Неполадки

      Когда Вилли открыл глаза, было уже позднее утро. Солнце ласково пускало свои холодные лучи в комнату, что вызвало на губах мужчины лёгкую улыбку. Ему нравилось просыпаться в доме своей матушки. Она никогда его не будила, давая время поспать и отдохнуть. Даже когда он был маленьким мальчиком, она разрешала ему поспать, зная как он сильно устает в школе, а потом на работе. Ее маленькому нежному и ласковому сыну было сложно, он родился слишком эмоциональным ребенком, в детстве постоянно лез обниматься с родителями. Это правильно, но в то же время неправильно. Мама помнила, как в шестилетнем возрасте сына кардиолог сказал, что у эмоциональных детей часто проблемы с сердцем. Им тяжело, они очень открытые, любящие и радостные. До ссоры с отцом Вилли был именно таким ребенком — открытым и радостным. А потом он стал закрываться, и окончательное закрытие его сердца произошло после предательства жены, гнусного и подлого, которое он до сих пор не может забыть. Да и невозможно такое забыть. Он любил Хлою всем сердцем, а ей нужна была выгода. Быть женой самого известного кондитера в мире, пусть и начинающего, но уже богатого, — что может быть лучше и выгоднее? Хочешь — путешествия два раза в год на Сейшелы, хочешь — посещение закрытых клубов. Вилли любил ее, они были молоды и здоровы. Предложение он ей сделал на борту маленького теплохода, плывущего по Босфору. Ночное небо, огромный диск Луны, на безоблачном небе, лунная дорожка и самый романтический пролив мира, разделяющий Европу и Азию. Самый красивый город мира, Стамбул, Царь-град.       Вилли вздохнул и встал с дивана. Увидел томик Майн Рида, который читал накануне, и улыбнулся. Надо взять его с собой домой. В машине почитает. Потянувшись, он подошел к окну и выглянул в него. На лужайке было много снега, соседские дети играли в снежки и смеялись. Вилли поморщился и вздохнул. Только сейчас понял, что в доме очень тихо. Мамы нигде не было. Куда она делась? Налив в кружку кофе, Вилли сел на стул и задумался.       Хлопнула входная дверь, впуская холодный воздух и маму. Женщина постучала ногами, чтобы стряхнуть с сапог снег, и вошла в дом.       — О, сынок, ты уже встал? — Спросила она, подходя к вышедшему сыну, и поцеловала его в щеку. Он помог снять маме пальто и повесил его на крючок. — Ты вчера так и заснул на диване. Как ты спал?       — Да, я недавно проснулся. Давно я не спал так много. Почему ты меня не разбудила?       — С твоей фабрикой что-то случится если тебя не будет один день? — Спросила мама. Он мотнул головой. — Тебе нужно отдыхать, сынок. И найти кого-нибудь.       — Я был один раз женат и один раз помолвлен. Мне не понравилось, — пробурчал мужчина, снова садясь за стол и глядя на тарелку с сырниками. Мама обожала готовить, и Вилли ей как-то привез кулинарную книгу из России, и там было это блюдо, сделанное из творога и муки. Вся сложность заключалась именно в том, что в Штатах не продавался такой творог, какой был в России. У каждой страны было что-то свое, неповторимое. Вот в Болгарии, например, жила уникальная бактерия, благодаря которой получалось вкуснейшее «кисело мляко». Нигде больше, ни в одной стране этого огромного мира, не было такой бактерии. Ее пытались привезти, синтезировать, но ничего не получалось.       Но Миранда Вонка, благодаря своим связям, доставала закваску и сама делала творог из фермерского молока.       — Мы с твоим папой завтра уезжаем на конференцию, — сказала Миранда, когда Вилли поел. — Она будет в другом городе. Скорее всего, нас не будет несколько дней.       — Хорошо, — просто пожал плечами Вилли. — Удачно тебе съездить.       — А ему? — женщина внимательно посмотрела на сына.       — Почему ты всегда говоришь о нем? — Взорвался Вилли. — Он прогнал меня из дома, унижал, когда я ходил в этом наморднике, делал мне больно, осматривая мои зубы. Я после этого боюсь стоматологов. За что мне любить его? Хотя да, наверное за то, что он не остановил тебя, когда я ушел из дома.       У Вилли был взрывной характер, как и у его отца. Они оба были гордыми и импульсивными. В порыве какого-то внутреннего взрыва могли наговорить друг другу плохих слов, оскорбить и оскорбиться, а потом Вилли убегал в свою комнату и плакал. Миранда находилась буквально между молотом и наковальней, старалась сгладить конфликты, но получалось не всегда. Но она сильно любила мужа и не хотела от него отказываться. Но после последнего конфликта, когда Вилли ушел из дома, она решила остаться с сыном. О том, чтобы поступить как-то иначе, не было и речи. Вилли тогда был слишком мал, чтобы быть самостоятельным. Да и какая мать не захочет защитить своего ребенка?       