил он и услышал тишину. Обернулся и никого не увидел. В цехе погасили свет, умпа-лумпы разошлись и Вонка остался один. Он стоял в середине цеха, выглядел потерянным и несчастным. Грустно вздохнув, он сел в лифт и уехал.