Женщина только хотела что-то сказать, но спорить с сыном когда он вбил в свою голову что-то, совершенно не хотелось, в дверь раздался стук. Миранда встала из-за стола и направилась открывать. За дверью раздался грубый мужской голос, и Вилли нахмурился. Подошел к маме.       — Добрый день, мистер Вонка. Как хорошо, что вы приехали к своей матери, — голос у мужчины был грубым и низким. Мужчина был упитанным, не очень высокого роста, с пышной бородой и усами. Красное обветренное лицо, глазки-пуговки, скрытые очками с толстыми стеклами. Вилли вспомнил, что это один из их многочисленных соседей.       — Чем могу быть полезен, мистер Бернс? — Спросил Вилли, посмотрев на протянутую лапище с толстыми и короткими пальцами. Кожа была красной, что говорило о тяжелой работе на улице. Вилли вздохнул — он не любил обмениваться рукопожатиями рукой без перчатки. Но он был воспитанным, поэтому пришлось вложить свою изящную ладонь в его ручищу. Мужчины обменялись рукопожатиями.       — Машина моего сына забуксовала на дороге. Вы не могли бы помочь ее вытолкать?       — Да, конечно, — ответил Вилли.       Мужчина ушел, и Вилли, надев свою старую куртку, отправился за ним. По пути надел свои родные перчатки. Через пару домов они подошли к маленькому домику, обшитому синим сайдингом. На поляне стоял черный кроссовер и буксовал. Один мужчина его толкал сзади, другой мужчина стоял около водительской двери и выворачивал руль. Вилли встал к соседу, толкавшему машину сзади, и все навалились на корпус и стали выталкивать из снежной ловушки. Левое заднее колесо буксовало, разбрасывая грязный снег. Вилли стоял около левого колеса, и снег попадал в основном на его одежду. Это его злило. У него здесь не было запасного костюма, а в домашних рваных джинсах, в которые он не успел переодеться, ехать на фабрику не хотелось.       Спустя несколько минут, машина высвободилась из снежного плена, и Вилли, не удержав равновесие и поскользнувшись в своих дорогих ботинках с деревянной подошвой, упал лицом в снег. Унизительно. Он никогда ни перед кем не падал так унизительно в снег. Поднявшись с помощью руки мистера Бернса, он поклонился и отправился домой. Мама расчищала снег лопатой.       — Мам, ну зачем. Попросила бы меня расчистить снег, — проворчал Вилли, отнимая у нее лопату.       — Какой ты у меня помощник, — сказала женщина и, поцеловав сына и накинув на него свою шаль, ушла в дом.       В куртке было неудобно и жарко разгребать снег. Вилли повесил ее на перила и продолжил работу. Снега было очень много, верхний слой был мягкий, а нижний неоднократно подтаивал и замерзал, и его было очень сложно убрать. Сложность заключалась еще и в том, что тропинка была выложена фигурными каменными плитами, и лопата то и дело цеплялась за них. Вилли пришлось изрядно попотеть, чтобы убрать тропинку так, чтобы было видно плиты. Он вспотел, на рубашке на спине и в подмышечных зонах появились мокрые пятна, шея вспотела. Как только он закончил убираться, ему стало холодно. Оставив лопату на веранде, он вернулся в дом.       — Мам, у тебя нет моей лишней рубашки? — Спросил он, проходя на кухню. Мама снова что-то готовила. От запахов хотелось кушать.       — Кинь ее в машинку и переоденься. Завтра утром у тебя будет чистая рубашка.       — Утром? Но я…       — Фабрика остановит свою работу за один день? Наступит конец света, если ты не приедешь сегодня туда? Шоколад Вилли Вонки не будет продаваться?       — Нет, но…       — Так что переоденься и иди в ванную. Прими ванну и просто расслабься.       Голос у мамы был строгий, и мужчине ничего не осталось кроме как подняться в свою комнату, взять одежду и скрыться в ванной. Принимая ванну, он понял, что ему становится легче. Теплая вода способствовала расслаблению. Стало спокойно и хорошо. И очень тепло. Он переоделся в домашнюю одежду и вышел из ванной.       Ночью стало сначала жарко, а потом холодно. Утром он проснулся с жуткой головной болью и слабостью. Температура на градуснике показала тридцать восемь градусов, и мама, строго его отчитав, что он себя не бережет, отправила его лечиться в постель. Возвращение на фабрику откладывалось на несколько дней.